– Если это такая магия, то да, мы ее не чувствуем, - согласился Геремор.
– А вдруг это природа начудила, - предположил Олло. - Бывают же, например, телята о двух головах, и прочие уродцы.
– Природа начудила, когда тебя произвела, - хмыкнул Гиллигилл. - По-твоему двухголовые телята рождаются с накрашенными губами и налаченными копытами?
– Всякое бывает, - философски рассудил Олло. - Например, три года назад во время войны с троллями наш полк стоял в замке герцога Унна. Его предок, Герекам Унн Великий, как-то раз велел высечь вороватую колдунью. А та, стоя у позорного столба, прокляла весь его род. И с тех пор, все Унны были чернявыми, будто подгоревшие котлеты.
– Блин, ну и проклятье, - удивился Миша. - Что с того, что они чернявые?
– Много ты видел чернявых эльфов? - саркастически вопросил Олло. - Я рыжий - и то вроде пугала. Ну вот. Стояли мы там чуть не год, и вдруг у герцогини народилось белокурое дитя. Притом волосы такие длинные, красивые, будто младенец в мамашиной утробе только и делал, что сидел у парикмахера. Помнишь, Геремор? Ну помнишь же. Тебе еще герцогиня за какие-то заслуги пожаловала офицерский Боекомплект. Что, вспомнил?
– Вот если б родился младенец с собачьими ногами, тогда еще было бы о чем говорить, - проворчал Миша.
– О боги! - вскричал вдруг Гиллигилл. - Велосипе… Ай! Смотрите!
Выпучив глаза, он таращился на несчастную собаку, лежащую на траве.
– Смотрите!!!
Посмотреть было на что. Пес стремительно увеличивался в размерах. Черная шерсть осыпалась, а на ее месте появлялось что-то вроде бордового делового костюма: жакет, блузка, юбка по колено. Через минуту безродная псина превратилась в стройную женщину с очаровательной фигуркой и прелестными ножками. Красоту незнакомки портила лишь одна существенная деталь: торчащая над округлыми плечами мохнатая собачья голова.
– Теперь точно в психушку, - угрюмо сказал Миша, садясь а руль. - В полном составе.
Олло, Геремор и Гиллигилл молча втиснулись на заднее сиденье джипа. Собакоголовая незнакомка расположилась впереди. Она села в машину сама, без всякого принуждения, и даже с некоторой толикой достоинства, как будто давая понять, что собака с человеческим телом (или человек с собачьей головой) - такой же равноправный член общества, как короли, кинозвезды и налоговые инспекторы.
Машина тронулась. Велосипед закинула ногу на ногу, и, вывалив язык, наслаждалась проплывающими за окном пейзажами. Время от времени она далеко высовывалась из окна и лаяла на вспугнутых автомобилем птиц. Миша втаскивал ее обратно, не обращая внимания на Геремора, который всякий раз советовал тянуть не за жакет, а за юбку.
– Вздорная баба, - проворчал орк после очередной выходки Велосипеда. Гиллигилл проникся жгучей ненавистью к недавнему хвостатому приятелю. - Скворцов облаяла. Птицы-то тебе чем не угодили?
Вместо ответа Велосипед обернулась и смачно лизнула его широким розовым языком.
– Это любовь, - сказал Геремор.
– Чтоб тя тухлая кикимора так полюбила, - буркнул Гиллигилл.
Местоуказательное заклинание Олло сбывалось самым поразительным образом. Джип двигался по узкой лесной дороге, а впереди возвышался холм и уже виднелся глухой забор, отороченный сверху смертельной бахромой колючей проволоки.
У подножья холма Миша свернул в густой подлесок и остановил машину лишь убедившись, что она не видна с дороги.
– Прибыли. Что делать будем?
– Надо бы на разведку сходить, - неуверенно проговорил Олло.
– Да, с бухты-барахты лезть не стоит, - кивнул Геремор. Серебряные ленточки согласно звякнули.
– Тогда пойдем, - с готовностью воскликнул Гиллигилл, вытаскивая из-за пояса тесак. - Чего сидеть-то.
Но Миша жестом остановил орка.
– Ты останься. Собачку постереги. Или кто она… оно…
– А чего я?! - озлился орк. - Вон, Олло пусть стережет.
– Твоя псина, ты и стереги, - сказал рыжий эльф жестко. - Сперва завел, а теперь в кусты?
– А вдруг это оборотень? - не унимался Гиллигилл. - Еще покусает, и буду потом ночами на луну выть.
– Не дрейфь, Гиллигилл, - ободрил Геремор. - Увидев твою рожу, ни один оборотень кусаться не посмеет.
После долгих уговоров и увещеваний Гиллигилл сдался. Миша, Олло и Геремор отправились на разведку.
– Странно, - проговорил Миша, разглядывая поросшее травой асфальтовое полотно дороги. - Похоже, здесь почти никогда не ездят.
– Ну и что? - удивился Олло. - Такая глушь. Кому тут ездить.
– Но ведь это больница. Здесь должны день и ночь шастать машины. С продовольствием, с медикаментами. Родственники должны навещать больных. В конце концов, и новые пациенты ведь не пешком сюда приходят!
– Да брось, - сказал Геремор. - Никому эта богадельня не нужна. Видал я одну больницу в Туддигарре. Обморочный Приют называлась. Глушь такая, что даже кавланы побаивались туда забредать. Так там не понять было: кто врач, кто больной. Доходило до того, что лекари отправляли самых бесноватых пациентов на охоту. И ничего, те всегда с добычей возвращались. То медведя завалят, то дюжину зайцев, то дракона приволокут, конечно, если удастся его за хвост из пещеры вытянуть. А как тамошняя повариха готовит маринованные крылышки гарпий! - эльф мечтательно закатил глаза.
