У него не было абсолютно никакой уверенности, что колдовство не рассеется с минуты на минуту. В книге говорилось, что продолжительность действия очень зависит, во-первых, от того, насколько сильна ведьма, проводящая обряд, а во-вторых, от «страсти, которую колдунья чувствует». Насчет страсти – провал был полный. Единственное, чего Охотник очень хотел, так это выбраться. Он надеялся, что его желание освободиться засчитается за «страсть».
Назвав истинное имя инквизитора и влив в него немного своей колдовской силы, он теперь явственно ощущал отголоски его чувств. Волк знал, что какая-то часть сознания Лютого яростно сопротивляется чарам, отчаянно бьется, как рыба, пойманная на крючок.
Имя… Как странно, всего лишь слово, набор букв, слогов и звуков, но обладает удивительной силой. Это ключ к личности, отпечаток судьбы. Когда ведьма произносит истинное имя жертвы, она обращается к незащищенной душе, отключая защитные механизмы. Имя становится универсальным заклинанием, мощным и не имеющим противодействия… Колдовские книги не врут.
– Антон, мне нужны рубашка и ключи от машины. – Непослушными пальцами Лютый принялся расстегивать пуговицы. – Мать твою колдовку! Да не твою рубашку! На складе можно получить новую форму!
Лютый отдал распоряжение, и мужчины чинно прошли в кабинет начальника Приморского округа. Волк заметил портативный прибор для измерения уровня силы у ведьм и не удержался, удивленно присвистнул и испытал прилив гордости: восемьдесят пять по стандартной шкале. Он был невероятно сильной ведьмой.
Лютый рухнул на стул, в уголках его рта пузырилась слюна.
– Перестарался я с силой. Ты только не умирай, пока я не уйду, – серьезно попросил Волк.
Никакого сочувствия он не испытывал, как, впрочем, и раскаяния.
– Мне прямо больно становится, когда представлю, что ты целовал Моргану, – задумчиво продолжил он. Передернул плечами и добавил, растягивая «а»: – Гадость. – Лютый прерывисто вздохнул и прикрыл глаза, Волк с удовольствием залепил ему пощечину. – Не спать, тебя должны видеть бодрым и здоровым.
Одежду принесли через десять минут.
Охотник спокойно покинул здание через парадный вход.
На лестнице развалился черный кот, он с укором посмотрел на своего человека, как будто спрашивая: «Ну сколько можно тебя здесь ждать?»
Волк почесал его за ухом и ласково сказал:
– Поедем на хорошей машине. Догоним нашу девочку. А здесь мы с тобой закончили наносить добро и причинять пользу.
Солнечный луч коснулся лица зеленой ведьмы, она недовольно сморщилась, сонно перевернулась на бок и ткнулась носом в теплое плечо инквизитора. В полусне она оплела его рукой и закинула на него ногу, как будто боялась, что он может куда-то убежать.
Иван открыл глаза и теперь лежал, стараясь дышать как можно ровнее, чтобы не разбудить Иху. Сейчас она казалась такой беззащитной и маленькой. Нежные губы были слегка приоткрыты, и Ихошка посапывала. Иван осторожно убрал с ее щеки выбившуюся из косы прядку волос. Ему стало нестерпимо жарко, и он перевернулся на бок, после чего принялся неторопливо, но настойчиво освобождать свою ведьму от длинной ночной рубашки. Это одеяние Иван считал своим личным врагом. В свое время на эту рубашку ушло довольно много ткани, и в нем могло поместиться минимум три Ихошки, и добраться до нее было делом не простым. Но спать без этого кошмара ведьма наотрез отказывалась.
Мужчина добрался до ножек ведьмы и, вдохновленный успехом, продолжил раскопки, поднимая ткань все выше и выше. Иха недовольно вздохнула и перевернулась, отчего ткань перекрутилась и опутала ее еще крепче. Иван грозно рыкнул и перешел к решительным действиям, буквально вытряхивая женщину из этого мешка.
– Никакого уважения к ведьме, – притворно-обиженно пробормотала Иха. – Суровый инквизитор не дает мне поспать.
– Немного помучаю, – прошептал ей на ухо Иван, – раз мне сегодня сидеть в подвале… целый день.
Ихошка закусила губу и довольно вздохнула, обняв мужчину за плечи.
– И ты ошибаешься.
Лежанка жалобно скрипнула.
– Я очень… глубоко… уважаю одну ведьму…
– И чем же здесь занимается зеленая ведьма? – неожиданно под окнами раздался резкий скрипучий голос.
Иха и Иван замерли и попытались отпрянуть друг от друга.
– И почему во дворе у лесной ведьмы сушится инквизиторская рубашка? – издевательски продолжил голос. А потом раздалось мерзкое хихиканье: – Инициация – это хорошо, а инквизитор – это плохо. Но ничего, мы с сестрами тебе поможем…
Иха выскочила на порог, прижимая к груди одеяло. Иван старался максимально быстро натянуть штаны. Ведьма увидела сгорбленную спину Олли. Горбунья неслась прочь от хижины невероятными скачками, казалось, она совсем не касается земли, а летит. Край ее темной шали развевался, как крыло.
– Вот колдовство! – Иха в отчаянии топнула ногой. Она посмотрела на Ивана, буквально несколько секунд о чем-то думала. – Одевайся! Быстрее! – Она натянула на себя сарафан… – Олли утащила твою инквизиторскую рубашку… но ничего. – Ведьма схватила со стола нож. – Бежим, Иван, не отставай.
