Марцелла Всё же на козлах мне как-то привычней, да и спокойней, мало ли что. Отсюда хоть всё просматривается, а вид, надо сказать, восхищает. "Бледная моль", как про себя я окрестила супругу Жоржа, о чём-то воркует с замурзанным малышом на обочине. Малыш грязными пальцами ухватился за бублик и радостно пихает его в рот, счастливо, с нескромным восторгом, наслаждаясь каждым укусом. Женщина, тем временем, не замечая ничего, кроме ребёнка, с упоением катает лошадку в дорожной пыли. У той слегка отбит хвост и треснула деревянная грива, но игре это ничуть не мешает. А все же удачненько я прокляла их семейку и ребёнка пристроила в хорошие руки, женщина выглядит определенно довольной, на мужа и глаз не поднимает. А зря, между прочим, есть на что посмотреть — потный, багровый, пыхтящий Жорж вдвоём с возницей таскают фигуры бандитов. Карета стала напоминать повозку модиста, что стащил откуда-то манекены. Двоих приткнули на крышу, третьего примотали сзади поверх чемодана. Оставшихся пытаются вповалку загрузить в салон, но мешают то руки, то ноги, то сабля. Не удержалась, поравнявшись с ними, от души захохотав, крикнула — Удачи! Спохватилась, хоть бы своих поросяток не разбудить. Нет, вроде всё тихо, едем дальше, кони чуть отдохнули из-за нашей вынужденной задержки и с нетерпением рвутся вперед. Я ослабила вожжи и легонько причмокнула, повинуясь их настроению. Кони взлетели, вздымая столбы песка и пыли, скачут, несутся, переходят в галоп, жаль, что ножки у них немногим длиннее собачьих. Пыли много, но бегут, прямо скажем, не быстро. Зато у меня полный рот грязи. Где-то позади, кажется, опять заржал в голос Жорж. Справедливости ради, я могу с ним от души согласиться, такую карету мог купить только мой муж. Это надо же, чтобы единственное относительно терпимое место в карете было для кучера! Бедные эльфы, к ним приедет пыльное чучело. Бедные источники, как долго я буду в них отмываться. Впереди всё яснее виднеются кроны высоченных деревьев Великого Леса. В небе вновь закружили два ворона. Чёрный, кажется, подустал, ещё бы — столько жрать. С его габаритами так долго махать крыльями вредно. — Зараза! Не хочешь прокатить свою красотку? Планирует, вроде? Да, точно, и демонесса следом. Сели по бокам на крепления для фонарей, красиво смотрится со стороны, должно быть. — Марцелла! Я благодарен. — Угу. — Демонесса — это имя. — Повезло. — Угостим даму? — Нечем. — Злая ведьма! — О, да! Ты моё платье видишь?! — Чудесное платье, и карета похожа на сердце, так бы и съел. Ты выбирала? — Это клубничина, выбирал Эрлик. — Безвкусица. Точно, нет еды, а если найду? — Позади нас осталась на дороге карета, лети туда, скажи, что хозяйка не даёт кушать, может, покормят. Жорж, он любит всех спасать. — Далеко? — Не очень. — До встречи, мы догоним, чудесная ведьма!
Глава 59
Марцелла
А Лес всё ближе, всё чётче видны очертания исполинов-деревьев, куда нашим соснам до них. Огромные, стоят на отдалении друг от друга, будто боясь помешать сосед соседу, только кроны задевают немного друг дружку отдельными ветками, словно лаская. А какое забавное подлесье! Вот я уже могу различить ползущую по земле лиану, вся в цветах, она пытается переползти повыше, обнимая широкий уютный ствол. То тут, то там алым цветут кусты в человеческий рост, а чуть правее стоит гриб с широченной коричневой шляпкой. По виду он смахивает на боровик, только размером с куст высокой сирени, под таким можно и в дождь укрыться, наверное. Хотя нет, вряд ли, наверняка, с шляпки потечёт какая-нибудь мерзкая слизь как и у нормальных грибов. Ой, должно быть, это нас встречают, от стволов отделились фигуры двух эльфов в одинаковых неприметных нарядах, что по цвету напоминают кору. Я спешу пригладить волосы, чуть оправить подол, смахнуть пыль с ботинок. Бесполезно, будем считать, что я хороша и так.
