Через полчаса «Газель» остановилась у старинного двухэтажного кирпичного домишки по улице Репина. Ветхий особнячок тонул в летней зелени уродливых карагачей. Купеческий, с крохотными балкончиками и декоративными портиками над ними, с подслеповатыми арочными окнами, он давно покосился на левый бок. Если приглядеться, из балконов и портиков потихоньку вываливались кирпичи. Коварный домишко словно говорил: только попадись мне — прибью!
— А дворец еще при царе Горохе построили, — указывая на дом упаковкой овсяного печенья, заметила Юля. — Ладно, идем.
У тротуара стоял мотоцикл «Урал» с коляской.
— Еще один динозавр, — пренебрежительно кивнул на него Георгий.
— Боевая машина, — с укором заметила Юля. — Я тебе не говорила, я ведь еще мотоциклистка?
— Невероятно, — покачал головой ее спутник.
Они обогнули дом и оказались во дворике с зеленым садиком. В домике был всего один подъезд. У подъезда на лавочке сидела старушка и клевала носом. Сонно щебетали птички в низкой дикой вишне, сладко спали два кота — дымчатый и рыжий — за оградой сада, в траве, как уставшие и сытые после охоты львы. А на асфальтовой дорожке, в горячем солнечном пятне почивал дворовый пес. На его лапе дремала огромная изумрудная муха.
— Спящее царство какое-то, — теперь сказал Георгий.
Но так показалось только на первый взгляд. Едва прозвучал его голос, как две птицы выпорхнули из листвы вишни, пес расторопно потянулся и слизнул раззяву-муху с лапы, дымчатый кот открыл правый глаз, а рыжий — левый. Дремлющая старушка, не поднимая головы, пробормотала:
— В какую квартиру-то, милочки?
— В восьмую, — ответила Юля.
— А, к Феофану. К чудаку нашему. Ну-ну. Замок не работает, молодые люди. Жми — не жми. Сломали, паразиты. Так проходите.
— Спасибо, бабушка, — сказала Юля и добавила спутнику: — Очень странные тут обитатели. Они как будто в засаде все.
— На нас, что ли?
У подъезда Юля взяла Георгия за руку:
— Я поняла, где мы.
— И где?
— На пороге двух миров. Переходим из одного царства в другое.
— А-а, — протянул тот.
— Лампочки в подъезде нет, вчера вывернули, — предостерегла гостей дремлющая бабушка, — а порожек у вторых дверей высоковат; носы не разбейте, милочки.
— Все правильно, — сказала Юля. — Из царства живых в царство мертвых.
Кодовый замок на дверях существовал, но действительно не работал. Юля и Георгий смело открыли облупившуюся косую дверь, затем такую же вторую и вошли в сырой, сильно пахнувший плесенью подъезд.
— Да тут как в могиле, — прошептал Георгий.
— Миленько, — заметила девушка. — В таких вот домах и должны жить архивариусы в изгнании.
— Где тут порожек? — спросил Георгий, сделал пару шагов и зацепился за него ногой. — Ай! Засада! — завопил он и едва не рухнул — помогли косяки, за которые он вовремя ухватился. — Вот черт!
— Жив?
— Кажется.
Они поднялись на один пролет лестницы. В длинном коридоре направо, по которому они шли с осторожностью злоумышленников, и оказалась дверь под номером «8».
— Звонок тоже не работает? — спросила Юля.
Но звонок работал — оглушительно-резкий, от которого вздрогнули даже они, посетители за дверью. Что же должно было происходить к квартире? Взрываться стёкла и зеркала?
— Может, его и дома нет?
И тут они услышали за дверью шаркающие шаги.
— Кто? — мрачно спросили из-за двери.
— Мы — студенты-историки, из МГУ, вам только что из библиотеки звонили.
— А-а! — протянули за дверью. — Открываю!
Щелкнул замок, и дверь подалась во мрак квартиры. Маленький упитанный старичок с пышными седыми бачками, с глазами навыкате, подозрительно уставился на гостей.
— Хвоста не привели? — спросил он.
— Мы умеем путать следы, Феофан Феофанович, — смело ответила Юля. — Ушли ото всех.
— Молодцы, — живо кивнул он и сказал: — А пропуск?
Юля смекнула быстро, о чем он.
— Вот! — она протянула бодрому старику пачку с овсяным печеньем.
— Кто через порог передает? — нахмурился пучеглазый старик. — Входите!
В коридоре хозяин квартиры включил свет, и ребята смогли его рассмотреть. Его лицо пылало, как часто пылают лица стариков, а смешные седые баки делали его похожим на мелкого канцелярского служащего девятнадцатого века. Тут уже он сам сцапал упаковку с печеньем.
— Как вас зовут?
Юля представилась за обоих.
— Тапки на полке! — Хозяин дома пальцем указал на древнюю скамью с полками. — В гостиную, молодые люди, в гостиную! — пропел он и пошлепал вперёд.
Юля отыскала самую новую пару тапок, они были как минимум ее ровесниками, поморщилась и брезгливо переобулась. Георгию достались тапки предков Феофана Позолотова.
— Ну, где же вы? — из гостиной вопросил он. — Нельзя быть столь медлительными в деле!