– Что, и такое едят? - Миша бросил на Геремора недоверчивый взгляд.
– Здесь главное слово - "повариха", - пояснил Олло. - Геремор сожрет желчный пузырь василиска, лишь бы его подала смазливая девица.
– Зануда! - фыркнул Геремор.
Миновали глубокую зловонную яму, заполненную отбросами. Подобрались к забору.
– Колючка в три ряда. Камер слежения не видно, - приговаривал Миша, осматривая вражеские укрепления. - А ворота-то! Метра три высотой. Жуть!
– Да, ворота знатные, - согласился Олло. - А что такое камеры слежения?
– Штуковина, которая позволяет видеть, что творится там, где тебя нет, - попытался объяснить милиционер. - Что-то вроде искусственного глаза.
– Странно, - пробормотал Олло, - но мне все время кажется, что на нас кто-то таращится, причем сразу со всех сторон. Тут точно нет этих твоих камер?
– Точно нет. Кстати, я тоже себя как-то неуютно чувствую. Будто кто-то все время торчит за спиной. Хотя, с чего бы? Голый холм, спрятаться негде. Может, в лесу кто притаился? Геремор, ты…
– Шшш! - оборвал его Геремор. - Тише! Там кто-то есть.
– Где? - шепотом спросил Миша.
– Там, в кустах. Крадется за нами уже минуту. Я сначала думал заяц…
– Вот балбес! - рассердился Олло. - Так может это заяц и есть.
– И много ты видел зайцев, которые бы крались за тобой, а не убегали прочь?
– Тогда кто это? - по его рыжим косичкам Олло пробежала легкая рябь.
– Щас узнаем… - Миша осторожно двинулся вниз по склону, к шевелящемуся кусту. Эльфы натянули луки и замерли на месте, готовые в любой миг спустить тетиву.
– Обана! - выдохнул молодой человек, склонившись над загадочным преследователем. - Никогда такого не видел. Бедняга, как же тебя угораздило сюда залезть?
Миша протянул руки и поднял с земли человеческий череп, из которого торчали кошачьи лапы.
– Мужики, тут котяра в черепе застрял… Мужики, вы чего? Эй, они же выстрелить могут!
Прямо на Мишу, дрожа от напряжения, смотрели наконечники длинных эльфийских стрел.
– Бросай его на счет "три", - прохрипел Геремор.
– Зачем?
– Мы выстрелим. Раз…
– И как это поможет вытащить кота? - спросил Миша. - Не, его надо как-то поддеть…
– Это не кот, - выдавил Олло.
– Что?
– Это. Не кот, - повторил эльф.
– А кто же? Собака что ли? Глаза разуйте. - Миша сделал шаг по направлению к эльфам. Олло и Геремор отскочили как ошпаренные.
Милиционер вытаращил глаза.
– Вы чего? Котишки испугались? Да кот это, кот.
В подтверждение его слов череп вдруг обвил лапками руку милиционера и громко замурлыкал.
– Никакой не кот, - Геремор ткнул в чудище обличающим перстом. - Это твое безумие. Редкая сволочь, между прочим. И сюда ведь успело добраться!
– Олло, что он мелет? - Миша повернулся к рыжему эльфу.
– Правду он говорит, - мрачно сообщил Олло. - Просто ты кое-чего не помнишь. Ты малость свихнулся, когда встретился с пылегадом, а Геремор взялся тебя вылечить. Нормальную часть тебя превратил в лягушку, а безумную - вот в это, - кивок в сторону чудища. В ответ череп озорно сверкнул огоньками из пустых глазниц. - А потом он взялся целовать лягушек, а оно…
– Мужики, а вы сами часом не того? Не сбрендили, а? - спросил Миша, тихонько отодвигаясь. - Ну там собачка в девушку превратилась, и все такое. А мозги-то, они ведь не титановые, вот и повело… Вы, мужики, главное не нерв…
– Да правду они говорят, - воскликнул череп Мишиным голосом. От неожиданности милиционер взмахнул руками, и чудище пружинисто приземлилось на кочку.
– Блин, какие же все впечатлительные! - проворчал череп. - Луки-то опустите. Я ж не кусаюсь! Ну покуражился утром, ну и что? А чего он мне первый на лапу наступил, а потом пнул еще? - монстр обвиняюще уставился на Геремора.
Геремор набрал полную грудь воздуху, собираясь дать отповедь наглому монстру, но крыть, по-видимому, было нечем, и эльф не произнес не слова. Тогда череп повернулся к милиционеру.
– Ну, альтер эго, давай, что ли, знакомиться? Меня зовут… зовут меня… Велик психоанализ, и Зигмунд Фрейд пророк его! У меня ж имени нет! Удружил, Миша, ничего не скажешь. Собственную паранойю без имени оставил. Форменное свинство с твоей стороны!
Череп принялся нервно барабанить когтями по земле.
– Я ссейчас с ддрузьями ппосоветуюсь, - заикаясь промямлил милиционер.
Миша был не робкого десятка. Сослуживцы даже считали его "безбашенным" типом, способным в одиночку остановить для проверки документов автобус с взбесившимися футбольными фанатами или выписать штраф за превышение скорости какому-нибудь областному бонзе. Но общаться с собственным безумием (не с какими-нибудь эфемерными галлюцинациями или бестелесными голосами, а с вполне реальным черепом на кошачьих лапах) трудно даже такому героическому человеку.