Просто вдруг осознал, что её нет.
Спереди нет.
Сзади нет.
И с боков. И вообще перед-зад и стороны не особо и отличались. Точнее где-то там помахивали широкими лопастями листья, которых было слева вроде больше, чем справа. Или наоборот? Временами попадались чёрные пирамиды муравейников.
— Ау… — заорал Земеля, останавливаясь. Он опёрся ладонью о ствол и угодил во что-то липкое. — Чтоб…
Он затряс рукой.
Надо успокоиться.
Это просто пригородный лес. Не джунгли. Смешно, конечно, заблудиться в таком от лесочке, но… он посмеется потом, вернувшись домой. А что вернётся, так в этом Земеля ни на мгновенье не сомневался. Надо просто успокоиться.
Для начала.
Карта… на карте лесок выглядел зелёным пятнышком, которое можно накрыть если не пальцем, то ладонью. Так, в масштабе протянется на десяток километров, но и десяток километров получится пройти, коль целью задаться. Или лучше постоять на месте? Спасатели как раз рекомендуют никуда не двигаться, чтобы не выйти за пределы радиуса поисков. Но Земеля, поразмыслив, вынужден был признать, что поиски его инициировать некому.
Лёнька с Димкой и не подумают, что он пропал.
Другие… может, кто-то из постоянных клиентов спохватится, но не настолько чтоб панику поднимать. Сестра? На даче сидит. И пока не понадобится чего-нибудь, вроде оплаты земли там, теплицы или другой дачной хрени, она точно не позвонит.
А позвонив…
Случалось, что Земеля выпадал со связи на пару дней.
Значит, ждать спасателей и спасения смысла нет.
Он задрал голову, вспоминая, как по солнцу определить направление. Потом подумал и осознал, что даже если определит, то какая разница? Ориентироваться в лесу ему это не поможет. Главное, держать солнце с одной стороны.
Или это если только до полудня?
Чтоб…
— Ау! — снова заорал Земеля. И показалось, что где-то там, впереди, откликнулось:
— Ау…
Голосок такой вот звонкий, детский или девичий даже.
— Ау…
Или это эхо?
Так, идти…
— Ау, ау…
— Есть тут кто?
Не эхо. Люди… если люди, то и жильё должно быть рядом. И связь. И…
— Ау… — заорал Земеля и с новыми силами бросился вперёд. В ботинках чавкало, а влажноватые штанины прилипли к ногам, да и за шиворот нападало чего-то колючего. Но это больше не имело значения, потому что он чувствовал — свобода близко.
— Ау…
— Ау, ау, — голос звал и даже почудилось, что там, впереди, мелькает фигурка.
— Эй, вы там… погодите! Не уходите! Я здесь!
— Есь, есь… — откликнулись ему.
И Земеля прибавил шагу. В какой-то момент его вовсе обуял страх, что он не догонит этого случайного грибника, что тот уйдёт и бросит Земелю в лесу. И тогда Земеля совершенно точно потеряется.
На веки вечные.
И Земеля, всхлипывая от ужаса, бежал, пока вдруг не зацепился за корень. Он грохнулся во влажный мох, проваливаясь в него, рассаживая руки об укрытые в моховой подушке старые сучья. И длинная ветка хлестнула по щеке.
— Чтоб…
— Ау, — раздалось совсем рядом.
— Я тут… — Земеля поднялся на корточки.
Чтоб. Он, кажется, потерял телефон.
Когда?
И карта осталась где-то там. Выпала?
— Ау, — теперь в голосе проскользнули требовательные нотки.
— Чего «ау», сам иди…
Сук распорол ладонь наискось. И боль неожиданно привела в чувство. Куда он летел? Чего испугался? Рука потянулась к рукояти пистолета, прихваченного больше по привычке. А вот же…
Земеля вытащил из кармана носовой платок и кое-как перевязал рану. Кровила та прилично и вид имела страшный, но он давно знал, что бояться надо не таких. Покровит да и успокоится. А вот что с ним произошло — это ненормально. Ведь и вправду летел. Спешил. Куда? Он повернулся. Лес здесь обрывался резко, будто кто-то взял и махнул ножом, проводя границу между сосняком и зеленым ровным лугом. На первый взгляд это именно лугом и выглядело.
— Чтоб тебя, — проворчал Земеля.
Ему случалось бывать в таких местах. Опять болото? И не игрушечное, а настоящая мёртвая зыбь, которая только прикрывается одеялком из зелени.
Из этого одеялка торчали голые палки мёртвых деревьев.
— Ау, ау… — впереди возникла тонкая фигурка.
Девка?
— Ау… — она махала рукой.
— Ау, — первым желанием было шагнуть навстречу. Всё-таки живой человек. Но Земеля желание попридержал. — Эй, ты кто?
Откуда посеред болота девке взяться?
Тем более одета она как-то совсем уж не для походов по лесам с болотами. Вон, в какую-то хламиду вроде, но такую, полупрозрачную, сквозь которую тело просвечивает. Главное, девка вроде далеко, а тело это можно разглядеть в каждом изгибе.
И это тоже неправильно.
Категорически.
Земеля сделал шаг.
Девица перестала махать рукой и произнесла:
— Иди ко мне…
Голос был томным и тягучим, что патока. От звука его скакнуло давление, сердце заколотилось, во рту пересохла, а ещё Земеля испытал то самое чувство, одновременно и сладкое, и стыдное, которому самое место в подростковых мечтах.
А он взрослый.