Они выскочили из хижины как ошпаренные. Ихошка неслась вперед, инквизитор с трудом поспевал за ней.
– Скорее! – крикнула она, обернувшись.
В этой спешке Иван не задавал вопросов, он сосредоточился на дыхании и следил за растрепанной косой, которая билась по спине ведьмы. Изредка приходилось уворачиваться от веток и перепрыгивать корни деревьев под ногами. Лес как будто специально расставлял ловушки.
Наконец безумная гонка кончилась. Иха остановилась, тяжело дыша, на лбу выступили бисеринки пота. Она достала нож и повертела его в руке, взвешивая.
– Ты им не достанешься, – тихо сказала она. – Встань на колени…
– Иха…
– Не спорь! Выполняй!
Она рванула поводок, и Иван упал, теряя равновесие. Под колено попал камень, но мужчина сдержал стон и теперь, не отрываясь, смотрел на ведьму. В его глазах отражались такая тоска, непонимание и обида, что у Ихи едва не разорвалось сердце.
– Так нужно, – сказала она.
Иван зажмурился, когда нож начал стремительно приближаться к его шее. Натяжение ошейника исчезло. Веревка висельника упала к его ногам, он непонимающе уставился на ведьму. Она наклонилась и быстро поцеловала его в губы.
– Прощай, – сказала она. – Беги туда, – она махнула рукой в сторону, – выберешься из леса. – Тяжело вздохнула, ласково провела рукой по его щеке. – Прощай, – повторила она и отступила на шаг, – ты хороший.
Иван вздрогнул, неуклюже поднялся на ноги:
– Идем со мной!
Ведьма покачала головой, резко развернулась и побежала.
Иван бросился за ней:
– Иха! Подожди! Пойдем со мной!
Он буквально на секунду потерял ее из виду, и она растворилась в лесу. Просто исчезла.
– Иха, – звал Иван, срывая голос, – вернись!
В шелесте листвы ему слышался тихий шепот:
«Не найдешь, не ищи!»
– Я найду, – закричал Иван. – Я верну тебя! Несмотря на все колдовство в мире! Слышишь?!
Иха слышала, она прижимала руки к груди и беззвучно плакала.
– Ты свободен, – шептал ветер Ивану, но он не слушал. – Иди!
Мужчина продолжал бестолково метаться и звать ее, ведьма даже подумала выйти к нему. Но она быстро поборола эту слабость. Ей достаточно было представить, что ей придется просто пройти по улицам города, населенного обычными людьми. Она почти услышала злобное шипение горожанок за своей спиной: «Ведьма!» В его мире нет места для нее, в ее мире – слишком опасно для него. Значит, они оба будут свободны. Она когда-то слышала фраза: если любишь – отпусти. Именно сегодня эти слова приобрели особенный смысл. Она отпустила, и она любила.
Ведьма медленно пошла к своей хижине, Иха не сомневалась в своем колдовстве – Иван не сможет отыскать к ней дорогу.
Она хищно улыбнулась, зрачки ее янтарных глаз приобрели красноватый оттенок и чуть вытянулись, сегодня она будет ждать гостей. И если ведьмы явятся к ней в поисках ее инквизитора, она их встретит… Боль в ее сердце вытеснила холодная, но обжигающая ярость. Иха знала, кто виноват. Таких обид ведьмы не прощают.
Она вошла в домик, в груди ее бушевала буря, взгляд то и дело натыкался на вещи, которыми пользовался Иван. На столе стояла его кружка, на лежанке – его подушка и одеяло. Маленькие напоминания об одиночестве, которое ждало ее впереди. Иха задумчиво расплела косу и тряхнула волосами, достала из сундука свое лучшее платье. Скоро она будет готова. Ее магическая искра пылала необычно ярко и опасно.
Иван наконец-то замолчал, горло саднило от криков. Он подошел к тому месту, где Иха его освободила, и подобрал кусок веревки. Неужели это единственная память о тех ночах и днях, что они провели вместе? Он бережно свернул веревку и положил в карман. Иван похолодел – его женщине придется сегодня столкнуться с дикими ведьмами. Он решительно зашагал в глубь леса, надеясь разыскать озеро, а там найдется и тропка к домику Ихошки.
Чем дальше он шел, тем яснее осознавал, что места совершенно незнакомые. Вокруг стояли тонкие, корявые деревца, сплошь покрытые мхом. Мох был самых разнообразных оттенков, от изумрудно-зеленого до ярко-салатового. Он окутывал деревья так плотно, что коры на них совсем не было видно, мох свисал с веток причудливыми бородами. В обычное время Ивана бы это заинтересовало и он с радостью собрал бы образцы, чтобы потом изучить в своей лаборатории, но сейчас ему было не до растительных чудес колдовского леса.
Сзади послышался треск, приближалось что-то опасное и большое. Иван поднял с земли крепкую на вид палку, спрятался за деревцем и приготовился к атаке. Настроен он был решительно. А злость на диких ведьм застилала глаза кровавой пеленой. В тишине хрустнула ветка и раздался тихий голос:
– Вот колдовство! Я заблудилась…
Из своего ненадежного укрытия он заметил женщину. Естественно, здесь могла прогуливаться только настоящая ведьма. С громким воинственным криком Иван прыгнул вперед, сбивая колдовку с ног. Она закричала от ужаса и закрыла лицо руками. Иван схватил ее за плечи и принялся трясти, выплескивая поток самых грязных ругательств, которые приходили на ум.