— Неужели они… нет, они не протестовали. Может быть, как только мы предложили уехать, они испугались, что будут выглядеть так, будто им все равно, что Карлотта мертва. А почему ты спрашиваешь?
— Мы приехали, потому что принц Дамек считал, что ваша семья была на грани отъезда.
— О, этого никогда бы не случилось, — Лизбет покачала головой. — Мама и дядя Хэмиш были настроены на то, чтобы Рошель вышла замуж за Дамека. Мама все еще так считает, поверь мне. Дамек будет следующим великим принцем, и мама настроена на то, чтобы Рошель стала великой принцессой.
Селин остановилась:
— Это всего лишь предположение. Невозможно точно сказать, кто будет следующим великим принцем.
Лизбет тоже остановилась, слегка склонив голову:
— За последние несколько лет открылись лучшие торговые пути с Белашкией, и дом Пален контролирует западную провинцию Древинки. Белашкия — богатая страна, и все принцы хотят иметь великого принца, который сможет продвинуть торговлю еще дальше. Принц Ливен назовет Дамека наследником, а остальные принцы изберут его, когда придет время. Мама никогда не ошибается в таких вещах.
В первые минуты Селин была настолько ошеломлена тем, как девушка разбирается в политике, что не знала, что ответить. Но потом все же сказала:
— Мне кажется, ты забыла принца Антона.
— Нет. Все знают, что принц Ливен предпочитает Антона, да и кто бы не предпочитал? Но принцы не выберут Антона. Они считают, что он слаб. Ливен может предпочесть Антона, но не настолько, чтобы потерять возможность видеть свою семью у власти. Он назовет Дамека.
— Антон — лучший лидер, чем Дамек.
— Конечно, это так, — вздохнула Лизбет, как будто Селин была бестолковой дурочкой. — Ты знаешь это. Я знаю это. Большинство людей знают это. Но никто из нас не имеет права голоса в этом вопросе, а принцы не выберут Антона. Ливен знает это. Он назовет Дамека своим наследником.
У Селин голова шла кругом:
— Значит… твоя мать и дядя считают, что благодаря этому браку Рошель действительно станет женой великого принца? А что Рошель думает обо всем этом?
Лизбет пожала плечами:
— Кто знает? Рошель не смогла бы сказать «бу» гусю, настолько она застенчива и не уверена в себе. Она сделает все, что ей скажут. Хит такой же. — Она немного помолчала и продолжила: — Я люблю своих брата и сестру. Они добры ко мне, но… ни у кого из них нет ни капли мужества.
— Ты любила Карлотту? — резко спросила Селин, останавливаясь.
— Нет, — с легкостью ответила Лизбет. — Никто ее не любил. Карлотта не была милой. Вот почему она так ревновала к Рошель.
Селин медленно пошла дальше:
— Она ревновала?
— На это было ужасно смотреть. В течение многих лет мужчины связывались с отцом, делая предложения руки Карлотте, но потом встречались с ней лично. И даже самые отчаявшиеся из них решали, что связывать свою жизнь с ее жизнью не стоит денег моего отца. Карлотта была озлобленной, грубой и властной. Она никому не нравилась. Но каждый мужчина, который переступал порог нашего поместья, безумно влюблялся в Рошель. Она из тех, кого они все хотят… красивая, тихая, и делает то, что ей говорят.
Хотя Селин последняя фраза показалась довольно несправедливой оценкой мужчин, она не отступала:
— Но Карлотта вела переговоры о браке Рошель с Дамеком. Если она была такой ревнивой, зачем так старалась сделать свою сестру великой принцессой?
На этот раз остановилась Лизбет. Девушка посмотрела на Селин, приподняв одну бровь.
— Ты знакома с Дамеком? — с иронией спросила она. — Он из тех, кто, вероятно, держит пару кандалов и хлыст для верховой езды под своей кроватью.
— Лизбет!
— Ну, он такой. Я думаю, Карлотта хотела, чтобы Рошель страдала до конца своих дней.
Они снова не торопясь пошли вперед. Перед ними возвышалась конюшня. Селин все еще пыталась осознать все, что только что услышала.
— Селин… — медленно начала Лизбет, сменив тон. Сейчас она снова стала похожа на неуверенную девочку-подростка. — Ты действительно можешь читать будущее?
— Могу.
— А ты могла бы… могла бы прочитать мое? Учитывая все, что здесь происходит, я хочу знать… Я хочу знать, что у меня вообще есть будущее.
— О, моя дорогая, — искренне выдохнула Селин. Нес-мотря на собственную предосторожность, она не могла сдержать растущей привязанности к Лизбет.
— Ты прочтешь меня? — снова спросила девушка.
Селин огляделась в поисках более уединенного места и заметила нишу у основания восточной башни:
— Вон там.
***
Поев Амели вытащила из кармана своего платья колоду карт, которую положила туда перед тем, как вышла из комнаты.
— Хочешь сыграть? — спросила она у Хита.
Удивленный ее предложением, парень с минуту смотрел на колоду, а затем махнул служанке, чтобы та убрала их тарелки. Амели было трудно понять его. Он был застенчив и не уверен в себе, но точно привык к тому, что ему подчиняются.
