— Саня, — повернулся я к чародею, — это ты с магией химичишь?
— Не сейчас! — отмахнулся парень, вытянул из потрохов генератора пару проводов и принялся прилаживать их в чарофон со вскрытой задней крышкой.
Сам алхимический прибор словно выпадал из созданного им же пространства, проваливаясь куда-то дальше, в другой мир. Проваливаясь — и утягивая нас за собой. Смотреть на него было физически больно. Будто черная дыра зарождается.
Похолодало, дыхание вырывалось изо рта клубами пара. В зимней куртке было еще куда ни шло, остальные откровенно мерзли. И словно мало того — ветер поменял направление и дул теперь в распахнутые ворота, заметая внутрь цеха снежную пургу. Небо в разбитых окнах почернело, стало темно. В сумерках под прикрытием снежной пелены в цех могли вернуться горожане, и я присоединился к Николаю. Сел рядом и поморщился из-за боли в плече.
Постепенно первый этаж цеха окончательно заполонила чернота, алхимические окуляры больше мешали, чем помогали. Я поднял их на шлем, и тут за спиной раздался звонкий щелчок, запахло озоном.
— Все в порядке! — успокоил нас Саня, продолжая возиться с генератором, который начал гудеть с явственными перебоями.
В такт этому басовитому жужжанию понемногу подрагивало здание цеха и ныли зубы, поэтому слова чародея меня нисколько не успокоили. Но отвлекать его не стал, а потом и вовсе сделалось не до того. Николай вдруг оторвался от своего прицела с «Вампиром», отложил «арку» и схватился за дробовик Дмитрия.
— Хмель! — крикнул он и выстрелил.
Грохнуло, «Сверхновая» сверкнула как-то совсем бледно, лишь слегка подсветив своим всполохом крутившийся на первом этаже снег. Показалось даже, будто она взорвалась в круговерти снега, а потом я вдруг понял: снег и был целью выстрела! Некая потусторонняя сущность незаметно пробралась в цех и закрутила снежинки в смертоносный вихрь, создавая себе эрзац материального тела.
Николай выстрелил вновь, я присоединился к нему, и уже заползшая на лестницу снежная пелена подалась назад. Но она никуда не делась, вспышки алхимических зарядов оказались неспособны выжечь тьму и стужу до конца.
— Саня! — крикнул Гордеев. — Время!
— Да знаю я! — психанул чародей.
Искры внутри генератора теперь напоминали всполохи дуговой электросварки, пространство вокруг заметно деформировалось, одна из стен и вовсе начала выгибаться и проваливаться, словно была сделана из размякшего на жаре пластилина.
От лестницы повеяло жутким холодом, стало больно дышать. Мы с Николаем попятились, стреляя по очереди, но «Сверхновые» с каждым новым выстрелом сверкали все слабее. Вспомнив про ракетницу с «Серпантином», я шагнул к лестнице и выпустил на первый этаж осветительный заряд. Ударяясь и отскакивая от стен, он заметался там, выплевывая ослепительные искры и взрываясь яркими всполохами. Тьма и стужа вздрогнули, словно живое существо, и подались назад. Полностью не рассеялись, но — отступили.
— Сюда! — позвал нас Саня. — Быстрее! Прокол долго не продержится!
В искривленной стене образовался залитый ослепительным светом провал; мы с Клондайком отстреляли последние патроны и бросились к генератору.
— Пошел! — скомандовал Саня и затолкнул в переход замешкавшегося Дмитрия. — Да быстрее вы!
Но не успели. Кто-то из горожан отыскал обходной путь, и в дальнем конце коридора засверкали дульные вспышки. Николай споткнулся и с уже вскинутой винтовкой упал в провал. Я пригнулся в попытке укрыться за генератором, а Саня подхватил чаромет и пальнул из своей «шайтан-трубы» по автоматчику, но из-за переполнявшей пространство магии заряд взорвался почти сразу. Коридор затянуло жгучее пламя, загорелся даже бетон. Взрывной волной чародея откинуло назад, прямо на меня, и сбитыми кеглями мы полетели в бездонный провал.
Но полетели не вниз, а вверх, словно выталкиваемые толщей воды. Тягучее движение, толчок — и магический сверток выплюнул нас обратно в Форт. Дыхание с шумом вырвалось при ударе о ржавый рельс, я покатился с железнодорожной насыпи, и перед глазами завертелись стены цехов, заборы и небо, а потом в свои не слишком дружелюбные объятия меня принял сугроб заледенелого снега.
Выли сирены, сверкали синие мигалки, пробежали куда-то вооруженные до зубов собровцы, по насыпи спешили с носилками санитары. А я просто лежал на спине, вдыхал в теплый воздух и улыбался.
Хорошо быть живым. Надеюсь, так будет оставаться и впредь.
ЭПИЛОГ
Неизвестный горожанин попал в меня трижды. Одна пуля в броник, где и расплющилась о пластину, а вот две других угодили в левое бедро. Одна сквозняком прошла, оставив на память лишь бледные неровные пятна на коже на месте входного и выходного, а вот вторая влетела куда «удачней» — в кость, расколов ее на несколько кусков. Будь мы в обычном мире — мог бы остаться инвалидом, но даже в Приграничье есть свои преимущества — медицина. Кость мне собрал какой-то гимназист-целитель, которого привез лично Линев, а залечивал за ним уже Салават.
