— Ведянка? Вижу, вижу, — пробормотал гримуар и серебряные защелки было ощетились. Но со мной сегодня явно что-то было не так. Я ведь даже и не подумала руки-то убрать.
А только взяла да очень-очень неодобрительно посмотрела книжице прямо в единственный глаз.
И что вы думаете?
Она прищурилась и вздохнула. Тяжело так:
— Проснулся он, значитца. Источник-то твой. Ох, не уберегла, не уберегла Эржбетушка внучку свою.
Светлая мать… Да гримуар-то сегодня никак грустит. К чему бы это?
— Вижу-у, ой, вижу-у, — взвыла книжица не своим голосом.
Интересно, чьим же? Своего-то у нее отродясь не бывало. Она ведь ауру, да голос той, кто писал в ней, запоминает. И выдает под настроение.
Сегодня настроение у книжицы какое-то печальное. Совсем не боевое.
Непривычное. К боевому-то мы с Рыськой уж пообвыкли, а тут…
— Что видишь-то? — нетерпеливо спросила я.
— Огонь вижу, вот что! — вдруг огрызнулась вредина, явно приходя в себя.
— Где огонь-то? — вздохнула я.
— Понятно, где. В нем он! В нем и… — тут гримуар вытащил глаз на тонкой ножке чуть ли не к моему лицу — и в тебе.
— Так что, Ведянка, конец тебе пришел. Жизни-то твоей девичьей… — вдруг сказала книжица и неожиданно успокоилась.
— Главное, суть ведьминскую сбереги! — добавила, да так серьезно и глаз свой убрала наконец. Неприятный он у нее. Хорошо, что убрала-то.
Ну вот сказала так сказала…
И я осторожно спросила:
— Про жизнь-то девичью, это ты про что? Никак скоро конец мне придет? Вот любишь ты загадками говорить!
Фыркнула старушка:
— На то и гримуар я. А вам все, ведьмочкам молодым-то, выложи да на блюдечке поднеси. Вот учишься ты, учишься, Ведянка. А толку-то чутка выходит! Эх, вот чтобы без меня делала-то, а?
— Сказала же — девичья! — вредина недовольно зашебуршила страницами. — А поперву того сказала про огонь!
— Смекаешь? — глаз высунулся опять и уставился на меня, не моргая.
Ну-у…
— Вроде как смекаю, — почему-то прошептала я и почувствовала, как щеки краской налились.
— Смекаешь, — фыркнула книжица.
Я покосилась на Рыську, который с деловым видом вылизывал лапки, будто и не слушал нас во все уши.
— Скажи… Значит, это правда? И С-сандр, — да я даже заикаться стала. — Ну, ректор наш… Он на самом деле мой истинный?
Но как?!
Ведь у ведьмочек так не бывает…
Да и он же…ну, не такой уж молодой-то. Сорок лет! И маг!
Я уставилась на книжицу.
— Эхх, молодежь, — книжица зашелестела страницами. — Истории своей не помните, обряды-то все позабыты.
— Вот, тут читай-ка, — и буквы на нужной строке полыхнули алым.
“Всем ведьмочкам рода Маленских, чтобы знали да не забывали. Род наш пошел от старых Князей, которые правили краем испокон веков. Старые Князья носили в себе источники двух стихий — стихии огня и стихии воды. Потому и был мир и покой в землях наших. И рождались долгожданные младенцы в семье, носители двух стихий до тех пор, пока не влюбился один из Князей в деву лесную, ведьмочку. Краше нее никого не встречал он и назвал своею, желанною. От союза их пошли младенцы, носящие в себе еще и ведьминскую суть.”
Книжка резко захлопнулась:
— Ну, теперь-то все поняла, Ведянка?
Сердце у меня забилось. Поняла я, как не понять.
— Значит, он на мою ведьминскую суть да на источник откликнулся, — задумчиво проговорила я.
И встрепенулась:
— Погоди-ка. А почему ж тогда, когда в спальню ко мне пришел, то Олеандрой называл-то? Может, Олеандра эта и есть его истинная, а вовсе не я?
Вот сказала, и помрачнела. Да не хочу я знать никаких таких Олеандр! Тем более, что были они давно. И что мне злиться-то? А злюсь.
— Не кипятись, Ведянка, — строго сказала книжица и вдруг замялась. — А Эржбетушка неуж ничего тебе не говорила-то? Ну, про Олеандру, — прямо вот прошептал гримуар.
— Ни-че-го! — неожиданно зло сказала я. — Да я и имени этого не слышала никогда! Вот только здесь, от ректора-то…
И сразу вспомнила его, такого потерянного. Темные колодцы глаз и этот взгляд. Он вовсе тогда не на меня смотрел. Олеандру он свою видел!
Хоть и двадцать лет прошло…
Никакая я ему не истинная, вот! Раз все ту помнит.
Глава 33
Замолкла книжица, крякнула и забубнила что-то едва слышно.
Будто спорила с кем. Наконец зашелестела страницами и нехотя так заявила:
— Вот любите вы, ведьмочки рода Маленских, все на мои старые плечи перекладывать-то. Она ведь тянула до последнего, все сказать тебе хотела, Эрбетушка-то, — всхлипнула вдруг книжица. Да и я пригорюнилась, бабулю вспомнила.
— А пришло время к Светлой матери уходить, да так и не сказала. Быстро пришло оно, время то. Не ожидала она. Сильная была ведьма, Эржбета наша. Сильная, а сердце-то болело. Всю-то жизнь болело сердечко у ней. Вот и… — гримуар вздохнул.
