— А, вы уж здесь, — объявила она. — Его величество господин лейтенант сказал мне, что вы уже в комнате, но говорить с мужчинами — пустое дело. Половину времени они сами не знают, что болтают.
Непочтительное обращение к Яромиру заставил Амели с некоторым интересом обернуться и посмотреть на женщину. Селин последовала её примеру, а стареющее существо продолжало бесноваться.
— Я вижу, что вам нужны одеяла, но я не вижу здесь ванны. Так на что, спрашивается, вам нужны купальные полотенца? Мужчины! Никогда не знаешь, что у них на уме. Теперь вы обе, подойдите сюда и возьмите хлеба с сыром. Он сказал, что вы и не ели даже. Но теперь здесь Хельга, и она вас накормит.
Она выглядела не моложе семидесяти лет, её густые седые волосы были собраны в узел, который выглядывал из-под зелёной косынки. Её морщинистое лицо было смуглым, а одета она была в выцветшее домотканое платье, которое когда-то было пурпурным.
Ещё одной тайной, требующей разгадки, для Селин стало выяснение, кто есть кто в этом замке. Начать с того, что Яромир носил чин лейтенанта, а не капитана, но почему же тогда он занимал второе место по полномочиям после князя? И эта пожилая женщина… Хельга. Она казалась скромной прислугой, но назвала Яромира «его величеством» с изрядной долей сарказма, что нельзя было не заметить.
Кем она была?
— Не стойте там, мои девочки, — продолжала Хельга. — Подойдите и поешьте.
Она положила одеяла и полотенца на кровать и отнесла поднос к туалетному столику. Подхватив щедрый ломоть мягкого жёлтого сыра, и поместив его на кусок белого хлеба, она протянула угощение Амели.
Селин ела белый хлеб всего несколько раз в жизни, поскольку это лакомство могли позволить себе только богатые.
— Я… — попыталась сказать она в замешательстве, — я…
Амели тоже засомневалась, но потом потянулась и взяла предложенную пищу.
— Две провидицы, — бормотала Хельга, готовя очередной бутерброд. — Хорошо, хорошо, это то, что нужно замку в данный момент. Из рода Фоу, — кивнула она в одобрении. — С какой разницей вы родились?
У Селин отвисла челюсть. Что она имела в виду под «двумя провидицами» и как она узнала их фамилию? Об этом знал Антон, он мог сказать об этом Яромиру. А тот, должно быть, рассказал женщине.
— Три года, — ответила Амели, откусывая сыр.
В этот момент во всё ещё распахнутую дверь постучали один раз, и все три женщины обернулись.
Ещё одна женщина стояла в дверном проёме, и что-то в ней заставило Селин напрячься.
Она была молода, около восемнадцати, стройная, как тростинка, и стояла так неподвижно, будто хотела оказаться где угодно, но не пороге этой комнаты. Первое слово, которое пришло на ум Селин, чтобы описать эту девушку, было «бесцветная».
Её волосы были такого серовато-русого оттенка, будто вода в канаве, и глаза имели такой же цвет. Она носила простое серое платье с высоким воротом, сделанное из хорошей шерсти. В ушах у неё были маленькие золотые кольца. И снова Селин не могла понять, кто перед ней. Вряд ли девушка была придворной дамой, но и слуги обычно не расхаживали с золотыми серьгами. Хотя черты её лица были тонкими, и их даже можно было назвать привлекательными, само оно было измученным и выражало обеспокоенность или тревогу. Когда она посмотрела наСелин, глаза её вспыхнули неприкрытой злобой, возможно даже ненавистью.
Селин опустила взгляд, чтобы увидеть, что в руках у неё были два шёлковых платья: одно было насыщенного янтарного цвета, а другое тёмно-синее.
— Это Инна, — объявила Хельга, указывая одной рукой на девушку, будто это могло помочь Селин и Амели лучше понять, где она находится.
Инна, казалось, не решалась войти в комнату, и Селин оглянулась на Амели, которая отложила свой хлеб и сыр и настороженно наблюдала за этой новой фигурой в дверях.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она у Хельги. — Возвращайся на кухню.
— Горничных сегодня не хватает, — проворчала Хельга. — Его величество господин лейтенант отправил меня помочь.
— Не называй его так! — приказала Инна. Затем неприязнь на её лице сменилась отвращением. — Что ж, вполне ожидаемо. Цыгане прислуживают цыганам.
Селин почти было открыла рот, изо всех сил стараясь оставаться спокойной. Чем они заслужили презрение этой молодой девушки?
— Чем мы можем вам помочь? — спросила она.
Услышав голос Селин, Инна переключила своё внимание на них.
— Князь Антон, — начала она, сделав глубокий вдох, будто ей было трудно говорить с Селин, — пригласил ряд лучших семейств на банкет и развлечения этим вечером в большом зале. Вы и ваша сестра должны там присутствовать.
Она бесцеремонно вошла и кинула оба платья на кровать.
— Леди Карина была настолько любезна, что отправила вам пристойные наряды для вечера.
Хотя намёк на то, что их одежда не подобает случаю, ещё больше оскорбил Селин, она не удержалась от вопроса.
— Леди Карина?
Но ответила ей Хельга.
— Тётка княжича. — И закивала себе. — Да, да, его тётушка.
— Я не ношу платья, — ровно сказала Амели, глядя на Инну. — И с нашей одеждой всё в порядке.
