Потому и второй глаз открыла. И выдохнула, да с таким облегчением.
Слава Светлой матери, Сандр Огненный хоть затянул одеяние свое поплотнее.
Правильно, нечего тут ведьмочку такими видами …эээ…смущать, вот.
— Нутесь, адептка Маленская, и какими же путями вы попали по мне…гмм… в спальню? — спросил ректор и прищурился.
А я что? Откуда я знаю, какими-то. Понятно, что не Рыська меня сюда закинул. Нет, он, конечно, фамильяр вредный, но уж репутацию-то своей ведьмочки блюдет.
Не-ет.
Только не он.
Потупилась, конечно. Плечами пожала, да так и сказала:
— А не знаю я. Не помню вот ничего-то, — и развела руками.
Ректор вздохнул:
— Понятно, Ведяна. Хорошо, тогда скажите мне, что вы делали перед этим? Это-то вы помните?
— Это помню, — уже бодрей сказала я. — Вот как вы нас с Лавриком по домам отправили, так я разом и побежала.
Сандр Огненный кивнул:
— Отлично. А дальше, что дальше случилось?
— Так и… — я задумалась. И правда, что там было дальше-то? Вот хоть убей, а не помню ничего.
— Не помню я, начисто забыла.
Ничего себе. Такого со мной еще не бывало-то, чтобы я что-то сделала, и не помнила. И ведь никакой настойки не принимала, это точно. Списать не на что. Разве на память девичью? Вздохнула.
Память-то у меня очень даже хорошая, не спишешь.
— Забыла, — пробормотал Сандр Огненный. — Ну, хорошо. Вы не помните, что делали. Но чувства, чувства у вас какие были, это вы помните? — вдруг как-то вот взволновался ректор.
Ишь ты, чувства. Вот так возьми и скажи ему про чувства. Да я, может, сама этих чувств и знать не хочу.
Ойй… Куда это я. Он…он же не про эти чувства спрашивает, а:
— Чувства-то? Ну, боялась я сначала, а потом вот такая прямо радость пришла в сердце, такая…
Я мечтательно подняла глаза и заметила, как взгляд ректора потемнел, а лицо скривилось.
— Ну, я быстро побежала. А потом, — память вдруг вернулась, — потом стала кружится, сильно-сильно, — опять потупилась я. Потому как говорить ректору, архимагу о дурацком танце было как-то стыдно даже.
— Сильная радость, закружилась в танце, — повторил ректор задумчиво и лоб его прорезала тонкая вертикальная морщинка:
— А потом, что было после вашего танца, вы помните?
И я, после этих-то его слов, схватилась за живот. И это вспомнила!
— Сильно зажгло в животе, так жарко стало. И все. Потом ничего не помню, — закончила я уныло.
— Вот оно что! — Сандр Огненный бросился к столу и прямо вот кулаком как стукнет. Стол отозвался гулом, а ректор затряс кулаком, покрытым каким-то белым налетом.
Потом чуть не бегом кинулся вон из спальни. Ну, я тоже не стала больше сидеть у стенки-то. Поднялась потихонечку и с любопытством, быстро — быстро, огляделась.
Небольшая такая комната, в которой только стол, кресло да кровать, покрытая тяжелым, сразу видно, покрывалом. И горящий камин. Красиво, конечно. Но моя печка все равно лучше!
А вот ковер. Ойй, какой же ковер у ректора-то. Это ж чистое удовольствие, а не ковер. И мягкий, и пушистый. В общем, не чета нашим половичкам.
Не успела я толком оглядеться, как ректор, с полыхающими зеленью глазами, влетел в спальню.
В руках он держал покрытую паутиной маленькую книжицу.
Нетерпеливо рукавом одеяния своего, слава Светлой матери, завязанного, быстро стер паутину.
Бухнулся в кресло и уткнулся в эту книжицу.
Я мигом вернулась к стене и устроилась на пушистом ректорском ковре. Сидеть пришлось недолго. Сандр Огненный вдруг оторвался от книжки и схватился за голову.
Светлая мать… Что это с ним-то? Может, помощь какая нужна?
Я вскочила и бросилась к ректору:
— Голова болит? Ой, наверное, нервное, да? У меня настойка есть, талии взволнованной, ну очень успокаивает. И боль головную как рукой снимает.
Ректор скорее руки-то опустил и посмотрел на меня почему-то без особой радости:
— Благодарю покорно, Ведяна Маленская. Заболит тут с вами, — он запнулся и вдруг встал.
— Садитесь, адептка, — и показал на кресло.
А меня опять в жар кинуло. Но села, чего ж отказываться-то, когда сам ректор предлагает.
— Так-то лучше. Сидите и слушайте. Вот здесь, — он потряс явно древней книжицей, чем-то очень похожей на наш родовой гримуар, — я узнал нечто весьма интересное.
Я сложила руки на коленях и приготовилась слушать. Только вот по лицу ректора не было заметно, что эта книжица его порадовала. Как-то он посмурнел даже.
— Вы, возможно, знаете, что в некоторых ведьминских родах до сих пор сохранилась способность к магии.
Я кивнула. Я-то знала, мне и гримуар вон подтвердил. А ему-то знать откуда? Но одернула себя. Ректор же. Учился вон сколько, наверное.
— А знаете ли вы, что бывает, когда у ведьмочки начинается пробуждаться источник?
Я опять кивнула. Знаю. Мне Рыська все три пункта зачитал из гримуара-то моего. И даже то, что мелко-мелко написано было.
Мелко написано…
Я ахнула.
