Череп свернул налево и сразу понял, что ошибся. В крохотном закутке посапывала на старинной железной кровати хозяйка дома. В темноте лицо старушенции напоминало скомканный чулок.
Йорик вернулся на кухню и нырнул в правую дверь.
Ему открылась комната побольше. На топчане под окном, разметав по подушке темные волосы, спала Люба. Блеклые звезды таращились на нее сквозь окно с прямоугольного кусочка небес. Висела мертвая тишина, нарушаемая лишь легким дыханьем девушки. Над этим сонным царством нависал низкий облепленный комарами беленый потолок.
На полу у топчана стояла раскрытая сумочка крокодиловой кожи. Из нее выглядывал бок золотой коробочки, матово поблескивая в свете звезд.
Все существо Йорика устремилось к вожделенной сумке. Он впился в нее глазами, тихонько скребя когтями деревянный пол. Весь остальной мир исчез, перестал существовать для него. Сделав глубокий вдох, череп перешагнул порог.
— Хрррр! — рявкнуло справа.
— Икхррр! — прогрохотало слева.
От неожиданности Йорик подпрыгнул до потолка и вцепился в пыльный шелковый абажур старинной люстры.
— Что за черт? — Миша подхватил удилище и дернул. — Блин, зацепилось.
Милиционер дернул сильней. Леска подалась лишь самую малость. Тогда молодой человек отступил на пару шагов и принялся тихонько крутить катушку.
За забором послышалась какая-то возня, что-то заскребло по доскам.
«Похоже, корягу зацепил» — подумал Миша — «Во дела! Ну да ничего. Сейчас я ее…» Он рванул изо всех сил. Кто-то захрипел и вдруг сверху на Мишу уставились полные ужаса глаза, под которыми виднелся черный кожаный нос и огромная клыкастая пасть. Прочная леска, протянувшись от конца удилища, терялась за частоколом зубов.
— Крокодил безмозглый, а жевать-то кто будет? — выдохнул милиционер, понимая, что спасать собаку предстоит именно ему.
— У, подлец, напугал-то как! — проворчал Йорик, сверля неугасимым взглядом мордоворота, развалившегося на постеленном на пол матрасе слева от входа. Справа, обмотавшись простыней на древнеримский манер, дрых еще один громила. Оба храпели с энтузиазмом матерых секачей во время гона.
— Ничего, щас спущусь, мало не покажется, — пригрозил Йорик, — Вот только… только…
Череп застыл от ужаса. Во имя всех психоаналитиков, только не это! Ведь он не умеет прятать когти в мягкие подушечки своих прекрасных кошачьих лап!
— Ой! — прошептал Йорик. — Ой-ой-ой-ой-ой!
Когти намертво застряли в ткани абажура.
Йорик дернулся в отчаянной попытке освободиться. Шелк затрещал, разрываясь. Рама абажура пронзительно заскрипела. Левый мордоворот вздрогнул, застонал во сне и вдруг рывком перекатился на середину комнаты, прямо под люстру.
Шелк затрещал еще громче.
— Вай! — пискнул череп и вдруг понял, что летит, летит прямо на широкую спину врага.
Как и все существа, похожие на кошек, Йорик приземлился на лапы. Острые когти впились в толстую шкуру охранника.
— Убивааают! — заорал тот спросонья.
Люба и второй охранник вскочили на ноги. Оба очумело таращились во тьму, туда, где металась огромная тень и горланила почему-то на два голоса.
— Дьявол, дьявол! Чур меня! Граждане, спасите! Невинную душу в ад забирают!
— Ты прекратишь дергаться, обезьяна бесноватая?!
— Отпусти! Больно, больно мне! Ааааа!
— Когти застряли, дурак! Перестань дергаться, бегемочье отродье! О, вот, наконец! Да не ерзай ты, последний коготь остался. Уф!
Йорик хлопнулся на пол и, увернувшись от ног голосящего амбала, ткнулся носом в Любину сумочку. Не долго думая, череп ухватил зубами тяжелую золотую коробочку и одним прыжком взлетел на подоконник.
В этот момент второй охранник дрожащей рукой нащупал наконец выключатель.
Йорик перемахнул через забор, промчался через железнодорожные пути и лишь тогда остановился. Все, ушел! Здорово было! Просто отпад!
Монстра распирало адское веселье. Он должен был немедленно, сию же секунду с кем-нибудь поделиться своим настроением.
Коробочка звякнула золотым боком об асфальт.
— Миха! — крикнул Йорик, всполошив окрестных собак. — Миха, я это сделал! А сколько ору было, ты не представля… Блин, Миша, ты где?
Череп огляделся. Слева и справа тянулась черная пустынная улица, едва освещенная редкими фонарями. Впереди высилась стена из глухих заборов, отгораживавших частные владения от внешнего мира. Позади благоухала креозотом железнодорожная насыпь.
— Обана! — растерянно пробормотал Йорик. — Он что, меня не заметил? Ччудо в перьях!
Подхватив коробочку, череп помчался обратно.
Из-за забора доносились звуки нешуточного скандала. По двору, сшибаясь и разлетаясь, метались неясные тени. Слышались вопли: «Наркоманы!» «Ведьма!» «Ворье!» «Вон!». Лишь один человек казался островком спокойствия среди бедлама и переполоха. Этим человеком был Миша.
Милиционер стоял на цыпочках, лицом к забору. Правая рука была поднята, кисть терялась в глубине чего-то черно-белого, что Йорик издали принял за ботинок с раззявленной подошвой. И только подойдя ближе, череп понял, что его альтер эго засунул руку в пасть огромного пса, положившего морду на верхнюю кромку забора.