— Написала она тебе, Ведянка. Все, что знать надо, написала. Да только закрыла заклинанием строгим, на время завязанным.
Я вздрогнула. На время завязанным?
— Ага, — книжица грустно зашелестела страницами. — До совершеннолетия твоего зачаровала страницы-то. Или вот как в силу ведьминскую войдешь. Инициируешься, стало быть, — пояснила она. — Тогда само собой, уж допущу тебя.
И что она мне тут поясняет-то? Будто я не знаю. Эхх…
Про инициацию-то нашу, ведьминскую, многие слышали да знали.
Только мало кто понимал, что это значит-то. Вон, и Тимошка, сын старостин, не понимал. Думал, коли возьмет меня силой, то получит дар ценный — долгожительство да силу мужскую.
А того не знают люди, что такой дар получить может только тот, кого ведьмочка полюбит всем своим сердцем, всей душой-то.
Так что, ничего бы Тимошка не получил, кроме проклятия ведьминского. Обратное получил бы. Вместо долголетия — скорую смерть, вместо силы мужской — полное бессилие.
— Знаю, что ведаешь, Ведянка, — недовольно фыркнула книжица. — Да не все знаешь-то!
— А вот если мага, мага-то полюбишь? Истинного своего, что будет? — высунула свой глаз к
книжица и в упор на меня уставилась. Не люблю эту ее манеру. Но терпеть приходится.
Я призадумалась.
— Истинного-то… Ну… Долголетие у него и так есть. Силу мужскую? — сердце застучало и кровь бросилась в лицо. Ректор вдруг встал перед глазами, в халате-то своем, толком не завязанном.
Книжица довольно кхекнула:
— Это ты правильно думаешь, Ведянка. Сила мужская еще никому не мешала-то. А вот что он от тебя получит, истинный-то, коли магом окажется — так это источник неиссякаемый! И роду его, магическому-то, благословение Светлой матери.
Вот оно что…Мне даже зябко стало. Благословение Светлой матери дорогого стоило-то. А уж источник неиссякаемый…
— Много получит он, — обняла себя руками и замерла.
— А…а ведьмочка?
— Что ведьмочка? — фыркнул гримуар. — В силу войдет!
— И все? — я нахмурилась. — Как-то оно не по справедливости выходит. Магу — почитай все удовольствие, и роду его. А ведьмочке — одну только силу?
Тут книжица разозлилась и глаз взвился, весь красный-то:
— Как это “одну только силу”?! Да ты ведьма, или кто, Ведянка? Ведьминская сила миром движет! Сила ведьмочки — это сама жизнь-то… Без ведьминской-то силы все прахом пойдет. Растения зачахнут, животные перестанут плодится. И на людях-то ой как скажется!
Думай, что говоришь-то, — мрачно закончил гримуар.
— Да и…мало тебе того, что истинный твой любить тебя будет до гроба-то, а? Так любить, что и смотреть ни на кого другого не будет. Одна ты для него светом в окошке станешь. Знаешь ведь, маги-то, они мужики того, — книжица хихикнула, — сильные мужики-то, говорю. Потому и женский пол очень даже привечают. А тут — все тебе одной-то будет. Неужто мало? — разъярилась старушка.
Видно, вспомнила что-то свое. С ней такое бывает. Аура какой ведьмы взыграет, так и говорит. А сегодня там многие встрепенулись-то.
И то. Дело понятное, наше женское-то.
А я как представила Сандра-то Огненного, что он и правда мой, а я его и навсегда-то. Нет. Лучше и не представлять, и так ноги ослабели вдруг. Но пока об этой Олеандре ничего не выясню, и думать про него не буду.
Так грустно вдруг стало. Сиди вот, жди теперь этой инициации… Потому как до совершеннолетия мне ждать уж совсем тяжко. Целых три года придется!
И тут вдруг как стукнуло мне в голову-то:
— Погоди-ка… Источник-то мой пробуждается. В силу входит, — я даже задохнулась, а в животе жар, как огненный шар, стал подниматься.
Ну почему все так не вовремя-то, Светлая мать?
— Может это как совершеннолетие засчитаться, а? — задышала часто-часто, а книжица заморгала и смолкла.
И молчала долго. Я уж успела раз десять гимнастику дыхательную сделать. Вот оно, когда физическая нагрузка-то маленькая, а еды много. Читала же, что нужна нагрузка! Нет, сегодня же еще сделаю два круга.
Ну его, этот источник. Как бы опять фортелей не выкинул. И если к ректору в спальню…это еще ничего.
Не в первый раз-то.
А что, если и правда, к гномам в горы, закинет?
К гномам не хочу.
Вот добьюсь от гримуара ответа, и сразу побегу.
И почему бабуля так сильно страницы зачаровала-то?
Мне, может, сейчас нужно все узнать!
Я нетерпелива ногой топнула. Ну сколько можно ждать-то? Но сказала со всем уважением:
— Чего молчишь-то, а?
Гримуар встрепенулся и глянул на меня с укоризной:
— Терпения в тебе, Ведянка, ни на грош. Решаем мы. Жди.
Вон что-о… Совет у них, значит. А страниц в нем… да под тысячу страниц-то. Значит, ведьм там отметилось… Много, в общем. Под сотню точно будет.
Ой-ей. Этак они решать-то будут до ночи.
Может, пока круги побегать? Я с тоской глянула на едва шелестящий страницами гримуар. И побегать не пойдешь. Как его тут оставишь? Рыська, конечно, не даст пропасть. Но все одно. Негоже ведьмочке оставлять родовую-то книгу открытой.
Вздохнула да принялась ждать. И правильно сделала!