Через полчаса Юля и Кирилл въехали в село. Юля уже стала привыкать к этому населенному пункту. А по саду Кирилла даже соскучилась! Следопыт высадил ее у ворот, открыл створки. Но едва девушка вошла во двор, как смутилась и отвела глаза. И едва не рассмеялась тому, что увидела.
На крыльце стоял Феофан Феофанович в одних семейных трусах до колен, черных в белый горошек. Он весь был покрыт седой растительностью и оттого походил на маленького старого волосатого зверька. Правда, в очках с очень толстыми линзами. Умного зверька! В лучах солнца нежно светились его распушенные чиновничьи бакенбарды. В руке Феофан Феофанович держал книгу и смотрел вдаль, ничего не замечая и не слыша. Такое состояние полной отрешенности и погруженности в себя бывает только у великих людей и сумасшедших. Позолотов, насколько успела убедиться Юля, находился где-то на грани между этими крайними состояниями. Балансировал весьма удачно и даже артистично. Увидев ученика и Юлю, Феофан Феофанович инстинктивно прикрылся книгой, хотя мог этого и не делать, торжественно откашлялся, повернулся и проследовал в дом.
К ним он уже вышел в трико и клетчатой рубашке навыпуск.
— Какие планы у полиции? — с ходу спросил Позолотов.
— Ведьмы в осаде. Обещали себя сжечь живьем.
— Ого! — воскликнул старик. — Давно пора!
— Что вы такое говорите? — возмутилась Юля.
— А что? Они нас чуть не съели, и тоже живьем. Или уже забыли? Скажи ей, Кирюша, — потребовал он.
— Сами разбирайтесь в ваших противоречиях, — усмехнулся тот, наливая на кухоньке чайник.
— Что дальше, гуманистка? — обратился к Юле старик.
— Еще час назад полковник Стародубцев решал, штурмовать ему цитадель или подождать. Я предложила подождать. Не знаю, может быть, остров уже и полыхает.
— А я бы пошел на штурм, — глубокомысленно заметил Позолотов.
— Не сомневаюсь, — осуждающе вымолвила Юля.
Она рассказала Позолотову о тяжелом обвинении, выдвинутом ведьмам из-за найденной на острове одежды погибшей Жанны, о задержании Клима Зарубина.
— По всей этой банде давно костер плачет, — хладнокровно зевнул Феофан Феофанович. — Теперь уже недолго ждать осталось. — Убежденный в собственной правоте, он говорил так назло гостье. — Ну, что вы придумали, Юленька? Иначе бы вы не приехали!
— У нее есть план, — поставив чайник на плиту, в гостиную вошел Следопыт. — Говорите, Юля. Нам интересно.
— Не сомневаюсь. Но мой план уже касается не столько ведьм Холодного острова, сколько того преступления, которое приписывают им и Горынычу. Якобы ритуальное убийство. Языческое, человеконенавистническое, страшное. Двадцать лет назад, по всей видимости, как раз в тот год, когда я родилась, в Раздорном была убита другая молодая женщина — Марианна Колосова.
— Я знаю об этой истории, — сказал Следопыт. — Об этом знают все.
Проговорив это, Кирилл пошел за чайником.
— Даже я об этом слышал, — кивнул Феофан Феофанович.
— Я случайно услышала разговор вашего соседа по дому, он тогда вел следствие, — чуть громче произнесла Юля. — Ваш балагур Лукич! Это нераскрытое дело затормозило его карьеру. По его словам, Марианна Колосова пела в хоре при местном доме культуры. В нее был влюблен директор клуба — некто Рутиков. — Белозёрский вернулся с чайником. Расставил чашки. — Он, этот Рутиков, был не единственным ее поклонником. Ваш Лукич перечислил всех. Марианна Колосова была очень красива, из ее наиболее страстных преследователей числился одноклассник, его имя мы можем узнать, и какой-то хулиган-уголовник. У обоих было алиби на день убийства. Одноклассник был в компании друзей, они что-то отмечали, а хулиган нашкодил и попал в милицию, правда, не на всю ночь. Этого уголовника уже нет в живых. Ведьмы Холодного острова тоже были под подозрением. Их здорово потрепали тогда. Особенно ведьмака. Но он отговорился. Память о том преступлении до сих пор жива: девушку украли, изнасиловали и зверски убили, а потом вырезали ей сердце. У вашего Лукича, — Юля посмотрела на Кирилла, — был помощник, тогда еще сержант милиции — Юрий Кудряшов. Теперь он начальник полиции в Раздорном.
— Я его знаю, — с улыбкой сказал Следопыт. — Он мой друг детства и одноклассник.
— Вот как?
— Да. Но он мне никогда не рассказывал о том, что был участником того расследования.
— И правильно — и не расскажет. Это был и его провал. Как сказал ваш Лукич: «от этого дела до сих пор сырой могилой тянет». Спустя десять лет такое же убийство было совершено в соседней Ульяновской области, кстати. Об этом тоже упомянул Лукич. И то преступление тоже осталось нераскрыто.
— Вот как? — Кирилл сел и стал наливать чай по чашкам. — И что вы хотите, Юля?
— Пока полковник Стародубцев выкуривает наших ведьм из их дома… Наших, — улыбнулась Юля собственной оговорке, — я хочу навестить кого-то из подозреваемых в том, прошлом убийстве. И в этом должны помочь мне вы, Кирилл. Мне кажется, что два эти убийства связаны друг с другом: Марианны Колосовой и Жанны Садовниковой.
