и студента. — Мы тебя поднимем на ноги. А ты их разглядел, когда они над тобой склонились? Какими они были?
— Они были похожи, вот в чем все дело. Обе в длинных рубахах и с длинными распущенными волосами. Кажется, рыжими. Лиц я не разглядел, они были точно в тени…
— Но что значит — он мне нравится? — поглядев на лица Юли, санитара Гребешкова и аспиранта Семеркина, спросил Турчанинов. — Чтобы нравиться, надо знать человека. Или нет? Я понимаю, ты парень видный, но что они могли разглядеть за несколько секунд в темноте? Чтобы ты взял да понравился, а? — Его взгляд устремился на Юлю, но та лишь пожала плечами. — Русик?! — взмолился профессор.
— Понятия не имею, Венедикт Венедиктович, не знаю…
— А потом?
— Они ушли. Думаю, с Жанной ушли. Уволокли ее…
— Господи, — разгибаясь и приложив руку к пояснице, простонал Турчанинов. — Никита, звони в местную полицию. Бей во все колокола. На студенческий лагерь совершено злостное нападение. Один человек изувечен, другой — похищен. Тем более женщина. Пусть сюда приезжают все семиярские спецы. Мы должны найти Жанну. — Он закрыл и растер лицо ладонями. — Это кошмар! Кошмар… — А когда отнял руки, то увидел перед собой самую активную студентку. — Ну, Пчелкина, выкладывай все начистоту, — не предложил, а потребовал профессор.
— Отойдемте в сторону, Венедикт Венедиктович.
— Пошли, — кивнул он.
Несколько ребят провожали их взглядами. Что за секреты между профессором и его ученицей? Пристальней других смотрел Георгий. Они ушли за домик.
— Ну, Пчелкина?
— Во-первых, Зоя Рыбкина до смерти влюблена в Руслана, у них там что-то когда-то было, и на наших глазах с Малышевым она, Зоя, угрожала Жанне, а потом бросилась на нее. Жанна несколько раз ударила ее и даже повалила на землю.
— Жанна избила Зою?! — сморщился Турчанинов.
— Да. Могу сказать наверняка, что Зоя ненавидит Жанну хуже смерти.
— Пчелкина, — взмолился профессор, — почему ты все время повторяешь слово «смерть»? Влюблена «до смерти»? Ненавидит «до смерти»?
— Потому что это так, Венедикт Венедиктович. Не хотите же вы, как страус, спрятать голову в песок и укрыться от реальности?
— Последи за языком, Пчелкина, — вздохнул он.
— Послежу. Есть еще молодой человек, Владлен…
— Сурков?
— Наверное, он ненавидит уже Руслана, потому что влюблен в Жанну.
— Тоже до смерти?
— Очень возможно. Я видела только его глаза. Он готов на многое!
— Ох, безрассудная молодость! — вздохнул профессор Турчанинов. — Шекспировские страсти!
— Но все это — присказка. В день приезда я стояла на женской стороне умывальника и случайно подслушала ваш разговор с кандидатом наук, Евгением. Уж не помню его фамилию. Он уехал в первый же день…
— Ну, и?
— Про женщину в белой одежде, которая подходила ночью к лагерю.
— Ты шутишь, Пчелкина?
— Так вышло, Венедикт Венедиктович, простите.
— И ты не могла выйти или подать голос?
Юля поморщилась:
— Женское любопытство, что поделаешь.
— Так, дальше.
— А дальше я разговорила Трофима Силантьевича на интересующий меня предмет; сказала, что пишу об этом крае, сослалась на вас, соврала, что вы именно мне разрешили рассказать о ведьмах Холодного острова.
— Ты издеваешься надо мной, Пчелкина? — обреченно произнес Турчанинов. — Я ему сказал, чтобы он забыл про эти небылицы…
— Даже не думала издеваться. Просто так вышло. И я вытянула из Трофима Силантьевича всю эту историю в подробностях. Честно скажу: занятно. Сегодня утром, на зорьке, мы с Георгием отправились к озеру, но не туда, где пляж, а дальше по берегу. Через камыши и лес. Мы взяли с собой бинокли. И я даю вам честное слово, господин профессор, мы оба увидели на берегу острова, в тумане, девушку с распущенными рыжими волосами, в длинной белой одежде.
— Это шутка, Пчелкина? — На профессора жалко было смотреть. — Скажи, что ты пошутила, девочка?
Юля отрицательно покачала головой:
— Увы, Венедикт Венедиктович! Но и это еще не все.
— Еще не все? Какая ты умница.
— Нет. Она переместилась за этим туманом с одного места пляжа на другой. Стояла в стороне — и вдруг уже напротив нас. Как, мы не успели заметить! Стоит и смотрит! Представляете? А ведь это у нас бинокли — у нее-то ничего не было. Мы еще пошутили: а вдруг она сейчас за нашей спиной окажется? А потом мы услышали за нашей спиной шорох…
Профессор Турчанинов взялся за сердце.
— И что дальше, Пчелкина?
— Это был Следопыт.
— Следопыт? Как у Фенимора Купера?
Юля кивнула:
— Охотник. По крайней мере, он так нам представился. С ружьем ходит и с ножом. С огромным таким тесаком. Вот он и рассказал нам историю ведьм Холодного острова. Как они исчезали в разные века, а потом опять возвращались на свой остров. И как пропадали в округе люди, и пропадают до сих пор. И еще сказал, что когда ведьм часто видят у берега озера, это значит, что они скоро переплывут на большую землю. А переплывают они для того, чтобы заполучить человека.
— Это как так — человека?
— Ну, я думаю, жертву.
