Брюс, положив руки на колени, барабанил пальцами:
— Он их высадил?
— Взошли только две. Одна должна вот-вот зацвести, если еще не зацвела. Он называет ее «Тайной».
Тут волнение все же одержало верх. Брюс закричал шоферу:
— Быстрей! Быстрей! К черту безопасность! Поезжайте на максимальной скорости!
— Почему? — забеспокоился сын. — Боже, почему?
— Ты ведь сам говорил, что, наверное, цветок уже зацвел, Роб!
— Три дня назад Майра, — Роберт громко сглотнул, — сказала мне, что он зацветет к концу недели.
— Как он выглядит?
— Четыре фута в высоту, с огромными яйцеобразными бутонами.
— Боже помоги нам, мы не должны опоздать, — прошептал доктор Кеан. — Я вновь поверю в справедливость Небес, если обширные познания сэра Майкла Феррары действительно станут оружием, способным сразить врага, которого мы с ним сами же воспитали, да простит нас Господь!
Роберт ужасно волновался:
— Почему вы молчите? На что надеетесь? Чего надо бояться?
— Не спрашивай, Роб. Сам через пять минут всё узнаешь.
Машина, подпрыгивая, неслась по темным дорогам городских окраин на бешеной скорости. Шофер, как заправский гонщик, срезал углы — время от времени колеса просто отрывались от земли; пару раз автомобиль заносило, но, благодаря мастерству водителя, все обошлось.
С диким громоподобным рыком съехали они по уходящей вниз аллее к воротам дома мистера Сондерсона, и пассажиры практически вылетели из сидений, когда шофер резко ударил по тормозам.
Доктор Кеан выскочил из машины, распахнул калитку и побежал к дому. Роберт старался не отставать. В холле горел свет: мисс Сондерсон, ожидавшая их, открыла дверь, как только услышала приближающийся рев мотора.
Оказавшись внутри, доктор сказал:
— Подожди-ка тут секундочку.
Не обращая внимания на вышедшего из библиотеки Сондерсона, он бросился вверх по лестнице. Минуту спустя, сильно побледнев, он сбежал вниз.
— Ей хуже? — начал Сондерсон. — Но…
— Мне нужен ключ от оранжереи! — сухо потребовал Брюс.
— От оранжереи…
— Быстрее. Нет времени. Дай ключ.
По лицу Сондерсона было заметно, что он считает Кеана сумасшедшим; тем не менее, он опустил руку в карман и вытащил связку ключей. Брюс сразу схватил ее.
— Который из них? — рявкнул он.
— С бородкой, но…
— Роб, за мной.
Он побежал по коридору, сын за ним, мистер Сондерсон чуть отстал. Потом в сад, через лужайку к кустарнику.
Оранжереи лежали в полной темноте, но доктор сразу помчался к двери.
— Зажги спичку! — задыхался он. — Не надо, открыл.
Дверь с грохотом распахнулась. Из теплицы на них обрушился тошнотворный запах.
— Спички, спички! Роб, сюда!
Спотыкаясь, они зашли. Роберт вынул коробок и чиркнул спичкой. Отец уже стоял посреди оранжереи.
— Дай нож, мальчик, скорей! Скорей!
Неяркий огонек осветил проход между рядами орхидей, и Роберт увидел искаженное ужасом лицо отца, а за ним — ярко зеленое растение в кадке. На голых ветвях красовались четыре огромных гладких яйцеобразных бутона: два из них набухли, а один почти раскрылся, показав сочные розовые лепестки.
Доктор Кеан выхватил нож из трясущихся рук сына. Спичка погасла. Послышался удар, мягкий треск и глухой стук чего-то упавшего на плитки пола.
Когда вспыхнула еще одна спичка, таинственная орхидея, срубленная под корень, выпала из кадки. Доктор затаптывал набухшие бутоны. Бесцветный сок обильно лился на пол. В теплице запахло не только дурманящими цветами, но и чем-то похожим на кровь.
Спичка потухла.
— Зажигай еще, — громко прошептал доктор. Дрожащими пальцами Роберт чиркнул спичкой о коробок. Отец вырвал из соседней кадки орхидею поменьше и затоптал ее мягкие стебли. В оранжерее пахло, как в операционной. Доктора пошатывало и, когда погасла третья спичка, он вцепился в сына, стараясь не упасть.
— Растение жило за счет нее, мой мальчик! — сказал Брюс. — В ту самую минуту, когда оно бы зацвело, она могла умереть. Жриц приносили в жертву этому… Мне нужен воздух…
Онемевший от удивления Сондерсон вышел им навстречу.
— Ничего не говори, — обратился к нему доктор. — Полюбуйся на остатки своей «Тайны». Внутри каждого растения ты найдешь прядь волос!
Доктор Кеан открыл дверь в комнату больной и жестом подозвал сына, который, изможденный и взволнованный, ждал в коридоре.
— Мальчик, заходи, — тихо сказал он, — и благодари Господа!
Роберт, на цыпочках, вошел. Майра Дюкен, все еще очень бледная, но без ужасной, зловещей тени на лице, подняла грустные глаза на дверь — в них засветилась радость.
— Роб, — вздохнула она и протянула руки.