Сидя очень близко к парню, Амели заметила, что на нем была та же черная шерстяная рубашка с длинными рукавами, которая была на нем вчера вечером под туникой. Она рассмотрела каждую черточку его лица и шелковистые рыжевато-светлые волосы. Черты лица у парня от носа до подбородка, были такими же изящными, как и у Рошель. Амели невольно почувствовала свое с ним сходство. Ей самой не хватало тех женских качеств, которые большинство мужчин считали привлекательными. Хотя ее это не волновало, Амели знала, каково это — чувствовать себя обособленной.
Несмотря на это, она не могла не думать, как парень отнесся к смерти дяди. Амели сомневалась, что он был в трауре…, и кто мог его винить в этом? Хэмиш только и делал, что унижал Хита прошлым вечером.
Снова взглянув на колоду карт, Хит сказал:
— Я немного позавидовал, когда твоя сестра попросила Лизбет пойти прогуляться. Может быть, мы с тобой могли бы сделать то же самое? Я был бы рад выбраться из этого зала.
Амели колебалась. Если они выйдут во двор, Лизбет и Селин могут присоединиться к ним, а Амели хотела поговорить с Хитом наедине, в надежде, что он будет более откровенным. В то же время она не хотела отказываться от его приглашения.
— Куда мы пойдем? — спросила Амели.
— В минуты отчаянной скуки я исследовал нижние уровни. Там есть кое-что интересное.
Амели сильно сомневалась в этом, но так, по крайней мере, она могла бы отвлечь его от одиночества.
— Веди, — сказала она, стараясь казаться беззаботной.
Хит встал, взял с края стола маленький фонарь и подошел к Рошель:
— Я собираюсь размять ноги с мисс Амели. С тобой здесь все будет в порядке? Останешься с леди Саорис или, может быть, хочешь пойти с нами?
Рошель улыбнулась Хиту, а потом подарила улыбку Амели. Она была ослепительна.
— Вы двое идите. Я должна остаться здесь на случай, если мама проснется. Я сказала одной из горничных, чтобы она сразу же пришла за мной. — Рошель указала на розовую розу на своей вышивке. — А леди Саорис показала мне новый способ завершить вышивку кромки.
Недолго думая, Амели посмотрела на Саорис и поинтересовалась:
— Ты разбираешься в вышивке? — и тут же поняла, как оскорбительно это могло прозвучать.
Саорис просто приложила палец к губам:
— Никому не говори. Это секрет.
Амели изо всех сил старалась не выдать дрожь. От этой женщины у нее мурашки бежали по коже.
— Тогда без нас тебе будет лучше, — констатировал Хит, жестом отодвигая Амели от стола, и с притворной галантностью обращаясь к своей сестре: — Обещаю защищать ее ценой собственной жизни.
— Я знаю, что ты так сделаешь, — ответила Рошель.
Амели поймала себя на мысли, что если они и столкнутся с трудностями, что маловероятно, именно она будет той, кто защитит его. И в то же время девушка чувствовала открытую привязанность между Хитом и Рошель. Понаблюдав за отношениями Дамека и Антона, Амели испытала какое-то счастье, познакомившись с братом и двумя сестрами, которые действительно любили друг друга. Сама Амели любила Селин больше всех на свете и не могла представить мир без нее. Казалось, Хит и Рошель полностью совпадали друг с другом, были равными.
— Куда? — спросила Амелия.
— Следуй за мной.
Хит повел ее по коридору в конце которого находилась боковая комната с открытым арочным проемом вместо двери. В конце комнаты, в самом темном ее углу оказался еще один арочный проем, более узкий, чем все остальные. Хит вошел прямо в него.
— Куда мы идем? — с любопытством спросила Амели. Интересно, что внизу может быть настолько интересного, чтобы заманить туда молодого барона?
Хит остановился, держа в руках фонарь:
— Эта лестница ведет вниз, в старую тюрьму. Я знаю, это звучит жутко, но мне нравится гулять там, внизу. Там тихо. Но если ты не хочешь идти, я пойму.
Тюрьма? Амели пожала плечами. Она уже видела старые тюрьмы, в замке Сеон. Они не особенно интересовали ее, но и не беспокоили. Там они смогут свободно поговорить.
— Нет, все в порядке. Иди вперед. Я пойду за тобой.
Хит повел ее вниз по винтовой лестнице, и скоро они оказались в помещении, которое когда-то было, караульной комнатой. У одной стены находился очаг, напротив, примерно в десяти шагах от очага, стоял старый полуразвалившийся письменный стол. Рядом с тяжелой деревянной дверью на другой стороне комнаты висела связка ключей. Дверь была открыта.
Хит и Амели прошли прямо в эту дверь. За дверью, примерно на середине комнаты, стоял ряд клеток, в конце которого Амели заметила маленькую закрытую дверь.
Хит оглянулся:
— Ты точно не против? Это единственное место в замке, где я могу быть уверен, что меня никто не потревожит.
— В тюрьме Кимовеска?
Он помрачнел:
— К тому же… я знаю, это звучит странно, но я не возражаю против камер. Бывают дни, когда я не могу придумать ничего лучше, как запираться где-нибудь, где меня никто не найдет.
Амели начала понимать его немного лучше. Может быть, не так уж и странно, что ему здес