Но жена губернатора не умрет, это я уже знала наверняка.
Хельвиг вернулась с горячей водой и чистым бельем. Они с Гури убрали с кровати окровавленные простыни и постелили свежие, а я предложила фру Орнинг допить вино, подогретое с фенхелем.
Когда я поднесла чашку к ее губам, ее веки дрогнули, и она издала тихий стон.
– Какое у нее имя, данное при крещении? – спросила я у Гури.
– Элиза, – ответила она.
– Элиза, – мягко проговорила я. – Выпейте все до дна.
На вид ей было не больше двадцати лет, и ее муж, губернатор Орнинг, наверняка был ровесником ее отца. Мне такое претило, но в наше время это вполне обычное явление.
Теперь, когда Элиза немного пришла в себя, ее взгляд заметался по комнате вспугнутой птицей. Я знала, что она ищет, но мне было важно, чтобы она выпила снадобье до конца. В противном случае кровотечение может открыться снова, а она и без того была белой как полотно и очень слабой.
– Где мой ребенок? – хрипло прошептала она.
Я ничего не ответила, лишь поднесла чашку с вином к ее протестующим губам.
– Вам надо выпить лекарство, – сказала я.
Она оттолкнула мою руку с большей силой, чем я ожидала.
– Мой ребенок! – Она повернулась к своей служанке: – Гури, где мой ребенок?
Гури снова расплакалась и отвернулась, не в силах смотреть на свою госпожу.
– Нет! – задохнулась Элиза и съежилась от страха. – Он придет в ярость.
– Фру Орнинг, вам надо выпить лекарство, – настойчиво повторила я, пытаясь влить ей в рот еще немного целебного вина.
– Нет! – воскликнула она, замотав головой. – Скажите мне, что с ребенком!
– Мне очень жаль, но меня вызвали слишком поздно. – Каждое слово давалось мне с превеликим трудом. – Ваш ребенок на небесах, с Господом Богом.
Она широко распахнула глаза и в ужасе прошептала:
– Он меня убьет!
Прежде чем я успела остановить Гури, та подхватила крошечный сверток, который я положила в колыбельку. Сверток с младенцем, холодным и неподвижным, как камень. Мы совсем позабыли о нем, пытаясь спасти жизнь его матери.
– Что ты делаешь? – шикнула я на Гури, но служанка уже протянула сверток своей хозяйке.
– Это была девочка, – сказала она.
Элиза оттолкнула от себя ее руки.
– Уберите! Не надо! Я не могу смотреть, не могу…
Гури потрясенно уставилась на нее и прижала к груди мертвого младенца.
– Неужели ребенка нельзя спасти? – обратила ко мне Элиза. – Фру Род, молю вас. Сделайте что-нибудь.
Прежде мы не встречались, но она, конечно же, знала, кто я такая. Фру Орнинг не раз наблюдала за мной из окна замка во время моих одиноких прогулок.
– Мне очень жаль, – повторила я. – Когда я пришла, все уже было кончено.
Она склонила голову, и ее тонкие светлые волосы упали на мокрые щеки. Я не понимала, о ком она плачет: о себе или о потерянном ребенке.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. За окном скорбно кричали птицы, словно оплакивая невосполнимую утрату.
– Он уже знает? – еле слышно прошептала фру Орнинг.
Тишина стала еще напряженнее, в ней уже ощущалась угроза, исходящая от губернатора.
– Нет, госпожа, – ответила Гури.
Фру Орнинг повернулась ко мне. Она все еще была бледной, но кровотечение остановилось.
– Фру Род, вы ему скажете? – проговорила она тонким голосом. – Я не вынесу его гнева.
Служанки выглядели испуганными до полусмерти, но я губернатора не страшилась.
– Да, я скажу. Но вы должны выпить лекарство. Оно вас исцелит.
Контраст между большой гостиной в доме губернатора и моим тюремным бараком был поистине ошеломляющим. Свет лился в комнату через высокие окна, наполняя помещение золотистым сиянием. Деревянный паркет был начищен до зеркального блеска, стены украшены старинными гобеленами с изображением охотничьих сцен: всадники бросают копья в небольшого бурого медведя, который в ужасе закатывает глаза.
Когда я вошла в комнату, мне показалось, что все пространство пульсирует жаром, но я не могла сбросить плащ, поскольку мое платье было забрызгано кровью фру Орнинг. Я опустила глаза и увидела, что парчовые туфли, которые ты мне прислал, сплошь заляпаны грязью, хотя перед выходом я надела защитные башмаки на деревянной подошве.
Губернатор поднялся из кресла у камина и с угрюмым лицом шагнул мне навстречу.
Он знает о мертворожденном ребенке, подумала я. Хотя чему тут удивляться? Слухи распространились по замку сразу, как только Хельвиг пошла за водой и бельем. Губернатор Орнинг был человеком суровым и бдительным – и наверняка знал, о чем говорят его слуги. Но тогда почему он не поднялся в опочивальню жены, почему не утешил несчастную женщину в ее горе?
– Это правда? – спросил он. – Мой ребенок не выжил?
– Боюсь, что да, господин губернатор, – сказала я, склонив голову.
– Но вы же искусная повитуха, фру Род. Почему вы не спасли моего сына?