Эльфы замерли на небольшом отдалении от кареты, переглянулись, о чём-то быстро переговорили на их дивном певучем наречии, будто пропела длинную трель лесная заплутавшая птаха. Красивые безмерно, словно ожившие статуи, чем-то внешне, определенно, напоминают Мирэля, но выше, шире в плечах, и с лиц стёрты любые эмоции. Шагают ко мне, но проходят мимо, направляясь к двери кареты. А поприветствовать? Я столько ехала, хамы. Вот и что им сказать, в голову как назло ничего путного не лезет. Эльфы тем временем деликатно постучали по дверце кареты, оттуда донёсся заспанный голос моего кучера. — А Вам кого? — Мы посланы встретить и проводить темнейшую госпожу Марцеллу к источникам Великого Леса. Это её карета? С кем я имею честь разговаривать? — Я кучер. — Простите, а где тогда госпожа? Я могу надеяться переговорить с нею? — Она на козлах, Вы разве не заметили, господин? Оказывается, и эльфов можно смутить. Плавно, синхронно вскинув головы, двое мужчин развернулись ко мне. Удивлённые лица, из водопада серебристых волос выглядывают и трепещут самые кончики заострённых ушей. Глаза как озёра, губы сжаты в немом удивлении. Наконец один из них смог сказать: — Госпожа ведьма, вы позволите помочь Вам спуститься? Дальше лучше пройти пешком, у нас не принято портить тропы колёсами экипажей. — Спасибо, я спущусь сама. Со мной дети и двое парней — дриад и эльф-полукровка, я могу взять с собой их обоих? — Да, конечно. Мы будем безмерно рады. А по глазам так и не скажешь.
Я уже занесла ногу к подножке, как из травы выползло «это» — абсолютно зелёная гусеница размером с небольшую таксу. Жуть жуткая. Огромный кусачий рот, чёрные фасетчатые глазищи, тело как колбаса, затянутая бечёвкой. Ещё и ползёт, выгибая длинную спину. Ногу я подтянула обратно. — Госпожа, Марцелла? Вам помочь? — Уберите ЭТО! Я её боюсь! — Кого? — Вот эту зелёную тварь. Их тут вообще много? — Животное полностью безопасно, это довольно большая редкость. Они питаются листьями. — Я догадалась, что не людьми. Но у неё страшная морда. — Простите, сейчас унесу. В глазах эльфов начало плескаться удивление уже в смеси с вопросом о моей адекватности. А я что могу поделать? Гусеницу один из эльфов бережно отнёс куда-то подальше, и как он только может брать её в руки. Фу! — Простите, нервы. По дороге на нас напала банда. — Ваши люди, охрана, ранены или погибли? Быть может, требуется какая-то помощь? — Нет, что Вы, всё обошлось. Сейчас я позову ребят, и мы сможем идти. Матиас! Берите детей и идёмте, вас пропускают со мной обоих. Парни зашебуршали внутри, собирают детей, наверное. Мы с эльфами стоим, ждём, наконец дверца кареты распахнулась. Кучер аккуратно передаёт мне Микаэля, вылезает и принимает на руки Сигизмунда, тоже передает мне. Следом забирает у дриада последнего малыша и идёт отцеплять коляску. Хорошо, та не запылилась, зачарована намертво от дорожной грязи. Надо было и платье зачаровать, но что уж теперь. Наконец дети устроены, парнишки болтают о чем-то своём, немного хихикая. Солнышко светит, птички поют, хороший всё-таки день. — Мы готовы. — Идёмте, Вас уже ждут у купален. — Купальни это просто чудесно. После этой дороги! Вымыться просто необходимо! — Целебные источники очень полезны для дам и детей. — Мы будем плавать все вместе? Эльфов сначала перекосило, потом они залились краской. — Боюсь, что нет, это не совсем прилично. Молодым людям и детям предоставят отдельную купальню, прямо на склоне горы у источника. Дамы предпочитают более уединенные места на вершине холма.
