Чуть ниже по склону Олло увидел Наташу. Девушка уже встала на ноги и пыталась отбросить с лица спутанные черные волосы.
Олло встал на четвереньки, потом с трудом поднялся на ноги. Огляделся.
– Живы, - прошептал он. - Живы.
Они находились на холме. На том самом холме, где некогда располагалось странное заведение Чертопрыщенко. Правда теперь на месте зданий были лишь руины. Ангар с бесноватыми машинами напоминал кузню, в которой повеселились тролли. От Храма Сундука остались только обломки стен.
Зато эльфы, и орки, и люди все были в целости и сохранности. По какой-то причине холм исторг их из каменной утробы, за что Олло не преминул поблагодарить местных подземных богов.
– Виктор Антонович! - послышалось сзади. Олло обернулся. В нескольких шагах от него, глупо моргая глазами стоял Чертопрыщенко. Он выглядел не лучше других: такое же подземное чудище, выброшенное на поверхность. И к этому вот чудищу мчалась со всех ног по склону прекрасная каштанововолосая дама в богатом наряде. Она протягивала руки, и кричала, и серьга в виде скорпионьего хвоста в ее губе ярко блестела на солнце.
– Люба, - пробормотал Олло. - А… а это кто?
Он прищурился, пытаясь разглядеть скакавшего вслед за Любой пожилого субъекта в черном. Он был лыс, длинноух (то есть имел вполне нормальные с точки зрения эльфа уши, но к чему только не привыкнешь, живя среди людей!). И еще он чрезвычайно походил на…
– Заззу?! - закричали в один голос Олло и Геремор. - Заззу, старина, это ты?
– Я! - завопил Заззу. Он бежал изо всех сил, высоко поднимая коленки и путаясь в длинных полах черного балахона.
– Так это ты нас вытащил?
– Я, конечно, кому ж еще!
– Старик, берегись! - крикнул Гиллигилл Заззу, указывая на Чертопрыщенко, - Это он нас упрятал под землю! Убей его!
– Никого убивать не будем, - сказала Люба, остановившись. В руках блеснула золотая коробочка Гереморова Боекомплекта.
– Сейчас все уладим, все помиримся, - бормотала злодейка, рисуя замысловатую руну. Заззу остановился рядом, внимательно следя за действиями девушки и даже что-то подсказывая.
Эльфы изо всех сил замахали полковому колдуну, пытаясь привлечь его внимание.
– Заззу! Останови эту стерву! Не дай ей колдовать!
– Негодяи! - выкрикнула Люба. - Заззик, котик, как ты мог с ними дружить?
Олло и Геремор переглянулись.
– Заззик? Котик?
Люба подняла Боекомплект на уровень глаз.
– Сейчас вы за все поплатитесь! Ириззинн Праа… - Геремор подскочил к Олло, дернул за остаток рукава, потянул за руку Наташу, -… Аннероо Го… - Олло ткнул в бок Гиллигилла и бросился бежать. Орк замешкался на мгновенье, и… -…Иззз! - Люба выкрикнула последнее слово. Яркая вспышка на миг ослепив всех бывших на холме, прочертила резкие тени вслед удирающим эльфам и девушке. Тихонько тренькнула арфа, и все стихло.
Они домчались до леса. Холм исчез за темными соснами.
– Ушли, - прохрипел Геремор, оглянувшись. - Не задело.
– Что не задело? - спросил Олло.
– Приворотное заклинание. "Неделька". Тот, на кого оно подействует, будет неделю по уши влюблен в того, кто прочел заклинанье. Мощная штука.
Олло кивнул.
– Как же, помню. Ты неделю прятался под моей койкой от того повара. Только это ведь прицельное заклинание, одним лучом бьет. А здесь пыхнуло как целое пожарище. Что-то тут не так.
Несколько минут они бежали молча, пытаясь сообразить, что именно тут не так.
– Понял! - сказал Геремор. - Заззу ей помог усовершенствовать заклинание. - Сначала она закадрила его обычным, а уж потом, как Заззу не в себе был, он и помог ей.
– Да откуда бы ей обычное-то узнать?
Геремор пожал плечами.
– Узнала откуда-нибудь. Бабы, что скажешь. У них только привороты на уме. Мне другое интересно: как вообще здесь Заззу оказался?
– Какие привороты? Какой Заззу? - подала голос Наташа. - Ребята, где мы? И где… где Миша?
– Потом! - прохрипел Олло. - Ходу!
Олло и Геремор удирали без всякого порядка и достоинства. Городские жители, они бывали в лесу лишь в те счастливые дни, когда старый король - убежденный вегетарианец - в угоду толпе поступался принципами и выезжал на денек-другой на охоту. Таких походов за время службы Олло случилось два. Геремору повезло больше: в свое время он крутил роман с дочкой королевского егеря и успел побывать в лесу аж целых семь раз.
Через полчаса гонки эльфы напоминали бродячих псов, отмахавших пять миль по репейному полю. Рядом с ними Наташа в припорошенной пылью дачной одежке смотрелась светской дамой в вечернем платье.
– Как ты думаешь, - прохрипел Олло, продираясь сквозь густые заросли крапивы, - что этой стерве Любе от нас нужно?
В это время Геремор, решивший обойти крапиву стороной, вяз в черной жиже на топком берегу ручья. Заляпанные грязью ножны с мечом больно впивались в бок.
– Чего ж тут думать… ай! Хочет прибрать… ой-ой-ой! Пиявки!