Глава 19
— Что с вами опять? — вдруг недовольно спросил ректор и даже сделал ко мне шаг. И глаза его…Ой, ну не буду я смотреть ему в глаза.
Потупилась, но вряд ли смогла скрыть сразу заалевшие щеки.
Это я от радости, конечно. Люблю, когда что-то вот было непонятно, а потом — нате вам. Будто узелочки связываются, и сразу понимаешь, в чем дело-то.
Ведь в гримуаре моем мелко-мелко было написано про всякие штуки, которые могут случаться с ведьмочками-то.
Вот одна со мной и случилась.
Точно!
Рыська же про дары там что-то читал. Дары…
— Вспомнила!! — подскочила я.
Ректор вздрогнул и сделал шаг назад. Ну, да. Такая я вот ведьмочка, эмоциональная. И право на то имею! Это ж побочный эффект пробуждающегося источника, в гримуаре так и было сказано-то.
— Я знаю, как я сюда попала! –
что-то внутри будто щелкнула и в меня будто черт вселился. И стоять на месте я уже не могла. Конечно, сдерживала себя, старалась. Но это было сильнее меня-то. Опять хотелось кружиться и даже петь.
Ойй… Вот этого точно не надо. Нет, петь я люблю, так-то. Голос у меня сильный, можно даже сказать, красивый голос.
Да вот только слухом беда.
Бывало, когда я под настроение начинала петь, бабуля затыкала уши и очень по-доброму просила выйти из домика.
А я что? Не нравилось, конечно, но уходила. Голос мой как-то неправильно влиял на зелья, что у бабули вечно или варились, или настаивались.
Эх, вот на огородике-то я и распевала во весь голос. Все соседские собаки сразу замолкали, а потом принимались мне вторить.
И даже из лесу, волки-то матерые, откликались.
В общем, нравилось им. И мне.
В конце-концов бабуля заказала у заезжего мага специальный артефакт, от шума.
Дорогая штука оказалась, а что делать?
Селяне стали жаловаться, что после пения моего и молоко скисает, и коровы-то плохо доятся. Вот и пришлось бабуле разориться. С тех пор пела я только тогда, когда артефакт работал. Редко, стало быть. Потому как его заряжать, оказалось, надо. Тоже дороговато.
А сейчас вот душенька что-то разошлась, прямо удержу нету.
Но я держалась. Из последних сил, но держалась.
Сдерживала рвущуюся из самых глубин-то песню. Можно сказать, на хвост себе наступила.
Просто стала кружиться, опять кружиться, молча, да.
Сандр Огненный сначала оторопел, но потом глаза его вдруг потемнели и он опять сделал шаг мне навстречу. Точно, сделал. Я видела, вот честное слово, видела!
— Парный танец, господин ректор? — крикнула я, смеясь и радостно кружась. Вот это я зря сказала. Потому что ректор сразу замер и нахмурился, сжав кулаки.
— Ну, не хотите — как хотите, — весело рассмеялась я. — Мне и одной неплохо.
Ойй..
Да я опять как пьяная становлюсь. Что я несу, что?!
Кому я это говорю?
В животе опять зажгло, но в этот раз не так сильно. Светлая мать, вот зачем мне этот дурацкий источник, а?
И тут я вдруг почувствовала, будто что сковало меня по рукам и ногам.
Сковало и невидимом буксире протащило прямо…Светлая ма-ать…прямо на ректорскую кровать.
А и все равно. Глаза у меня вдруг подернулись пеленой. Тело окутала такая слабость, которая только раз в жизни-то и случилась. Когда малышкой заболела сильно, и даже бабулины зелья не сразу помогли.
Ну, зачем, зачем мне этот источник-то? Одни от него муки да неприятности.
А хорошая у ректора кровать-то. В меру мягкая, в меру широкая. Мысли вяло ворочались в голове, я будто уплывала куда. Засыпаю, наверное. Вот жалко-то. Ведь я ему так и не сказала, Сандру, что это я сама портал создала…
Я даже заставила себя открыть глаза и прошептать ему.
Да только не было его рядом, ректора-то. Стало вдруг так обидно.
Тут ведьмочка вон не знает, что с ней делается. Источник дурака валяет. А ректор этот вместо того, чтобы заботиться об адептке своей, взял ее да и бросил.
Ушел.
И из глаз моих полились слезы.
Ойй…
Все, вот все в точности так, как Рыська-то читал. Сначала радость сумасшедшая, потом в другую сторону кидает.
Не хочу-у…
— Магистр, прошу вас немедленно подняться ко мне, — вот лежу, рыдаю, а все-все слышу-то, — резким, хриплым каким-то голосом говорил ректор.
Интересно, какого магистра он зовет? Только бы не Левия. И зачем?
Ну и тут глаза мои все-таки закрылись. Одно порадовало, что хоть не на полу валяюсь, а совсем даже наоборот. Ректорской кровати удостоилась.
Сандр Огненный с недоумением смотрел на ведьмочку, которая вдруг ни с того, ни с сего, вскочила и принялась танцевать. И только после того, как Ведяна засмеялась и пригласила его стать парой в ее танце, до него вдруг дошло. Не сразу.
М-да.
Да он даже сделал шаг к ней навстречу, чуть не принял приглашение!
Не сразу понял, что это ее просыпающийся источник шалит. Извинить ректора могло только одно. Ни разу на его глазах источник таким образом не пробуждался.
Да и в книжице об этом говорилось, к сожалению, не так подробно, как ему бы хотелось.