— Вечером, — оборвал его знакомец. — В «Купце и нищем». Скажешь, что ждут. К семи подъезжай, там и поговорим.
Это было вновь же странно.
Очень странно.
— Ну, купол, положим, я сниму. А толку? — дядя Женя устроился на гамаке, который сам собою, не иначе, возник в саду. Он протянулся от одной яблони до другой. Под голову дядя Женя сунул лохматого плюшевого медведя, а в руке держал бутылку.
С нежитью.
Ещё две стояли в тенечке.
— Жарко им, — пояснил он, заметив взгляд Ульяне. — А так-то выгуливаю. Питомцев надо выгуливать.
— Это… кто? — Элеонора поглядела на дядю Женю с немалым подозрением.
— Дядя Женя. В гамаке, — Ляля опустилась на корточки и пальцем по стеклу постучала. — А это вот Чума, Холера и Извращенец!
— Изверг! — поправил её дядя Женя.
— Понятно, — Элеонора кивнула. — Изверг, конечно, совсем другое дело.
— Именно, — дядя Женя погладил бутылку. — Он у меня самый спокойный…
Тварь внутри замерла, и теперь Ульяна тоже ощущала её, этаким комочком тьмы. Удивительно, но комочек этот не вызывал отторжения. Скорее уж он был таким маленьким и напуганным, что его становилось жаль.
— Так что с куполом? — уточнил Данила. — Если снять?
— Это точно заметят. Конечно, могут принять за сбой в системе, но если сама система отлажена, то…
— А как в центре? Вы ж туда тихонько нас провели? А там…
— Ну… так-то да, — дядя Женя качнул ногой, отчего гамак тоже пришёл в движение. — Только глядеть надо, что за купол. Тот, прошлый, мелким был. Ставлен больше для порядку, чтоб мыши не разбежались. А вот если посерьёзней чего, то незаметно не выйдет. И внутри опять же, оно ж всякое быть может. Если вы говорите, что эту вашу «Птицу» охраняют, тогда купол — это так, часть…
Он замолчал, раздумывая над чем-то.
— А это нормально вообще? — тихо поинтересовалась Элеонора.
— Что именно?
— То, что в бутылках… оно шевелится.
— Так живое же, — дядя Женя поднял бутылку и щёлкнул по пальцам. — Относительно. В смысле, что нежить, конечно, но неупокоённая, а стало быть живая. Вообще это сложный философский вопрос, можно ли считать нежить живою… а ты кто?
— Элеонора, — бывшая Данилы вцепилась в сумочку. — Я вот… приехала… поделиться информацией.
— И хорошо.
Дядя Женя оттолкнулся и сел.
— Ехать надо.
— К-куда? — спросила Элеонора.
— Смотреть. Что там за купол и вообще. Тогда, глядишь, и понятно станет.
— Это разумно. Там рядом дорога, посёлок опять же. Подойдёте, считай, к самому забору, — Игорёк покосился на гамак и что-то подсказывало, что в желании отправить дядю Женю на разведку есть некоторый сугубо личный интерес. — Если получится Никитку отправить, чтоб по территории побегал, то совсем хорошо. Никит, я тебе жуков дам, раскидаешь…
— Чтоб ты чего хорошего дал…
— То есть, — Элеонора смотрела на автобус, потом перевела взгляд на Ульяну, на Лялю и на Данилу. — Мы собираемся незаметно поехать на… этом?
— Ну да, — дядя Женя подавил зевок. — Помыть бы не мешало, конечно, но мы ж не на красную дорожку, а в лес. Так что и немытый сойдёт.
— Это автобус!
— Маленький, — заверил Данила. — Можно сказать, крошка. Или там детёныш.
— Он ярко-жёлтый! Ярко-жёлтый незаметный детеныш автобуса и… все вы вот? В разведку?
— Игорёк останется, — Ульяна обтёрла ладони.
— Не сочтите за критику, но у меня иные представления о незаметности… это… его же… и ладно, допустим, соврём, что ехали за грибами и заблудились. Но срисуют же. Запомнят. И пробьют. Там служба безопасности…
— Девонька, — дядя Женя слегка поморщился. — Ты чего так распереживалась-то?
— Я? Я… действительно.
— Выдохни.
Элеонора выдохнула.
— Угомонись, Эль, — добавил Данила. — Мы уже на нём катались. Всё было норм… Васёк, я тебе карамелек взял.
— Василий. Спасибо. Но я скорректировал запасы с учётом полученного опыта…
— Знаешь, Тараканова, — Элеонора отступила. — Зря я на ваших соседей грешила. Нормальные у вас соседи… ну, по сравнению с вами если.
— Вот поэтому мы и разошлись, — Данила взял Ульяну за руку и пожаловался. — Ты видишь, какая она занудная⁈
— Это не занудство. Это…
— И бубнит. Вот что бы ты ни сделал, она бубнит.
— Я не…
— Не обращай на него внимания, — сказала Ульяна, с трудом сдерживая улыбку. — Он просто придурок, но это даже хорошо.
Потому что будь Мелецкий хоть немного более серьёзен, они бы не разошлись.
А так…
Ехать пришлось долго. В какой-то момент Ульяна даже задремала, положив голову на плечо Данилы. Не специально, просто класть её больше было не на что. А плечо это оказалось даже мягким.
Уютным таким.
— Уль, — она проснулась от того, что автобус остановился, а Мелецкий щёлкнул её по носу. — Приехали тут… глянь, какая красота!
Лес.