И картинки в голову полезли взрослые. С этою вот девицей в главных ролях. И прямо-таки чувствовалось, что она на всё, в картинках показанное, согласна. Надо лишь дойти до неё.
— Э, нет, — Земеля затряс головой и попятился. — Что ты за хрень такая?
Девица томно провела ладонями по груди, отчего мозги почти отключило, и Земеля спешно закрыл глаза. На всякий случай и уши заткнул, чтоб не слышать.
Чем бы она там ни воздействовала, но помощи от девицы ждать не след.
Кто она вообще и откуда взялась?
Ненормальная?
Ненормальная девица-менталист, которая обретается на болотах и… это хуже, чем огнедышащий козёл с демоническими корнями.
Выдохнул Земеля уже в лесу, который ощущался почти родным и упоительно безопасным. Он даже березку обнял, от избытка чувств и для надёжности.
— Ау, — долетело тоскливое эхо.
— Хрен тебе, — Земеля скрутил фигу. — Тоже мне, нашла дурака.
— А ты и есть дурак, — раздалось вдруг сбоку.
И Земеля повернулся.
Никого.
Ничего.
— И невежливый, что куда хуже, чем просто дурак. С дураков обычно спрос невелик…
— Покажись! — Земеля крутанулся.
Никого.
Ничего. Деревья вот. Кусты. Папоротники под ними.
— Говорю ж, хам…
— Покажись, пожалуйста, — просьба далась с трудом. В другом случае Земеля вовсе на хрен послал бы этого, невидимого, но это в другом. А тут? Пошлёшь и дальше что? Бродить по лесу, надеясь, что следующее болото не откроется прямо под ногами?
— Вот, а некогда мне и кланялись, и величали по батюшке… — пень под старой сосной зашевелился, разгибаясь и превращаясь в фигуру в целом человеческую, вот только…
Не бывает людей, кожа которых покрыта мхом. И неоднородно так, кочками.
И уши чтоб огромные, на макушке.
И волосы патлами почти до самой земли, а в волосах гнездо птичье, с которого перья сыплются. Может, Земеля надышался чего? Газов там болотных? Вот и мерещится. На всякий случай он перекрестился.
— Говорю ж, дурак… — покачало существо головою. — Смысл в кресте, коли веры нету? Хоть весь обрисуйся, не поможет.
— Вы… кто?
— Леший я, — он широко зевнул и Земеля увидал желтоватые крупные зубы с выдающимися клыками. — Вран Потапович. А ты чьих будешь, человечишко?
— В смысле «чьих»?
— Боярский аль государев?
— Свой я. Собственный.
Вран Потапович поскрёб кончик носа и втянул.
— Ишь ты… не врёшь. Стало быть, долго проспал. Опять времена поменялись. У вас, людишек, вечно всё меняется. Суетливые вы, беспокойственные…
Леший.
Леших не бывает.
Но существо, переминавшееся с ноги на ногу, расправлявшее плечи, явно не было человеком.
— И год ныне какой?
Земляной назвал. Заодно ущипнул себя за бок. ну, на всякий случай. Хотя ноющая рана и без того привязывала к реальности.
— И вправду на сей раз заспался… а вы и радые. Вона, опять землицы покромсали. Всё неймётся вам, всё… — он ворчал и тянулся, делаясь выше и шире, словно разворачиваясь изнутри. — И болота… ишь, решили.
Леший погрозил болотам кулаком.
— Раз я сплю, до и договор блюсть не надо, выходит? Так, что ли? Уж я ему…
— Вран Потапович, — обратился Земеля с осторожностью. — Вы… не могли бы… меня вывести к людям? К дороге хотя бы? Или к поселению. Заплутал я.
— Заплутал он, — леший повернулся.
Он больше не походил на старичка. Скорее уж было в фигуре что-то такое, медвежье. И выше он Земели на голову, и шире раза в два.
— Конечно, заплутал… на ведьмину землю, против хозяйки умышляя, заявиться… кто ж не заплутает.
— Прошу прощения, я не понимаю.
— И не поймёшь, — палец лешего вдруг упёрся в лоб. Он был тёплым и ощущался как нагретое на солнце дерево. — Пустобрёх и тёмник. Много худого натворил. Может, и вправду мавкам отдать? Пущай девки потешатся…
— К-каким?
— А таким, — мотнул леший тяжёлой головой. — Вон хоть бы той, с которою ты беседы беседовал. Да, видать, не такой дурак, каким глядишься, если не пошёл.
Мавки… кто такие мавки? Нет, что леший имеет в виду ту девку, с болот, понятно, но что она такое?
— Ну да ладно, будут потом сказывать, что Вран Потапович неблагодарный. Что человечек его кровью попотчевал, разбудил, силушкою поделился, а оно вон как…
Рука заныла.
Кровью? Случайно вышло. Но этого Земеля вслух не сказал, потому как вдруг да передумает странное создание.
— К людям, стало быть… — Вран Потапович повернулся и жёлтые рысьи глаза его вперились в Земелю. — Что ж, почитай, свезло тебе. Раз уж так случилось, то так тому и быть… только гляди, человечишко. Боги шанс дают, да не каждый взять сподобится. Коль за разум не возьмёшься, то другим разом я… нет, мавкам не отдам, обойдутся, лахудры топяные, а вот помогатый мне давно надобен.
Рука легла на одно плечо.
А потом и на другое. И Леший как-то вот так легонько подтянул Земелю к себе. В лицо пахнуло влажною землёю да зверем.