— Это интуиция? — развалившийся на стареньком диване с чашкой и блюдцем в руках спросил Позолотов.
— Да, Феофан Феофанович, она самая.
— Тогда дело того стоит. Слышишь, Кирюша?
— Слышу, слышу, — отхлебывая из чашки, кивнул тот. — Надо — поможем.
Через час мотоцикл «Урал» остановился у местного управления полиции.
— Вот она, прелесть провинциального полицейского участка, — кивнул на деревья Следопыт. — Садись на скамейку и ешь вишни. Как на даче. Благодать!
Все было именно так — вишневые деревья тянули ветки к парадному и двум скамейкам.
— Рай для уголовников, — согласилась Юля. — Даже в наручниках достать можно.
Еще через две минуты Кирилл Белозёрский бросил строгой молодой секретарше в погонах младшего сержанта короткое: «Привет, Катюха», — и вместе с Юлей они оказались у дверей начальника полиции Юрия Степановича Кудряшова. Его фамилия-имя-отчество красовались на табличке.
Посетители вошли в кабинет.
— Здорово, Юран, — панибратски бросил Кирилл.
Майор-крепыш с открытым лицом устремил любопытный взгляд на красотку, сопровождавшую друга детства.
— Здорово, Кирюха, — ответил он, встал и коротко обнялся с гостем. — Здравствуйте, милая дама. Значит, вы и есть студентка из Москвы, Юля Пчелкина, сокурсница убитой?
— Жанна училась на год старше меня.
— Это неважно. И вы же интересуетесь историей села Раздорное и его обитателей?
— Да, — кивнула Юля, — интересуюсь.
Их усадили за столик в углу, секретарша принесла им чай.
— В общих чертах я тебе изложил свою просьбу, — сказал Следопыт, — мне нужна информация о людях, причастных к тому давнему убийству. Даю слово, что все пройдет без огласки, между нами. Да, Юленька?
— Исключительно между нами, — подтвердила та.
И взялась скромно помешивать ложечкой чай.
— Но зачем это вам? — Вопрос полицейского предназначался именно девушке.
— Жанна была моей подругой, — вновь ловко соврала Юля.
— Я так и думал, — теперь уже кивнул майор Кудряшов. — А эмоции не помешают?
— Когда дело касается дела, — улыбнулся Кирилл, — у нее нет эмоций. Амазонка, — убедительно сказал он. — Сам был свидетелем, как эта юная особа умеет вести себя в сложнейших ситуациях.
Юля увидела на столе майора потрет совсем юной девушки.
— Ваша дочь, Юрий Степанович? — спросила она.
— Да, Александра. Мечтает стать журналисткой. Писать о родном крае.
— Благородно, — одобрил Кирилл.
— Я дам ей столько уроков журналистики, сколько понадобится, — как ни в чем не бывало улыбнулась Юля. — Пока мы здесь, у вас, под Семиярском.
— А вы еще и журналистка? — удивился Кудряшов.
— Я зам главного редактора газеты исторического факультета.
— А я и не знал, — усмехнулся Кирилл.
— Так я и не рассказывала, — пожала плечами Юля.
— Что ж, начало хорошее, — одобрил предложение Кудряшов. — Как любое предложение, основанное на взаимовыгодном сотрудничестве. Ну, а если серьезно, скажу так. Я помню практически все, — он для убедительности даже кивнул, — или почти все. Это дело у нас было в печенках. Я на нем учился и на нем повзрослел. А то, что оно обернулось крахом, пустотой, — он заглянул в глаза Юли, — оставило в моей душе рану. И она кровоточит до сих пор. Тогда подозреваемых, неофициальных, конечно, было четверо. В первую очередь это был ведьмак Балуй Ершов, главарь тех баб с острова, тогда их было штуки четыре там.
— Балуй? — спросила Юля.
— Это его имя. Я сам в паспорте видел. Означает «гриб». — Кудряшов усмехнулся. — Имечко! Девчонка, их Злата, еще не родилась. Власа была молода…
— Вы их так хорошо помните?
— Я же говорю, они были первыми в списке. Шли девяностые. Кругом беспредел. Жители Раздорного собирались в крестовый поход на Холодный остров, хотели сжечь всех. Ведьмак тогда и сказал нам, мне и Лукичу, моему шефу: мол, я хоть и колдун, но не дурак же, стал бы сам беду кликать на своих баб? Так и сказал. Но ведь кто его знает? Вся эта свора была насквозь лукавая и лживая, у которой непонятно что на уме. В душу к ним не залезешь. Да и слава богу, наверное. Балуй издох пять лет назад, я об этом узнал не сразу, ему тоже гореть в аду, как и всей их шайке. Были другие в списке. Самый неблагонадежный — уголовник Игорь Жирков, который спуску не давал многим девкам, ходил за ними, кого-то принуждал встречаться с ним, три раза сидел за мелкое хулиганство, возвращался и опять за свое, — я бы пристрелил его, честное слово, да нельзя было, а жаль; одноклассник Марианны Колосовой — Семен Чаргин, влюбленный в нее до смерти, и руководитель хора, в котором пела Марианна, Борис Борисович Рутиков. Через три года после смерти Марианны уголовника Жиркова зарезали, кстати, ну так я бы удивился, проживи он долго. Туда ему и дорога. Чаргин, одноклассник Марианны, закончил школу, потом училище и уехал в Семиярск учиться дальше, сюда он уже не вернулся. Был наездами, а потом и совсем пропал. Мать его померла уже давно. Ну, а Рутиков сейчас директор клуба. Он Марианну долго добивался,