Справа.
Причём такой, что ветки едва ли не в окно лезут. И слева тоже лес, этакою зеленой стеной. Ульяна даже слышит его, хотя в первое мгновенье ей показалось, что это просто эхо сна. Бывает же, что сон забывается, а эхо его надолго остаётся в голове, таким вот смутным ощущением чего-то… непонятного.
Но это не эхо.
Это шелест листьев и скрип стволов. Это шорохи. Запахи. И нечто огромное, близкое и в то же время родное. Почти. Она прислушалась и с удивлением поняла, что ощущает каждое дерево. И землю. И тех, кто в земле и над нею…
И ещё что-то.
Стена.
В ощущениях стена была мёртвой. Не из-за камня, поскольку камни тоже имели свой голос, пусть едва различимый. А это вот… это чуждое. Изначально.
Неправильное.
Ульяна выбралась из автобуса, чтобы посмотреть на стену обычным взглядом.
— Высокая какая… — пробормотала она, задирая голову. Стена и вправду уходила ввысь на три человеческих роста. И там, наверху, виднелись ровные витки колючей проволоки.
А ещё камеры.
Одна из них и повернулась в сторону Ульяны.
— Они нас видят, — сказала Ульяна, не оборачиваясь. Стена ей не нравилась. Точнее лесу. И ведь стоит давно уже, но поверхность по-прежнему гладкая. Ни мха, ни лишайника. Трава и та будто брезгует подбираться близко. Вон, у подножия залысины.
— Ручкой им помаши, — посоветовал Данила, потягиваясь. И сам же помахал.
— А любопытно, — дядя Женя вразвалочку прошёлся вдоль стены, потом положил на неё одну руку.
Вторую.
Камера, вздрогнув, повернулась следом за ним.
— Ишь ты… навертели, маги-хреноделы… но купол да, купол хороший…
Лес загудел, предупреждая о приближении людей. Эти люди лесу тоже были неприятны. И Ульяна повернулась к ним.
— К нам идут.
— Охрана, — отозвался дядя Женя, постучав по стене пальцами. И почудилось, что там, внутри бетона, что-то хрустнуло.
— Уль, ты, может, в автобус, — Мелецкий встряхнулся.
Она покачала головой. Уходить не хотелось. Хотелось сломать эту неправильную стену, которая забрала у леса часть земли. И сделать так, чтобы заговорённый мёртвый камень перестал существовать. Ульяна даже чувствовала, что у неё вполне может получиться, но…
Нет. Не сейчас.
Ульяна заставила силу облечься. И повернулась туда, откуда шли люди. Раз, два… три. И четвертый держится в стороне, скрываясь среди зарослей. На троице же — одинаковая чёрная униформа с нашивками-треугольниками на рукавах. Оружие… есть оружие.
У тех двоих — автоматы, что тоже очень странно. Ульяна не была уверена, но почему-то ей казалось, что частным лицам нельзя ходить с автоматами наперевес.
А эти ходили.
Первого же, который без автоматов, окутывало марево силы.
— Вы кто? — спросил он сходу.
И почему-то у Ульяны.
А вот дядя Женя отступил в сторону и ещё палец к губам приложил.
— Мы? — Ульяна оглянулась и подумала, что в следующий раз надо будет загодя что-то придумать, такое, правдоподобное. — Мы… грибники. Да, грибники. За грибами ехали.
— Ага, — подтвердил Данила. — Тут бабка моя недалеко жила. Ну, раньше, я ещё у неё на лето оставался. А у неё подружка была, которая на самом деле не подружка, потому что они друг друга терпеть не могли, но всё равно постоянно на чаи ходили…
— Молчать, — рявкнул лысоватый. — Документы!
— Э-м… дядя, ты больной? Кто ж за грибами с документами ходит-то? — Данила окриком не впечатлился, а потом повернулся и пальцем ткнул за спину лысого. — А у этих лицензия имеется? Вы сами-то кто такие будете? И с хера ли честным людям охотиться мешаете?
— Вы ж грибники.
— Верно. На грибы и охотимся. Тихая охота. Слышали? Вот. Охота у нас тихая, а вы тут прилетели, орёте… распугаете всех, кого можно.
— Это частная территория, — лысый не собирался отступать. — Вам нельзя здесь находиться.
— А где это написано? — Данила скрестил руки.
Лысый засопел и обернулся на тех двоих, с автоматами. А Ульяна задумалась, успеет ли превратить их до того, как стрельба начнётся. И надо ли… и в кого превращать? С козлами действительно перебор.
А если не в козлов?
В петухов вот… или нет, петухи громкие, кукарекают по утрам. И камеры опять же. На камерах останется запись, а с ней вопросы возникнут.
— Где надо, там и написано, — буркнул лысый.
— Позвольте не согласится, — Василий выбрался из автобуса и огляделся с немалым интересом. — Согласно имеющимся справочным данным статус частного владения имеет территория за данным забором. Тогда как расположенный за границей его лесной массив представляет собой земли общего пользования. И в настоящий момент не закрыт и не ограничен для посещения. Поэтому наше местонахождение не нарушает никаких законов, тогда как произведенная вами вырубка является прямым нарушением правил лесопользования, поскольку вряд ли согласована с лесничеством и…
— Умный сильно? — перебил демона лысый.
— Данное утверждение основано на личностной оценке моих интеллектуальных качеств, вследствие чего я несколько затрудняюсь в интерпретации…
— Васёк, ничего трудного. Он считает, что ты придурок.