– Откуда у вас эта вещь? – Ты обернулся к моему отцу, и твои длинные черные кудри рассыпались по плечам.
Как блестели твои волосы на свету! Я помню твой роскошный наряд, столь же прекрасный, как оперенье павлинов в дворцовых садах. Камзол из тончайшего шелка, отливавшего золотом, с лентами на рукавах и окантовкой из красной парчи; ослепительно-белый кружевной воротник – ведь ты тогда был юным принцем двадцати одного года от роду и не нуждался в унылых и старомодных гофрированных воротниках. Я помню твои чулки волнующе яркого красного цвета. Помню, что не могла отвести взгляд от твоих стройных мускулистых ног, обутых в золотые туфли с бантами, такими же нарядными, как ленты у тебя на рукавах. Ты был великолепен и неотразим, а я в своем черном платье выглядела очень скромно, хотя мой передник, чепец и платок на плечах сверкали белизной.
Ты прикоснулся к черепу тролля, провел пальцем вокруг пустой глазницы.
– Я приобрел его в Амстердаме, – ответил отец. – Но полагаю, его привезли с дальнего севера Норвегии.
Ты кивнул:
– Да, конечно. Разве не там обитают тролли? Может быть, именно этот тролль состоял на службе у самого дьявола!
– Разве не все до единого тролли служат дьяволу, мой принц? – проговорил мой отец.
Ты снова кивнул, не сводя глаз с громадного черепа.
Ты разделял интерес моего отца к естествознанию, потому что был из тех принцев, которым хочется знать о своем королевстве как можно больше.
В естествознании мы, люди, относимся к категории животных. Да, мы обладаем бессмертной душой, которая освобождается после смерти, но наша плоть разлагается, как и положено всякой плоти, и от нас остаются лишь кости. Наша вера уходит корнями в реальный мир, ибо мы – каждый по-своему – служим людям, да, мой король?
Мой муж Амвросий – человек совершенно иного сорта, его взгляд обращен к звездам. Отвернувшись от грешного мира, он пытается отыскать закономерности в расположении небесных светил и составить прогнозы на будущее, исходя из движения планет. Хотя я сама изучаю астрологическую ботанику, я совсем не такая, как мой супруг, потому что мне интересны не столько свойства планет, сколько влияние этих свойств на предметы материального мира, в частности – на целебные качества разных растений.
Однако мы с ним схожи в том, что оба стали изгоями в городе Бергене. Нашим врагом был наместник Тролле, и он до сих пор остается твоим врагом, мой король! Чего стоит одно его имя: Тролле. Имя самое что ни на есть подходящее: хотя бергенский наместник Тролле – вовсе не великан, а, напротив, человек невысокий, тщедушный, но его самомнение поистине безгранично.
Он покрывает преступные деяния тех, кто мечтает низвергнуть тебя с престола, – развращенных мздоимцев и других негодяев из высших бергенских кругов. Я даже осмелюсь предположить, мой король, что наместник Тролле заключил пакт с Князем тьмы.
Клянусь, я найду его пособников здесь, на Крайнем Севере Норвегии. Я разыщу злонамеренных ведьм, что замыслили ввергнуть твое королевство в хаос и беззаконие. Я готова защищать тебя до последнего вздоха, мой король, и, возможно, когда-нибудь ты поймешь, что я люблю тебя искренней и беззаветной любовью. И любила всегда.
За пределами скудных границ моего бедного сердца, за пределами верности мужу и собственной семье я навсегда остаюсь твоей верной служанкой.
Позволь рассказать, как мы с губернатором начали нашу совместную работу.
С тех пор как я спасла жизнь его молодой жене, меня стали изредка приглашать в замок на обед за губернаторским столом, к вящему неудовольствию судьи Локхарта, который, как я поняла, в принципе не любил женщин.
Губернатор был наслышан о размере библиотеки в моем бергенском доме. Он знал, что я женщина образованная, и хотел обсудить со мной труды великих демонологов. Превыше всего губернатор Орнинг ценил «Демонологию» Якова VI, «Молот ведьм» Крамера и Шпренгера и особенно «Учение» Нильса Геммингсена. Он придерживался теории, что ведьмы занимались греховным сношением с дьяволом – в то время как я полагала, что все эти три тома несколько устарели, в частности «Молот ведьм», впервые опубликованный почти две века назад.
– Есть и другие достойные богословы, ближе к нашему времени, чьи труды, безусловно, заслуживают внимания, – сказала я губернатору. – Незадолго до приезда на Вардё я ознакомилась с работами английского теолога Томаса Ади. Вы читали его трактат о природе ведьм и колдовства под названием «Свеча в темноте»? Он был написан как наставление для судей и прочих должностных лиц.