Квартира Феофана Феофановича Позолотова представляла собой лабиринт из книжных стеллажей. Они начинались от вешалки и старинного зеркала в прихожей, тянулись и вливались в ту самую гостиную, где их поджидал хозяин. Но те же книжные стеллажи уходили и по коридорчику, ведущему на кухоньку. Это были журналы и книги, папки с газетными вырезками, желтые уголки которых торчали отовсюду, общие и тонкие тетради. И вся эта бумажная свалка источала куда более удушливый запах, чем даже в библиотеке исторического музея.
— Он знает, что существует Интернет? — шепотом спросил Георгий, когда они пробирались к гостиной.
— У старичка классический подход к вопросу, — также шепотом ответила Юля.
— Чего вы там шепчетесь? — с вызовом спросил старик.
— Удивляемся обилию книжных полок! — переступив порог гостиной, жизнерадостно ответила Юля. — У вас прямо-таки Александрийская библиотека!
— Не накаркайте, — оборвал ее старик. — Александрийская библиотека сгорела, девушка. И не с первого раза.
— Простите, — вздохнула Юля.
Гостиная также была в стеллажах до потолка, остальная мебель терялась за книгами. В середине комнаты стоял обшарпанный стол, тоже частью заваленный книгами, журналами и папками. Из гостиной вела дверь в смежную комнату или в чулан, но она была плотно закрыта.
— Прощаю. Садитесь, — архивариус кивнул на допотопный диван и, когда молодые люди аккуратно приземлились на него, спросил: — Ну, так что вас интересует?
И Позолотов упер растопыренные пальцы в стол.
— Вы и сами можете догадаться, — сказала Юля.
— Ведьмы Холодного острова?
— Они самые.
— И зачем это вам?
— А затем, что у нас пропала однокурсница, если вы еще не знаете этого.
— До меня уже дошли слухи. Но подробностей я не знаю.
— А еще одного нашего товарища покалечили, и он видел, кто это сделал.
— И кто же?
— Женщины в белом одеянии с распущенными волосами.
— Неужто? — зло и весело усмехнулся старик.
— И следы похитителей вели к озеру, где разбойников поджидала лодка…
— Вот оно даже как! Лодка!
Он всякий раз перебивал ее резкими репликами, и Юле приходилось сдерживаться, чтобы не вздрагивать.
— Да, Феофан Феофанович, именно так. Сейчас вокруг Черного городища идут поиски. Полиция с собаками. Наши студенты. Все ищут. Мы — историки, и меня эта история с ведьмами не оставляет в покое. Ни о чем другом мы больше думать не можем. Правда, Георгий? — Она подтолкнула локтем спутника.
— Она точно не может, — подтвердил он ее слова.
— Расскажите нам о главном, о чем вы знаете лучше всех других вместе взятых, — Юля взяла Георгия за руку, — о ведьмах Холодного острова.
— Вы правы: я знаю о них больше все остальных людей вместе взятых, — подтвердил ее слова Позолотов.
— И вы расскажете нам?
— С превеликим удовольствием, — ответил старик.
Он шагнул к стеллажу, взял с полки объемную папку и положил перед собой на стол. Она была вся в разноцветных закладках. Юля не могла не заметить того, что искомая папка оказалась прямо-таки под рукой и появилась почти по волшебному велению. По хлопку! Старик несомненно знал, что именно понадобится от него молодым гостям из Москвы.
— Вот, — сказал он, — за этот труд меня однажды возблагодарит история, как она возблагодарила Якова Шпренгера, декана Кёльнского университета, и приора Генриха Крамера, назвавшегося латинским псевдонимом Инститорисом, за их великий труд — «Молот ведьм»! Моя книга называется «Бесовское отродье, или Ведьмы в современном мире», и во главу угла поставлена история ведьм Холодного острова Семиярской губернии.
— Сильно, — совершенно искренне кивнула Юля. — Да, Георгий?
— Круто, — подтвердил тот, — правда.
Седые бачки хозяина дома так и светились на фоне окна.
— Это объемный труд по демонологии! — Позолотов похлопал по огромной папке. — В нем объединены древние легенды о черной магии, о борьбе с ней, о борьбе христианский церкви с ведьмачеством, но, повторяю, автор, то есть я, — он положил другую руку на грудь, отчего показалось, что оратор дает какую-то торжественную клятву, — посвятил основную часть книги исследованию одного из ведьминских родов, представителей которого буквально притягивал таинственный остров в середине Русалочьего озера, как его знали и называли сотни лет назад.
— Русалочьего озера? — прошептала Юля.
— Именно так, девушка! Или озера Утопленниц!
— Озеро Утопленниц?! Но почему?
— А потому что не было ни одного озера в этих краях, где утопилось бы столько людей, в первую очередь — женщин! Сюда во все времена шли сводить счеты с жизнью. Шли обреченные люди, обреченные и собственной волей, и… — он зловеще улыбнулся, — волей темных сил. И тому есть подтверждение! — Позолотов открыл папку на красной закладке и прочитал. — В «Летописях Семиярской земли» середины пятнадцатого века, от которой остались одни обрывки, есть упоминание о «Земле мертвяков» у речки Волчьей, куда боялись заходить даже татаро-монголы, к тому времени контролировавшие эту территорию. Речка Волчья находилась, как вы понимаете, в бассейне Мокши и Суры. Много позже она пересохнет, точно уйдет под землю, оставив только ряд озер! Не простых озер, зловещих! — Позолотов погрозил пальцем своим гостям. — Чаю, кстати, хотите, c баранками? Им, правда, уже пятый день, подсохли…