— Я жизнью рискую, а он тут с собачкой играет! — возмутился Йорик. — Ты зачем лезешь к ней в пасть? Колбаску хочешь вернуть?
— Иди ты! — рявкнул Миша. — Не видишь, руку зажало. Я застрял!
— Дурак, — поставил диагноз череп. — Еще б ты не застрял. Ты что, не видел, куда руку суешь? Экспериментатор.
Милиционер сделал неловкую попытку пнуть Йорика. Собака глухо зарычала и сильней сжала челюсти. Миша скривился от боли.
— Ай! Помоги, недоразумение костяное!
Из-за забора послышались приближающиеся шаги.
— Аделаида! — позвал старушечий голос. — Деля-Деля-Деля!
Собака завила хвостом, засучила лапами, но хватки не ослабила.
— Вот видите, дрыхнет ваш сторож! — донесся Любин голос, полный праведного гнева. — Воры утащили ценнейшую вещь, изуродовали моего друга, а ваша Деля-кобеля спит без задних лап!
— Быть того не может, — оправдывалась хозяйка. — Эй, да вон она, у забора. Вора, наверное, держит!
Шаги направились к забору.
— Скорей! — взмолился Миша. По его лицу стекали капли пота, поблескивавшие в свете фонаря. — Йорик, чтоб тебя, сделай что-нибудь!
— Деля! — послышалось совсем рядом. — Она кого-то держит! Зовите мужчин! Где ж ключи-то…
Загремела связка ключей. Со стороны дома забухали тяжелые шаги.
Йорик пулей взлетел на забор.
— Вон он! — взвизгнула бабка. — Скорей же, я его башку вижу. Стой, подлец плешивый!
— На себя посмотри, кочерыжка! — огрызнулся череп и, фыркнув от омерзения, вцепился зубами в собачий нос.
Глава 7
Погоня длилась недолго. Ни беглецы, ни преследователи не были знакомы с темными путаными закоулками чужого города. Вскоре и те и другие заблудились.
— Уф, оторвались вроде, — выдохнул Миша, прислонившись к углу дома, едва освещенного дальним фонарем.
Йорик опустился на задние лапы, золотую коробочку положил на землю. Пустые глазницы с адскими огоньками уставились на милиционера.
— Какого рожна ты полез собаке в глотку? — вопросил череп. — Ты что, не мог сразу колбасу откусить, раз такой голодный?!
— Чурка ты костяной! — Миша в сердцах сплюнул. — Подавилась она. Сдохла бы, если б я не помог.
— Ой, глядите на него! Доктор Айболит выискался! А если б у собачки заворот кишок приключился, точно так же лечил бы? — Йорик хрюкнул, представив картинку.
— Все, назубоскалился? — прорычал милиционер. — Давай-ка лучше Боекомплектом займемся.
— Да не вопрос, — череп пододвинул молодому человеку добычу. В зыбком свете фонаря матово блеснула золотая крышка. — Держи, Акопян.
Дрожащими руками Миша поднял коробочку.
— Черт, ну и освещение. Никак не найду замок.
— Могу глазом посветить, — вызвался Йорик.
— Не надо. Нашел уже.
С громким щелчком откинулась крышка. Но не вспыхнул золотистый свет, не заиграла волшебная музыка.
— Зараза! — милиционер с размаху ударил кулаком в стену.
— Что случилось?
Миша опустился на корточки.
— Сам смотри.
— Обана! — обескуражено сказал череп, и для верности потрогал лапой содержимое коробочки. Сомнений не осталось. Вместо Боекомплекта Йорик приволок набитый дорогим куревом золотой портсигар с выгравированной на крышке дарственной надписью: «Любимой ученице от В.А. Чертопрыщенко, магистра».
— Умные люди тырят портсигары, — сказал Миша и поднялся. — Пошли обратно.
Утро застало их на дереве. Толстые ветви с пыльными листьями раскачивались под легким ветерком и глухо скрипели.
Далеко внизу, как на ладони, просматривался двор гостеприимной старушки. Аделаида, оказавшаяся при дневном освещении огромным пятнистым догом, лежала возле будки, с отвращением поглядывая на принесенную хозяйкой миску с похлебкой. Должно быть, ночное приключение оставило глубокую рану в ее тонкой собачьей душе.
У входа в дом больше не было раскладушек. Их место заняли оголенные по пояс Любины телохранители. Они выстроились в два ряда и принялись выполнять замысловатые упражнения на манер тех, что проделывают в пекинских парках китайские пенсионеры.
Люба наблюдала из окна, любуясь рельефными мускулами своих подопечных. Раз или два она щелкала зажигалкой, но о чем-то вспомнив, раздраженно гасила крохотное пламя.
Южное солнце уже давало о себе знать. Миша почувствовал, как голова превращается в медленно закипающий чайник, и спустился чуть пониже, под прикрытие густой лиственной шапки.
— Долго нам еще сидеть? — заныл Йорик. — Тут со скуки сдохнуть можно. Сколько еще сидеть, я тебя спрашиваю!
— Откуда я знаю, — огрызнулся милиционер. — Едва они тронутся с места, мы отправимся следом. А пока можем только сидеть и ждать.
— А если они такси вызовут, мы что, бегом побежим? — спросил череп ехидно.
— Черт, да откуда я знаю, что они возьмут?! — рассердился Миша. — Я вот сижу тут и жду.