– Какие пиявки, - рассердился Олло, - что ты мелешь?! Нет у нас пиявок.
– Здесь пиявки, в ручье!
– А мы-то причем? Зачем за нами гоняться?
– Олло, ты осел! В ручье пиявки, и Люба хочет прибрать к рукам наш воплощатель.
– Не вижу связи.
– Между чем и чем?
– Между воплощателем и пиявками. И вообще, сам ты осел!
Остановились на берегу ручья.
– Жрать хочу, - простонал Олло.
– Вот же земляника, - сказала Наташа. Не сходя с места, она набрала целую горсть ягод, от одного вида которых эльф едва не подавился слюной.
– Где взяла?
– Как - где? Вот, целая поляна, бери - не хочу. Странно: эльфы, лесные жители, а землянику не видите.
Олло и Геремор распластались на траве в поисках ягод.
– Откуда эта чушь про лесных эльфов? - сказал Геремор. Его руки мелькали в воздухе, забрасывая в рот земляничину за земляничиной. - В лесу только медведи живут. Кстати, здесь есть медведи?
Наташа пожала плечами.
– Причем здесь медведи? - сказал Олло. - Что дальше-то делать будем?
– Надо в город идти, - сказала Наташа. - Там бабушка. Там Ми… Слушайте! Расскажите, наконец, что случалось с Мишей?
Лишь когда волна алого света прокатилась по холму, но так и не догнала улепетывающих эльфов, Люба поняла свою оплошность. Мощнейшее приворотное заклинание, улучшенное самим Заззу, обрушилось на несчастных Любиных соратников, не разбирая старых и молодых, мужчин и женщин, людей и не людей.
Первую минуту над холмом стояла абсолютная тишина, не нарушаемая даже шумом ветра. Люди стояли в оцепенении. Сраженные заклятием насекомые безвольно шевелили лапками в траве. Люба с подозрением следила за лежащим на листе лопуха огромным шмелем, похожим на полосатый пирожок. Шмель бестолково бил крылышками и в его фасеточных глазах светилось бесконечное обожание.
К счастью люди все же первыми пришли в себя.
– Киска моя, - проблеял Заззу и охнул. За короткое время он получил уже четвертую порцию "Недельки".
Первой коварная Люба, поразила его сердце еще в эльфийской столице. Едва вырвавшись из кавланьего плена, девушка повстречала бродячего торговца заклинаниями. За электрический фонарик и перочинный нож он вручил ей свой лучший товар - заклинание "Неделька". Через час, оказавшись в толпе эльфов, собравшихся поглядеть на торжественный выезд молодого короля, и узнав, что "Вон тот лысый старик впереди гвардейцев - и есть Заззу", Люба, не долго думая, пустила заклинание в ход. Заззу, боевой маг высшего уровня, защищенный от всех мыслимых смертельных заклятий, нагонявший такой страх на врагов королевства, что битвы, в которых он участвовал, завершались даже не начавшись, по иронии судьбы оказался беззащитен перед легкомысленным любовным волшебством.
Второй и третий удары пришлись на несчастного мага, когда он испытывал на себе усовершенствованную версию заклинания.
И вот теперь еще одна доза, от которой у крепкого старика затряслись коленки и закружилась голова.
– Киска моя, будь осторожней.
На него никто не обратил внимания. Все взоры были обращены к Любе.
– Красотка, грудь твоя подобна двум вулканам! - продекламировал Гиллигилл голосом влюбленного носорога.
– Что за вульгарность! - рявкнуло у Любы за спиной. Девушка обернулась.
Виктор Антонович, ободранный и всклокоченный, похожий на свирепое огородное пугало в очках, стоял во главе двух десятков сподвижников, держа наизготовку свой адский аппарат.
– Не твоего ума дело! - прорычал орк, закатывая остатки рукавов черной кожаной куртки.
– Ах ты жабомордый! - прошипел Чертопрыщенко. - Моей женщины домогаешься?!
– Хватит! - пискнула Люба.
Гиллигилл шагнул к Чертопрыщенко.
– Твоя женщина? Она? Ах ты, жердь в стеклах! - орк ухватил колдуна-самоучку за грудки.
– Она! Моя! - выкрикнул Виктор Антонович и получил сокрушительный хук в челюсть.
Это послужило сигналом. Все присутствующие, включая женщин, бросились друг на друга с кулаками. Началась свалка. Из общей кучи неслись глухие удары, крики, проклятья и исступленные вопли: "Моя! Моя!".
Люба металась вокруг кучамалы, пытаясь остановить драку.
– Андрюша! - кричала она, вытаскивая за шиворот низенького крепыша. - Андрюша, остановись! Не надо!
Андрюша, которого застали врасплох, позволил оттащить себя, но, спохватившись, рванулся обратно.
– Виктор Антонович! - взмолилась Люба, повиснув на руке у шефа. - Виктор Антонович, вы-то куда?!
Чертопрыщенко бросил на девушку полный обожания взгляд и тут же пропустил удар в глаз. Взвыв от ярости, профессор исчез в общей свалке.
Из-за куста чертополоха выбрался матерый заяц и задумчиво уставился на дерущихся.
Забежав с другой стороны, Люба увидела плотную крашеную даму по имени Марина Олеговна - ту самую, что некогда обезвредила Геремора. Визжа и сквернословя, она охаживала Заззу обломком доски.
– Мариночка, ты-то куда? - завопила Люба, ухватив фурию за бока.
– Сладенькая моя! - пропела Марина Олеговна и запечатлела на Любиных губах долгий страстный поцелуй.