— Ты пытать людей не пробовала, Пчёлкина?
— Пока нет. Так вот, Венедикт Венедиктович, скажу честно: в колдунов и ведьм я не больно верю. Фильмы ужасов не люблю. Так что придумать лишнего себе не могла. И если бы я была абсолютной рационалисткой, то сказала бы: иные злодеи — отличные мистификаторы. Хотим мы того или нет, но описание налетчиц, назовем их так, на охотничий домик один в один совпадают с описанием ведьм Холодного острова — это раз, и с той молодой женщиной, которую я своими глазами видела сегодня перед рассветом и видел Георгий Малышев, — это два.
Профессор Турчанинов озабоченно почесал нос.
— А что ты сама думаешь по этому поводу? Если копнуть глубже.
— У меня две версии.
— Говори.
— Если бы я была Фомой неверующей, то, конечно, сказала бы: на Руслана и Жанну напали те, кто хорошо знал об этой легенде, я говорю про ведьм, и кто специально вырядился именно так, чтобы сбить нас с толку.
— С твоим незаурядным умом, Пчелкина, надо было в прокуратуре работать.
Юля интригующе прищурила лисьи глаза:
— Но я не абсолютная рационалистка. И не Фома неверующий. Даже Георгий — и тот скажет вам: с этим островом не все так просто, Венедикт Венедиктович. Можно было бы искать самых обычных злодеев и маньяков, если бы не девушка в белом, за туманом, на Холодном острове. С распущенными рыжими волосами. То ли человек, то ли призрак. Она у меня не выходит из головы.
Из-за домика вышел и заторопился к ним Никита Семеркин. За ним следовал десяток студентов.
— Венедикт Венедиктович! К нам едет полиция! — крикнул Семеркин. — Следователи, сыскари с собаками! Скоро будут здесь!
Окружив профессора, все переглядывались.
— И это все? — спросила Юля.
— Что — все? — захлопал глазами Семеркин. — Я тебя не понимаю, Пчелкина.
Турчанинов мял подбородок, его сокрушенный вид и несчастные глаза говорили сами за себя. Кажется, он ждал помощи именно от своей любимой ученицы.
— Что нам делать все это время, сидеть сложа руки? — спросила Юля. — Венедикт Венедиктович? Никита? Надо разбиться на группы и отправиться на поиски Жанны.
Все, кто слышал Юлю, согласились: время дорого — надо искать самим. И не в ста метрах от домика. Ребята разделились на четыре группы. Первая осталась с раненым Русланом, три другие выдвинулись в разные стороны. Поскольку Юля предложила открыть поиски, она и сказала:
— Моя группа пойдет вот по этой тропинке, — и указала пальцем на едва заметную дорожку, ведущую вправо от домика. — Кто со мной?
— А кто тебя назначил старшей? — с вызовом спросил Семеркин.
— Я назначил, — за Юлю ответил Турчанинов.
— И когда?
— Только что. Бери, Пчелкина, в свою группу всех, кого захочешь.
Первую группу возглавил сам профессор, вторую — Семеркин, третью — Юля. Четвертую, которая осталась у домика, санитар Гребешков.
— Место сбора у домика через полтора часа, — сказал профессор. — Не задерживайтесь! И не пропадайте!
С Юлей вызвались идти ее друзья — Малышев и Чуев, а еще напросилась Римма.
— Я не буду пугаться, Юлька, честное слово! — упросила она подругу. — Не могу я тут оставаться, на месте преступления, я молчать буду! Только стонать чуть-чуть, можно?
— Можно, но только чуть-чуть, — согласилась Юля.
— Ты ведь не просто так выбрала эту дорожку, верно? — когда они шли через лес, спросил Георгий.
— Пчелкина никогда и ничего не делает просто так, — заметил гигант Чуев. — Пчелкина — прирожденная охотница. Если она куда-то идет, значит, видит добычу.
— Не выдавай всех моих секретов, Саша, — совершенно искренне попросила Юля. — А то ему будет неинтересно.
— А куда ведет эта тропинка? — поинтересовался Чуев. — Постой-ка, Пчелкина, дай я догадаюсь… К озеру?
— Именно, — кивнула та.
Тропинкой этот путь можно было назвать только условно. Намек на дорожку, по которой время от времени ходили обитатели этого домика, не более того.
— Ты тут уже была? — спросил Георгий.
— Откуда? — усмехнулась Юля. — Я вообще впервые в этих местах.
Иногда они проходили через густые заросли и теряли дорожку.
— А ты нас не заведешь прямо к ведьмам? — плаксиво поинтересовалась Римма.
— Ты обещала не ныть, — не оборачиваясь на нее, ответила Юля.
— Я не ною — я интересуюсь.
— Будешь хныкать — оставим тебя здесь, посреди леса. Еще и к дереву привяжем.
— Злая ты, Пчелкина, — бросила ей в спину Римма.
Она только и делала, что уворачивалась от хлестких веток, от прозрачной лесной паутины, комаров и разнокалиберных жуков, летавших тут в изобилии. Отряд пробирался через лес уже минут двадцать. Рима злорадно молчала. В глубине души ей хотелось, чтобы Юле досталось. И когда уже мужчины готовы были усомниться в затеянном, они разгребли последние ветки и вышли все к тому же озеру, но на другом его участке, еще к одному затону и камышам. Пляж, где они купались всей командой, и тем более место, где они встретили Следопыта, были намного правее. Тут и берег был другой — сырой, илистый, непригодный для отдыха. Разве что для рыбаков. Справа разлеглась огромная черная коряга, похожая на вытащенного из морской пучины гигантского осьминога, которому тысяча лет и который давно высох и окостенел на берегу.