Чумазая, пыльная, отфыркиваясь, я пошла куда-то к источнику в скромной надежде помыться. Вернусь домой — убью Эрлика. Хоть бы он ещё про эту стычку с бандой и про проклятие Жоржа не узнал! Расстроится, переживать будет, ни к чему это мне, ещё не хватало ссориться по мелочам. Врать мужу я не смогу, это просто не имеет смысла, слишком дорога мне наша любовь. Он единственный, кто меня так глубоко смог полюбить со всей моей дурью в башке, с крыльями, с сумасшедшим домом, который вокруг меня просто повсюду. Нет, врать нельзя, а вот не договорить вполне и вполне можно, я считаю. Тропка все вьётся и вьётся, огибая стволы, кусты и редкие чахлые кустики каких-то неведомых колючек. Гусениц здесь нет, уже благо. Зато тут и там стоят огромные боровики, так бы и съела. Интересно, они вкусные, спросить, что ли? А то эльфы идут, будто два конвоира с непроницаемыми лицами, будто статуи, сбежавшие из музея. Идеальные во всём, как манекены и такие же отстранённые от меня и местных красот. Вот снова у тропки высится огроменный гриб, чуть выше меня по росту. — Простите за бестактный вопрос, а эти грибы — они вкусные? — Их не едят, темнейшая. — Ядовитые? — Не могу с уверенностью сказать, госпожа, никто не пробовал. — А почему? Неужели за всю историю Леса так никто и не пытался отрезать кусочек и приготовить? — на меня, округлив глаза, посмотрели оба сопровождающих с нескрываемым ужасом в голубоватых глазищах. — Они разумные и очень визжат при малейшем касании. — Даже так! А на вид вкусные. — Перед купаниями предполагался званый обед в вашу честь, темнейшая. Так что, если вы голодны, то можете не беспокоиться, кухня Великого Леса сможет удовлетворить даже самого искушённого человека. — Быть может, сначала всё же купания? Моя честь плохо будет сочетаться с дорожным платьем. — Но там будет сам Король Великого Леса. Впрочем, вы действительно правы.
Как же мне надоело идти, а ещё нужно будет лезть в какую-то гору, вот зачем я только на это согласилась? Хотела развеяться, так уже достаточно впечатлений. И туфли начали поджимать усталые ноги, и деревья эти невероятных размеров скорее пугают, чем радуют, а ну как такое рухнет! Всё же мне привычней леса Земли, стволы прорезающие небо столь высоко, для меня как-то слишком. Дошли! Юношей вместе с детьми уводят куда-то вбок от меня. Вроде и волноваться не стоит, а всё равно опасаюсь, материнский инстинкт — странная штука. При Жорже так не саднило в груди, как сейчас, даже искорки чуть заплясали на кончиках пальцев. Меня провожают куда-то выше по тропке. Вот становятся видны сами чаши купален из белого кварца. Красиво. Огромные, в большинстве своем абсолютно пустые, и водичка забавно пенится, будто кипит. Надеюсь, светлые не решили сварить супчик из чёрного сирина? Свернули левее, в одной из чаш прямо в тунике плавает белокожая эльфийка просто невероятной красоты, а мы идём мимо. Одна из чаш выполнена в форме огромного чёрного сердца, потрясающе красиво и даже пугающе. Вода бурлит, напоминая скорее нефть, над поверхностью и вовсе клубится странная дымка, вроде тумана, но какого-то живого, перекатывающегося и местами даже искрящего. — Этот сосуд предназначен специально