Глава 25. Кеан встречается с Феррарой
За время противостояния с обладающим магической силой врагом Роберт Кеан вынес многое, но не менее тяжким испытанием, постоянно занимающим мысли и изменившим сам ход жизни молодого человека, оказалось длительное пребывание в неизвестности.
Иногда он сталкивался с людьми, общавшимися с Феррарой, но для них тот был всего лишь знакомцем с весьма сомнительной репутацией. Даже им Роберт не осмеливался рассказать об истинной сущности Энтони: безусловно, они сочли бы Кеана ненормальным, заикнись он о тайном знании и деяниях этого жуткого, этого дьявольского создания. Да и будут ли они слушать его, попытайся он заговорить о логовище пауков в Порт-Саиде, о летучих мышах из Медума, о загадочных благовониях и способе их изготовления, обо всех многочисленных убийствах и мерзостях, творимых этим нелюдем, до сих пор считающимся приемным сыном покойного сэра Майкла Феррары.
Ему было некому довериться, кроме отца, и в первую очередь он был вынужден утаивать правду от Майры Дюкен — от той, что являлась средоточием его мира, от той, что по-прежнему называла ужасное отродье, осмелившееся пробудить магию темных веков, своим братом. Пока Майра была больна, все еще не оправившись от коварного удара, нанесенного рукой того, кому она доверяла, Кеан с отцом безуспешно разыскивал Феррару — то здесь, то там встречая свидетельства того, что он в Лондоне; каждую ночь ожидая незваного гостя из ада, послушного воле этого современного мага; ежечасно преследуемый страхами, опасениями, сомнениями и догадками, кружащимися в дьявольском хороводе в его голове и не дающими ни жить, ни работать. А работать было по многим причинам необходимо, поэтому он подолгу просиживал над серией статей о своей недавней поездке в Египет — редактор и так поручил ему задание менее сложное и тягостное, чем те, что выпадают на долю большинства репортеров на Флит-стрит.
Он вышел из дому около трех, намереваясь посидеть в Читальном зале Британского музея, разыскивая кое-какую информацию. Денек выдался на редкость теплый, и Роберту даже начало нравиться, что работа журналиста позволяет расслабиться, не требуя постоянного сохранения респектабельного вида. С трубкой во рту, шагал он через Стрэнд по направлению к Блумсбери.[76]
Пока Кеан поднимался по лестнице, пересекал холл и шел под сводом, венчающим читальный зал, в голову ему пришла мысль о том, что среди этих гор разнообразных сведений, окружающих его, может найтись и книга о знании тайном, ужасном, том, что доступно Энтони Ферраре.
Вскоре он нашел требовавшиеся для работы данные и, выписав их в блокнот, покинул читальный зал. Проходя по холлу у подножия центральной лестницы, он остановился. Его охватило внезапное желание подняться в залы Египетского отдела. Он неоднократно бывал там, но после возвращения из страны, свидетельствами древней цивилизации которой они являлись, ни разу.
Время не поджимало, поэтому он развернулся и неспешно проследовал наверх.
В тот день в секции мумий почти никого не было. В первом зале небольшая группа туристов лениво переходила от одной витрины к другой, а во втором он вообще оказался единственным посетителем. Роберт вспомнил, как отец однажды упомянул, что в этом зале находится кольцо, принадлежавшее Царице-Ведьме. Он начал размышлять о том, в каком из стендов его искать и каким образом он его узнает.
Склонившись над витриной со скарабеями и амулетами, многие из которых были частью перстней, Кеан начал читать надписи на бирках под ними, но ни один из экспонатов, имеющих описание или без оного, не был похож на искомое кольцо. Осмотр второго стенда тоже не дал результатов. Но, проходя мимо третьего, стоявшего в углу у двери, Роберт сразу заметил золотой перстень с необычным зеленым камнем и своеобразной гравировкой. Таблички под ним не оказалось, но, рассмотрев изделие поближе, молодой человек ни секунды не сомневался, что это кольцо Царицы-Ведьмы.
Где же он видел его или его копию?
Не отрывая глаз от мерцающего камня, Роберт мучительно вспоминал. Перстень был ему знаком, хотя он никак не мог сообразить, где и при каких обстоятельствах он с ним сталкивался. Он продолжал стоять, опершись на витрину и вперив взгляд в странный самоцвет. Он стоял и стоял, нахмурив лоб в попытке вспомнить, и тут по стеклу проскользила вялая белая рука, застыв прямо перед его глазами. На одном из пальцев красовался перстень — абсолютный двойник кольца из стенда. Роберт отпрянул, вскрикнув от неожиданности.
Перед ним был Энтони Феррара!
— В музее всего лишь копия перстня, дорогой мой Кеан, — раздался хрипловато-мелодичный ненавистный голос. — А вот мой — подлинный!
Кеан на собственной шкуре испытал буквальное значение уже затертой фразы «застыл от удивления»: перед ним оказался самый опасный человек Европы, человек, совершавший убийства и даже более гнусные преступления, сам демон во плоти. Полузакрыв черные миндалевидные глаза, Энтони Феррара наблюдал за Робертом — Робертом, которого еще недавно пытался убить, используя свое дьявольское искусство; но при этом его безупречно слепленное мертвенно бледное лицо ничего не выражало, лишь на кроваво-красных губах играла холодная усмешка.