– У вас была дочь, – поправила я его и тут же пожалела о сказанном, потому что его лицо стало еще мрачнее и жестче. – Меня вызвали слишком поздно. Когда я пришла, она уже родилась. – Я нервно облизнула губы. – Дитя не дышало. Но теперь она на небесах, с младенцем Иисусом и добрым Господом.
– Будьте вы прокляты, фру Род! – Губернатор ударил кулаком по столу так неожиданно, что я вздрогнула от испуга.
– Я ни в чем не виновата. Такое бывает, и я сама видела это не раз. Ребенок родился раньше срока.
– Но почему он родился раньше срока, фру Род? – яростно проговорил губернатор. – Почему у меня отобрали наследника? Я верно служу Богу и королю, так почему мой ребенок родился мертвым? Разве я чем-то прогневил Господа?
– На все воля Божья, господин губернатор.
– Но что у нас нового на Вардё? Кто привел дьявола ко мне в дом и проклял меня и моего ребенка?
Я поняла, на что он намекает, но не удостоила его ответом.
– Ваша служанка Хельвиг говорила, что у вас есть сундук, полный странных снадобий и трав, – продолжил губернатор.
Хельвиг! Эта змея.
– Это ли не колдовство? Ты пришла в мой дом, женщина, и прокляла мою семью!
– Мои травы и снадобья спасли жизнь вашей жене, – сказала я, встревоженная столь серьезными обвинениями в мой адрес.
Он пренебрежительно взмахнул рукой, словно жизнь его жены не представляла для него никакой ценности. Я впервые обратила внимание на двух больших волкодавов, сидевших по обе стороны от его кресла. Они настороженно таращились на меня, вывалив огромные языки из мощных зубастых пастей.
– Я считаю, фру Род, что вы – ведьма, наславшая на меня зло.
Я отшатнулась как от удара.
– Господин губернатор, я добрая христианка и почитаю Господа нашего… – начала я, задыхаясь от паники, но он не дал мне договорить.
– Это ведьмы испортили нашу охоту и вдохнули свою черную силу в лося, чтобы он перелетел через яму! – заявил он. – Воистину, это было ужасное зрелище!
Он угрожающе шагнул ко мне, а его волкодавы глухо зарычали.
– Я считаю, что ты состоишь в сговоре с другими ведьмами, в союзе с дьяволом, и что тебя надо сжечь на костре! – гневно объявил он.
Я застыла от ужаса.
– Я набожная христианка, преданная королю…
– Все ведьмы так говорят!
У меня в голове промелькнул образ пылающего костра на островном месте казней, том самом выступе голой земли, который я видела с крепостной стены. Судя по жесткому взгляду губернатора Орнинга, он тоже об этом подумал.
У меня не было времени на промедление. Моя жизнь висела на волоске.
– Как я понимаю, король Фредерик отправил меня на Вардё в помощь вам, господин губернатор, – сказала я.
Он скептически поднял брови, но любопытство умерило его гнев.
– Да неужели, фру Род?
– Вы все правильно говорите, господин губернатор. Здесь, на севере, водятся ведьмы, но я сама не из их числа. Король желает, чтобы мы очистили от них этот край.
– И почему вы решили, что для выполнения этой задачи король выбрал вас? – нахмурился губернатор. – Вы ему враг, королевская узница…
– Я не враг королю! – с жаром воскликнула я. – Я люблю короля и готова отдать за него свою жизнь.
И ты сам это знаешь. Ради тебя я готова на все, мой король!
Взгляд губернатора Орнинга не то чтобы смягчился, но его холодные серые глаза больше не напоминали грозовое небо.
– Я могу быть вам полезной. – Я снова нервно облизнула губы. – По законам нашего королевства вы вольны арестовать всякую женщину, подозреваемую в колдовстве, но чтобы ей вынесли обвинительный приговор, она сама должна сделать признание. Ведьмы, как вам известно, хитрые бестии, однако женщины скорее доверятся мне, поскольку я тоже женщина и тоже узница. Я заручусь их доверием, и они поведают мне свои самые темные тайны.
Губернатор надолго задумался.
– Я слышал, что ведьмы собираются на горе Домен и пляшут там с дьяволом, когда их мужья уходят в море рыбачить. Они поднимаются на вершину горы и обнажаются перед нечистым. – Губернатор рассеянно поглаживал по голове одного из своих волкодавов и все время, пока говорил, не сводил с меня глаз, горящих праведным негодованием. – И словно этого мало, нечестивые матери отдают дьяволу на потеху своих собственных дочерей. Молодые девушки, девственницы, обручаются с Князем тьмы.
– Какой ужас, – прошептала я. У меня заныло в груди, сердце сжалось в комок. – Это кем надо быть, чтобы так поступить с собственной дочерью?
– Фру Род, вы будете всячески мне помогать в битве против ведьм Варангера! Это приказ!
Я кивнула со всем достоинством, на какое только была способна, и облегчение захлестнуло меня одновременно со стыдом. Я отвлекла его подозрения от себя, направив их на других. Мне хотелось бы знать, какова будет моя награда, но я решила не поднимать этот вопрос, ибо я в его наградах не нуждаюсь.
Я очищу север от темного зла, и когда до тебя, мой король, дойдет весть о том, что я сделала для тебя, я, конечно же, вернусь домой?
Я уже выходила из комнаты, залитой золотым светом, и тут губернатор окликнул меня, запоздало поинтересовавшись: