засиделись дома. В крепости у сестер была совершенно другая жизнь. По указанию Свенельда с ними проводились регулярные тренировки. Тогда им всем это казалось тяжким испытанием, а сейчас их молодые тела настойчиво требовали прежней нагрузки, а разум — новых впечатлений.
А с другой стороны — пора бы им повзрослеть и перестать жить в мире иллюзий. Понять, наконец, что война это не захватывающее приключение, а в основном кровь, боль и смерть.
Одолела скука? Нечем заняться? Нашли бы себе занятие по душе, начали приносить пользу людям. Взрослые ведь барышни, а все ждут, когда им скажут, что нужно делать. Помнится, раньше они занимались изготовлением зелий и составлением травяных сборов. Не слишком весело, но все лучше, чем целыми днями изнывать от безделья. От скуки можно натворить немало глупостей, Анитра это знала и потому решила сама пристроить девушек к делу, пока с ними не случилось беды. Да вот хотя бы привлечь их к работе в новой лечебнице. Несколько упоминаний о раненых героях и девчонки не устоят перед возможностью хотя бы таким образом приобщиться к великой битве.
Немного напрягала возможная реакция Свенельда на ее самоуправство. Ему может не понравиться то, как Анитра распоряжается жизнью его дочерей. По его мнению, долг женщины состоит в том, чтобы вести хозяйство, ублажать мужа и рожать ему детей. Он вряд ли погладит ее по головке за то, что взболамутила девчонок, которых наверняка уже успел сговорить. К счастью, сурового хевдинга тут не наблюдалось, и когда он появится, никто не знает. Значит, пока можно делать все, что заблагорассудится, в пределах разумного, конечно.
Десятилетние Мэрит и Линн уже спали, примостившись у стенки. Девочки сладко посапывали, подложив ладошки под пухлые щечки. Для малышек этот вечер оказался слишком длинным.
А вот Бринхилд выглядела задумчивой. Она глубоко погрузилась в себя и не замечала ничего вокруг.
— О чем задумалась? — вывела ее из оцепенения Анитра.
Бринхилд отчего то смутилась, щеки ее вспыхнули и она отвела глаза в сторону.
— Да так, ни о чем, — уклонилась она от ответа. — Пора всем спать. Ты устала, наверное.
Анитра усмехнулась, подумав, что раньше это обстоятельство не помешало им утолять свое любопытство. Но перед тем, как попрощаться перед сном, ведьмочка все же задала волнующий ее вопрос:
— А как Алфильд? Она поправилась?
— Да ты же ничего не знаешь, — воскликнула Ингихильд, но тут же понизила голос, заметив, что своим криком потревожила сон младших сестер. Подождала, пока они снова уснут, и продолжила шепотом: — Мачеха до сих пор, как неживая. Ингеборг так сильно переживала, что совсем превратилась в старуху, кажется, даже умом повредилась. Никого к Алфхильд не подпускает, сама за ней ухаживает. А ведь держится из последних сил. Что с ними обеими делать, никто не знает. Все ждут приезда хевдинга. Он и будет решать их судьбу.
— А дочери Алфхильд тоже здесь, с вами? — Анитра решила выяснить все до конца.
— Да где же им быть? Тут они и служанка при них. Я слышала, как они ее мамой называют. Отцу такое придется не по нраву, это уж точно, да разве малышам объяснишь, что Вигда им чужая?
Анитра пообещала себе, что утром обязательно навестит Алфхильд и попробует определить, в каком она состоянии. Женщина давно должна была прийти в себя. Ее случай не был таким запущенным, как у Эйрика с Алов. Жена Свенельда пострадала не так сильно, как сын Харальда и его невеста. Восстановление Алфхильд было делом нескольких недель, но никак не месяцев. Что-то тут не так. Да и Ингеборг ведет себя странно. Хотя, вспоминая ее поведение в их прошлую встречу, от этой женщины можно ожидать чего угодно.
Вот только утром Ингеборг не впустила Анитру в комнату Алфхильд. Даже дверь не открыла. Осыпала незваную гостью бранными словами и проклятиями. Где только такого набралась? Была бы служанка ведьмой, Анитре пришлось бы нелегко. Такой напор злобы и ненависти не всякая защита выдержит. К слову, от простого человека тоже можно получить немалую брешь в своей ауре, если в проклятие были вложены все душевные силы.
Так и есть. Анитра услышала, как что-то тяжелое упало за закрытой дверью. Не было сомнений, что это Ингеборг потеряла сознание после затраченных усилий. Вот ведь глупая женщина, видит угрозу там, где ее нет и в помине. А уберечь свою драгоценную Алфхильд от реальной опасности так и не смогла. Как можно помочь человеку, который не желает твоей помощи? Да и надо ли это делать? Не правильнее ли все оставить как есть?
Анитра постояла еще с минуту возле запертой двери, не решаясь уйти. Но потом поняла, что только напрасно теряет время. Решительно развернувшись на сто восемьдесят градусов, она хлопнула несколько раз в ладоши и, повысив голос, произнесла:
— Так, девочки, выходите. Умывайтесь, завтракайте, а после мы отправляемся в лечебницу.
Из соседних дверей выглянули любопытные мордашки. Девушки давно проснулись и, притаившись, подслушивали разговор Анитры с Ингеборг.
— Ты собираешься взять нас собой? — удивилась Бринхилд. — Но зачем?
— Как это зачем? — изобразила ответное удивление Анитра. — Вспомните, что творилось в Йомсборге после нападения. Сейчас дела обстоят еще хуже. Надо же кому-то позаботиться о раненых героях.
Слова о героях возымели действие, и спустя час девушки входили в двери новой лечебницы. Правда, от новой там имелось только название. Здание пусть и не было ветхим, но требовало ремонта и отделки. Длинное, одноэтажное, с небольшими окнами — оно производило гнетущее впечатление не только своим внешним видом, но и внутренним содержанием. Анитра насмотрелась на это убожество еще вчера, а вот сестрички застыли от изумления. Интересно, что они ожидали увидеть? Королевский дворец?
— Чего застыли? — прикрикнула на девушек Анитра и по-хозяйски прошла вперед. Бринхилд, Ингихильд и Сванвейг потянулись за ней следом. Младшеньких Анитра решительно отказалась брать с собой в лечебницу, и теперь девушки понимали почему. Мэрит и Линн тут действительно нечего было делать. Проходя между рядами деревянных настилов, девушки старательно отводили глаза. Да и мужчины не слишком обрадовались их появлению. Но Анитра быстро привела всех в чувство.
Она встала посреди просторной комнаты и заявила:
— Так, раненые, готовимся к перевязке. Это мои помощницы. Прошу любить и жаловать.
Заметив лукавые искорки в глазах мужчин, погрозила им пальцем:
— Смотрите у меня, если замечу, что обижаете моих помощниц, сразу выставлю за дверь, да еще проклятие нехорошее вдогонку пошлю, вы меня знаете.
Угроза возымела действие, внешность Анитры давно перестала вводить воинов в заблуждение, так что вскоре все успокоились. День продолжился как обычно. Первым делом нужно было сделать перевязку, а потом решать все остальные проблемы. За ночь тут мало что изменилось. Разве что к запаху болезни и лекарств добавился аромат готовящейся еды. Неужели у них в лечебнице будет своя повариха? Вчера то больным пришлось обходиться тем, что принесли сердобольные соседи, но рассчитывать на их доброту постоянно было бы глупо. Район окраинный и живут тут не самые богатые люди. Анитра пошла на запах и за одной из дверей действительно обнаружила женщину средних лет, хлопочущую возле плиты. В одном из котлов закипала вода. Это оказалось еще одним приятным открытием, значит, кто-то предупредил повариху, что лекарям может понадобиться горячая вода.
Анитра вошла внутрь и вежливо поздоровалась. Женщина развернулась к ней лицом и приветливо помахала в ответ большой деревянной ложкой с застывшими на ней крупинками каши.
— Тебе чего, малая? Никак работу ищешь? Мне как раз помощница нужна. Посиди вон там в уголке. Скоро главный придет, тогда все и решим.
От необходимости объясняться с добродушной поварихой Анитру избавил приход Сандара. Его мощная фигура неожиданно возникла в дверном проеме, и он громогласно возвестил:
— Так и знал, что найду тебя здесь.
Смотрел он при этом на Анитру, но повариха почему-то решила, что воин обращается именно к ней.
— А где же мне еще быть? — воскликнула она, с вызовом глядя в серые глаза Сандара. — Раненых нужно кормить, а обещанных помощников все нет. Так и кручусь тут одна, света белого не вижу. Вот девчонка пришла, хоть и хилая, ну да ладно, возьму ее в посудомойки. А кто мне воду носить будет? А дрова колоть?
Женщина разошлась не на шутку. Уперла руки в крутые бока, раскраснелась вся то ли от печного жара, то ли от возмущения, сразу и не поймешь. Сандар даже отступил на шаг, стушевавшись под таким напором, а потом опомнился и возмутился в ответ:
— Уймись, женщина, я не с тобой разговариваю. Меня за ведьмой послали, а со своими помощниками сама разбирайся. Мне до них дела нет.
— Так ты еще и ведьмой меня обзываешь, — разьярилась повариха и скрутила полотенце в жгут, намереваясь огреть им обидчика.
— Это он меня ведьмой назвал, — вмешалась в их перепалку Анитра, которой вовсе не хотелось становиться свидетельницей скандала, возникшего на пустом месте.
Повариха так и замерла с поднятой рукой и приоткрытым ртом. Медленно повернулась и окинула Анитру изучающим взглядом, затем спросила растерянно:
— Что же ты натворила, деточка, коли он тебя ведьмой назвал? По виду такая сладкая ягодка, сразу и не поймешь, что ядовитая?
— Ты чего мелешь, глупая баба? — не на шутку разозлился Сандар. — Ведьма она самая настоящая, а еще лекарка хорошая. Меня сам король за ней послал, чтобы награду вручить, потому что заслужила.
И уже Анитре:
— Ну, чего медлишь? Пойдем скорее, у короля и без тебя дел хватает.
— Я не могу сейчас уйти, — заупрямилась Анитра. — Только после того, как осмотрю раненых.
— Да там и без тебя теперь справятся. Пойди сама погляди. Мастер Аслауг пришел с учениками. Это самый уважаемый лекарь в столице. Король знал, кого назначить тут главным.
Анитра, уже сделавшая шаг к двери, остановилась. Такого поворота событий она не ожидала. Ведьмочке почему-то казалось, что Хакон поручит ей руководство лечебницей. Все-таки это была ее идея. К тому же он мог не раз убедиться в том, что лекарь она хороший. Да к демонам скромность — таких специалистов как она в этом мире днем с огнем не сыщешь. Настроение испортилось окончательно. Этот день и так не задался с самого утра, а тут еще такие новости. Кажется, проклятия Ингеборг все-таки достигли своей цели. Еще вчера Анитра думала о том, что наконец то ее жизнь упоря