Из всего процесса «оперативного вмешательства» помню только то, что двое суток спал почти не просыпаясь, и сны снились какие-то дурацкие — темные коридоры, темные твари, синеватый искрящийся снег и дикий холод, но мне при этом почему-то еще и жарко было.
Да, лежал не в Госпитале, а в ведомственной Дружины, рядом с их Центральным участком. Из всех нас провел там больше всего времени — целую неделю. Лежал, читал книги, болтал с Милой, которая каждый день приезжала с утра. К обеду Мила возвращалась в магазин, а я присоединялся к Дмитрию и Хмелю возле телевизора — взяли в привычку смотреть старое кино, благо у телевизора стоял «видеобанк» на несколько тысяч фильмов.
Дмитрию же досталось от столкновения со стеной. Голову шлем прикрыл, но от сотрясения не спас, и к сотрясению добавилась компрессионная травма позвоночника, так что ходил он сейчас в некоем подобии высокого ошейника с наклеенными на него деревянными кругляшами восстанавливающих амулетов. Но, в отличие от меня, ходил без костыля хотя бы. А амулетов и на мне хватало, бедро было в шинах с такими же.
Ранение Хмеля было скорей больше раздражающим, чем тяжелым. Укус вампира оставил две дыры, вроде и не слишком глубоких, которые начисто отказывались затягиваться из-за того, что тварь из другого мира оставила в ране некий след «резидентной магии». Та конфликтовала с магией нашего мира, отталкивая ее и не давая лечить. Из-за чего Хмель половину каждого дня проводил на процедурах, возвращаясь утомленным и злым. Но все же рана понемногу залечивалась.
Легче всех отделался Саня. Плевун поразил его Стужей, а это в Форте ранение привычное. Да и сам Саня вовремя меры принял, так что лечился амбулаторно, дома спал, в своей кровати.
На четвертый день пребывания в больнице заехал Линев. Позаимствовав кабинет главврача, который как раз был на обеде, он пригласил меня туда и выложил передо мной папку с бумагами.
— Ведьмы подписали передачу особняков компании «Новый квартал», — сказал он. — Так что выходите — и можете начинать.
— А с финансированием?
— Дадут. И по городской программе благоустройства, и под залог активов. И на закупку оборудования для кирпичных заводиков дадут. И еще городу нужно как-то решать проблемы с мощением улиц. Асфальта нет, все, что предлагается, выходит дорого, а так скоро в грязи потонем. Есть идеи?
— Пока нет. Разве только Южный замостить, вынудив хозяев заведений скинуться на тротуарную плитку.
— Об этом уже думают, уговаривают Торговый Союз подключиться. Может, и надумают. Когда за новым товаром?
— Да вот как только, так и сразу. Что-то нужно?
— Десять таких же винтовок, как… — Он не договорил, но я понял.
— А с составом, из которого пули штамповали, не разобрались?
— Отдали Гадесу, разбирается. Может, и разберется. Но сами понимаете, что те пули не везде и не всегда работают. Ваши «пустышки» как мини-гранатомет, собровцы ружейные очень ценят. Если еще и нарезные появятся…
— Хорошо, я привезу.
— Здесь чек. — Линев вытащил из внутреннего кармана куртки конверт, выложил на стол. — По нему в банке наличные доллары получите, чтобы свою оборотку не задействовать.
— Я понял, спасибо.
И своим всем такие же «апперы» завезу. Проект себя на сто процентов оправдал. И себе еще пару, со стволами в четырнадцать с половиной и восемнадцать дюймов. Эх, вот если бы что-то на базе АК делалось в таком калибре… но не делается.
— Так что все же с горожанами?
— Всплыли вместе с вами, кто где, без сознания в основном. Отбиваться никто не стал, все сдались. Будем обменивать, скорей всего. — Линев откинулся в кресле, сложив руки не груди.
— А для нас что выходит?
— Думаю, что можете жить спокойно, если больше ни во что не влезли. — Он взял со стола свою кожаную папку и закрыл вжикнувшую молнию. — Все знают, что карты у нас, Лига отступилась, у них вообще большие изменения. Горожане местью заниматься не будут, они сами все это начали, там люди разумные работают. И на уровне руководства прошли намеки на то, что им бы коней придержать, а то можно начать пересматривать правила проезда в Лудино.
— Это радует больше всего. И что теперь с картой?
— По карте вам придется покататься, — усмехнулся он. — Нет желания посвящать кого-то еще в эту систему. Смирнова, как мы говорили, будем переманивать на «Форт-Геологию», под них уже фонды выделены.
На этом и разошлись.
Выписали нас всех разом, в пятницу вечером, продержав почти что полную неделю. Я уже вместо костыля с палкой ходил, болеутоляющие на ночь уже не требовались. Дмитрий тоже ошейник снял. Хмель рукой орудовал вполне нормально, но при резких движениях морщился и даже ругался.
Заехал за нами Платон, чем несколько удивил, потому что ждали мы Милу на «широком». Но проводник сказал, что все равно надо поговорить, так что он с Милой созвонился.
Довез и поговорили, понятно о чем. Дороги понемногу просыхали, так что пора было ехать. Поскольку теперь ни на какой график Дюпре не завязывались, мы по-простому так наметили выезд на вторник, я лишь убедился в том, что запаса таблеток не потерял. В понедельник сниму в банке деньги на заказ Линева, прикину списки необходимого — и поедем. Может, даже еще один грузовик возьмем, скоро может понадобиться.