– Проходите, прошу вас, – сказал он уже совсем кротко. – И отужинайте со мной.
Девочка с синей лентой внесла мать в дом.
Когда мать очнулась, все еще дрожа от страха, тролль подал им флатбрёд и свежайшее масло, соленую сельдь и кувшин с жирным парным молоком.
Девочка с синей лентой научила тролля читать по тем книгам, которые он украл у королей и принцев. Она привила ему хорошие манеры и объяснила, что надо быть добрым к волкам, поселившимся у него во дворе. Тролль охотно выполнял ее указания, потому что влюбился в ее мать.
В конце концов он предложил матери девочки разделить с ним постель.
Она очень боялась, потому что была уверена, что он ее съест, как это свойственно всякому троллю.
Девочка с синей лентой взяла ее за руку и сказала:
– Мне кажется, мама, этот тролль не такой уж и злой. Ты сама видишь, что с нами он добрый: он пустил нас к себе в дом и делится с нами едой. Больше никто во всем королевстве такого не делал, как бы мы ни молили о милосердии.
– Но он же тролль, – возразила ей мать. – Ему непременно захочется нас убить. Такова его тролльская природа.
– Нас так учили, и мы в это верим, – сказала девочка. – Но может быть, нас учили неправильно. Не относись к нему с предубеждением.
И мать согласилась разделить с троллем постель, потому что, если по правде, ей нравился цвет его глаз. Они были зелеными, как молодая листва в теплый весенний денек.
В постели тролль спросил женщину, можно ли ему ее поцеловать. Она удивилась. Никто никогда не спрашивал у нее разрешения на поцелуи, даже отец ее дочки.
Как только тролль поцеловал свою новую жену, он превратился в самого прекрасного принца на всем белом свете.
– Видишь, дочка! – сказала мать следующим утром за завтраком. – Тролль превратился в прекрасного принца. Должно быть, злая колдунья наложила на него заклятие, а теперь он снова стал прежним.
Но, конечно, дочь видела, что тролль оставался все тем же троллем, и сам тролль тоже знал, что он тролль, но никто из них не сказал матери девочки правду, ведь она была счастлива, и им не хотелось испортить ей радость. К тому же рядом с новой женой тролль и впрямь почувствовал себя принцем.
Они втроем счастливо прожили в доме тролля много-много лет, хотя мать девочки настойчиво утверждала, что это не дом, а королевский дворец, а она сама здесь принцесса.
Однажды девочка сказала родителям, что ей надо уехать. Синяя лента звала ее в путь, и она знала, что ей пора отправляться на поиски своей судьбы. Но прежде чем выйти из дома, она сняла с талии синюю ленту и вплела ее в косу. Время секретов прошло. Пусть родители знают, что дарит ей силу.
– Синяя лента! – воскликнула мать. – Значит, ты все же вернулась за нею в лес.
– Иногда в самых малых вещах заключается великое волшебство, – мудро ответила дочь.
Поцеловав на прощание и мать, и отца-тролля, девочка отправилась в путь. Но она ушла не одна, потому что волки любили ее и пошли вслед за ней. И всегда будут идти вслед за ней, до самого края земли.
Глава 9Анна
Беспросветные дожди прекратились, и во время моих ежедневных прогулок я наконец получила возможность поднять голову к небу. В первый же ясный день надо мной пролетела ворона, громко каркая, будто протестуя из-за того, что оказалась внутри крепостных стен; однако глупая птица смогла улететь на свободу, которой была лишена я. Мне хотелось запустить в нее камнем и сбить на землю. Мне было обидно, что какой-то заурядной вороне дозволено поднимать шум на всю крепость, в то время как я сама должна смиренно склонить голову и держать язык за зубами.
Что с тобой, Анна? Где твоя гордость, где чувство собственного достоинства? Это всего лишь птица.
Оторвав взгляд от неба, я заметила узкие каменные ступеньки, ведущие на самый верх крепостной стены. У меня вмиг поднялось настроение, ведь я нашла кое-что новое для изучения. Я пересекла двор и поднялась по ступенькам, таким скользким от дождя и влажного мха, что мне пришлось упираться рукой в мокрую стену, чтобы не упасть.
Проход по верху стены тянулся по всему периметру крепости, с небольшими смотровыми площадками на каждом углу. В это холодное майское утро наверху не было ни одного часового, да и зачем? Кому из врагов пришла бы охота атаковать наш унылый форпост на краю цивилизованного мира?
Я подошла к парапету и глянула вниз, на беленую стену крепости, стоявшей на вершине крутого скалистого холма. С такой высоты открывался головокружительный вид и на пенящийся Варангерский пролив, и на гору Домен, мимо которой мы проплыли на лодке в ночь моего прибытия на Вардё.
У меня и вправду закружилась голова, и я оперлась руками об ограждение. Даже если бы мне удалось раздобыть длинную веревку, я все равно не смогла бы спуститься по этой высокой отвесной стене. Я порицала себя за мысли о побеге, ведь я была узницей короля, а значит, мне не пристало уклоняться от уготованной мне участи; хотя я безмерно страдала, моя преданность тебе, мой король, была сильнее любого страдания. Кроме того, даже если бы каким-то чудом мне удалось благополучно выбраться из крепости, на этом острове отчаяния я не знала ни единой живой души, которой можно было бы довериться и просить о помощи.
Позади крепости, у подножия холма, располагалась крошечная деревушка. На полпути вниз я разглядела небольшую церковь. У нее не было ни шпиля, ни колокольни, но я хорошо видела сверху, что она построена в форме креста. Это было единственное каменное здание на острове, не считая самой крепости, и я надеялась, что когда-нибудь получу разрешение посещать здешнюю церковь и молиться именно там.
В последние годы у меня стало садиться зрение, и временами я брала у Амвросия очки для чтения – что, надо сказать, очень сильно его раздражало. Сейчас, обозревая окрестности с вершины крепостной стены, я обнаружила, что, хотя плохо вижу вблизи, хорошо вижу вдаль. Я без труда разглядела дома, сгрудившиеся у гавани. А вот людей почти не было. Я предположила, будто женщины заняты домашними делами, а рыбаки еще не вернулись с весеннего промысла. Я увидела только двух женщин – наверняка мать и дочь, – выметающих сор за порог. Они работали слаженно, стоя плечом к плечу. При виде этих двоих у меня защемило сердце, и я поспешно отвела глаза и посмотрела в другую сторону.
Там был узенький выступ каменистой земли, вдающийся далеко в море. Я содрогнулась, инстинктивно сообразив, что это здешнее лобное место, где казнят осужденных на смерть. Я поспешно перевела взгляд еще дальше, на бурные воды морского пролива между островом Вардё и материком.
В небе снова сгущались тяжелые тучи. Ливень уже обрушился на полуостров Варангер и, кажется, направлялся к Вардё. Сквозь пелену серого дождя временами проглядывала гора Домен, владения дьявола.
– На горе Домен ведьмы встречаются с дьяволом, – шепотом сообщила мне Хельвиг в мою первую ночь в Вардёхюсе, когда я закончила окуривать розмарином смрадную спальню. – Губернатор полон решимости уничтожить всех ведьм на севере. – Она покачала головой. – Вам надо быть осторожнее, госпожа.
Я надменно усмехнулась. Какой же дремучей невеждой была эта девчонка, если ей пришло в голову, что меня, фру Анну Род, дочь королевского лекаря и узницу короля, можно заподозрить в колдовстве.
Я смотрела на гору Домен, на бескрайнюю пустоту севера, простиравшуюся за ней. Эти земли – еще более дикие и бесплодные, чем я себе представляла. Где заканчивается наш мир и начинается ад?
Я прижала руку к животу, чувствуя, как внутри нарастает жар. Мое сердце забилось сильнее и чаще. Ощутив рядом с собой чью-то тень, я испуганно обернулась и увидела мужчину в черных одеждах с накрахмаленным белым гофрированным воротником.
Я сразу поняла, кто это такой. Его выдавал боевой шрам на лице. Мне говорили, что губернатор Финнмарка Кристофер Орнинг был одним из самых верных и храбрых командиров твоего войска в недавней победоносной войне со шведами. Еще до службы в твоей королевской гвардии он служил под началом твоего отца и участвовал в тридцатилетней войне между Данией и Швецией на протяжении по меньшей мере десяти лет.
Я присмотрелась к нему повнимательнее. Губернатор Орнинг обладал ростом и статью молодого солдата, и лишь глубокие морщины у него на лице выдавали истинный возраст. Самой заметной приметой был шрам: белая линия, проходящая по левой щеке от внешнего кончика брови до самого подбородка.
– Что вы здесь делаете, фру Род? – Его голос был на удивление мягким, но он смотрел на меня с недовольством.
Грубость губернатора вкупе с нежеланием представиться как подобает меня оскорбила, и я уверена, что так и было задумано.
– Я вернусь к себе в дом, – сказала я, не желая давать никаких объяснений, ибо разве я не была узницей внутри этих каменных стен? Никто не давал указаний заковать меня в цепи.
– К себе в тюрьму, – уточнил губернатор Орнинг. – Вам следует знать свое место, фру Род, место заключенной преступницы, переданной на мое попечение, и не расхаживать, где вам вздумается.
– Я не думала, что мне будет отказано в ежедневных прогулках для укрепления здоровья…
– Замолчи, женщина! – прикрикнул на меня губернатор. – Твоего мнения никто не спрашивал.
Я прикусила язык, хотя чувствовала, как во мне закипает гнев. Ливень уже приближался к острову, и я натянула на голову капюшон.
– Спускайтесь, фру Род, – сказал губернатор и грубо подтолкнул меня к лестнице.
Я чуть не упала, но все же смогла устоять на ногах. Губернатор спускался следом за мной и почти наступал мне на пятки, как будто хотел, чтобы я запнулась, грохнулась вниз и сломала себе шею.
– Меня предупреждали, что с вами будет непросто, – задумчиво произнес он мне в спину, словно размышляя вслух. – Мне сообщили, что вы весьма невоздержанны на язык. Наместник Тролле мне написал и посоветовал надеть на вас маску с уздечкой, поскольку даже ваш муж не смог заставить вас замолчать.