Однако пока она говорила, Селин покраснела от смущения. Её красное бархатное платье когда-то принадлежало её матери. Тем не менее, цвет его сохранился довольно хорошо спустя множество стирок, швы были носкими, а ткань тонкой. Хотя до сих пор она видела немного женщин в замке, никто здесь не носил платье такого яркого алого цвета или настолько хорошо облегающее тело.
Инна сначала холодно уставилась на Амели, а потом на Селин, оглядев их сверху вниз.
— Что ж, если вы хотите украсить стол княжича Антона, одетые как бандитка и шлюха, это не моё дело. Мне велели принести вам платья и пригласить вас в большой зал к закату.
При слове «шлюха» Амели сжала кулак и выступила вперёд, но Селин схватила её за руку. Инна, казалось, ничего из этого не заметила. Она развернулась и вышла из комнаты.
— Кто это был? — спросила Селин, слегка потрясенная этой дамой.
— Это была Инна, — повторила Хельга, всё ещё кивая. Затем она цокнула языком. — Я собаку съела на цыганах. Несведущая, грубая девица. Мондьялитко могли бы научить её кое-чему.
Селин обернулась к туалетному столику.
— Кто такие мондьялитко?
Хельга моргнула.
— Вы.
— Мы?
Бедная старуха была совсем чокнутой.
— Имя вашей матери — Фоу, не так ли? — спросила Хельга. — И ваш отец взял её имя, когда они поженились?
Она повесила оба платья в платяной шкаф, и снова начала говорить сама с собой.
— Две? Обе от одной матери? Рождённые с разницей в три года? Число три — магическое число, две стороны одной монеты, разум и тело, будущее и прошлое. Да, да. Хорошо, что они появились сейчас.
Селин посмотрела на Амели, которая покачала головой, будто удерживая её от дальнейших разговоров.
— Всё сделано, — объявила Хельга, оглядываясь с некоторым удовлетворением. — Вы обе наелись, и если вам снова потребуется Хельга, просто потяните за этот шнурок, и я тут же приду. Не хочу получить выговор от его величества господина лейтенанта. Совсем не хочу.
Сказав это, она наполовину прошла, наполовину проковыляла из комнаты и закрыла за собой дверь, оставив Селин и Амели одних, смотрящих друг на друга.
— Что ж… — сказала Амели, — сыр оказался очень хорош.
Желудок Селин заурчал, и она потянулась за куском белого хлеба. Но даже берясь за еду, глаза её были устремлены на платья, висящие в шкафу, а мысли заняты размышлениями над тем, как Хельга узнала о том, что их отец согласился взять фамилию их матери?
***
Едва село солнце, как Селин и Амели вошли в большой обеденный зал, по пути они дважды останавливались, чтобы спросить дорогу.
Селин чувствовала себя бодрее после того как поела и проспала большую часть дня, но всё равно была не в своей тарелке. С того самого момента, как Инна принесла платья, Селин хотела примерить то, янтарное, и посмотреть на себя в большое зеркало. Так она и сделала.
И сейчас она была в этом платье.
Широкий вырез обнажал часть груди и плечи. Рукава были узкими, и платье прекрасно сидело на тонкой талии. Широкая юбка вилась вокруг неё ярдами ткани, имевшей лёгкий золотой оттенок. Этот цвет подходил к её русым волосам, заставляя светлые локоны сиять в свете жаровен, висящих по стенам. Она распустила волосы, и теперь они волной падали ей на спину.
Она знала, что этим вечером ей предстоит сыграть свою роль, и каким-то образом этот наряд заставлял её чувствовать себя больше похожей на провидицу, нанятую таким человеком, как княжич Антон.
Амели по-прежнему была одета в свои штаны, рубашку и холщовую куртку. Она прихватила с собой свой кинжал, но, к счастью, оставила короткий меч в комнате. Однако штаны и куртка после долгой ночной поездки все были в пыли и конских волосах.
— Мы среди богов, — прошептала Амели, оглядываясь вокруг.
В обеденном зале была, по меньшей мере, сотня хорошо одетых людей, если не больше. Они сновали туда-сюда с кубками в руках и общались друг с другом.
Слуги накрывали пять длинных столов, в то время как гости не обращали ни малейшего внимания на их труды. Во главе зала, рядом с помостом, стоял княжич Антон, окружённый разношёрстной свитой. Яромир и Павел стояли справа от него, оба сменили свои кольчуги и табарды на более удобные туники. Стареющий волкодав Яромира, Лиззи, держалась рядом у его ног.
Сразу слева от Антона расположилась красивая женщина чуть за двадцать с кожей цвета слоновой кости и каштановыми волосами, уложенными в высокую причёску. Она была одета в светло-зелёное атласное платье, которое подчёркивало цвет её глаз, и было в ней что-то смутно знакомое.
Рядом с ней стоял стройный мужчина с длинными тонкими усами. Он был в чёрной шёлковой тунике, которая, вероятно, стоила как годовой крестьянский заработок.
— О, там эта женщина, — тихо простонала Амели, и Селин тут же поняла, кого она имела в виду.
Инна в своём сером шерстяном платье находилась позади Антона. На лице её было нетерпеливое и обеспокоенное выражение, будто она ждала распоряжения, как собака приказа от своего хозяина. Но выглядела она так, что её нельзя было отнести ни к слугам, ни к придворным дамам.