Я не стала вдаваться в подробности. Это было рискованно, ведь Томас Ади известен своим скептическим отношением к колдовству. Ты знаком с его текстами, мой король? Что ты думаешь о его утверждении, будто кровавая Гражданская война в Англии была Божьей карой за жестокие суды над ведьмами? Он утверждает, что нигде в Библии не описаны наши нынешние доказательства колдовства. Изучив его трактат, я внимательно перечитала весь Ветхий и Новый Завет и начала понимать: возможно, само слово «ведьма» и вправду было придумано папистами, как пишет Томас Ади.
Его доводы – надо признаться, весьма убедительные – привели меня в замешательство. Я не согласна с его утверждением, будто ведьмы – это всего лишь заблудшие души, обычные женщины меланхолического темперамента, склонные к истерическому расстройству. Ведь дьявол действительно существует, как существуют и его пособницы-ведьмы. И мы с тобой хорошо знаем, как велики искушения Князя тьмы.
– В вопросе о ведьмах и колдовстве я не нуждаюсь ни в чьих наставлениях. Я привык полагаться на собственные суждения, – возразил губернатор. – Я убежден, что нам следует прежде всего руководствоваться декларациями Лютера, поскольку он изложил все с предельной ясностью. – Губернатор выдержал паузу для эффекта, окинул меня строгим взглядом, а затем процитировал Мартина Лютера: – «Нет и не может быть сострадания к этим женщинам; я бы сам сжег их всех до единой, согласно закону».
– Эти ведьмы как крысы, – произнес Локхарт, которому явно прискучили наши ученые дебаты. – Где одна, там другая, и вот их уже тьма.
– И как же нам выявить ведьму? – спросил губернатор, пристально глядя на меня.
Я аккуратно свернула льняную салфетку и положила ее на стол. Сытный обед утолил мой аппетит: свежая рыба, гюльбрёд[11], сладкое красное вино. Я решила не продолжать разговор о рассуждениях Томаса Ади.
Если все пройдет хорошо, губернатор наверняка будет признателен мне за помощь, и тогда – о, и тогда – твое прощение снизойдет на меня, как благословение самих небес.
– Все не так сложно, как кажется на первый взгляд, – сказала я губернатору. – Истинная сущность ведьмы раскрывается в ее поведении.
Жена губернатора подняла глаза от тарелки с едой, к которой едва ли притронулась, и с любопытством посмотрела на меня.
– Возьмем случай Марен Сплис, – сказал я Орнингу. – Ведьмы из датского городка Рибе. У нее был самый острый язык во всей Дании, и она только и делала, что сквернословила, проклинала соседей и богохульствовала.
– В таком случае, фру Род, ведьмой можно назвать и вас тоже! – громко расхохотался Локхарт.
– Я никогда в жизни не произнесла ни единого скверного слова, – холодно отозвалась я.
Губернатор сердито взглянул на судью:
– Локхарт, фру Род – гостья за нашим столом. Я бы вас попросил проявить уважение.
Локхарт одарил меня кислым взглядом, злобный блеск в его глазах меня подстегнул.
Я повторила все, что читала о природе ведьм, и говорила с такой убежденностью, словно сама в это верила. Будущее помилование стояло у меня перед глазами, как созревающий плод, что уже наливается сладким соком.
– Вот еще один признак, указывающий, что женщина может оказаться ведьмой, – продолжала я. – Если у нее есть ребенок, рожденный вне брака.
– Стало быть, распутство и поганый язык, – снова заговорил судья Локхарт. – Если так, то большинство женщин на полуострове Варангер и есть ведьмы.
– Наверняка, – сказал губернатор Орнинг, пряча довольную улыбку.
– Чтобы выявить ведьму, есть способы проще. – Локхарт говорил по-датски довольно бегло, но с очень сильным шотландским акцентом. – У нас в Шотландии эти способы знают и практикуют. Они простые, но действенные.
Хельвиг мне говорила, что именно по этой причине губернатор Орнинг призвал на Вардё судью из Шотландии – с твоего одобрения и дозволения, мой король, – дабы тот поспособствовал здешней охоте на ведьм.
Всем известно, что в Шотландии больше ведьм, чем в какой-либо другой христианской стране. Король Яков VI Шотландский, он же Яков I Английский, женился на датской принцессе Анне, и из-за объединения двух государств ведьмы стали неистовствовать. Король Яков, давно покойный, потратил несколько десятилетий на очищение Шотландии от ворожей и колдуний, но, по словам Локхарта, они по-прежнему творят свои черные дела в диких горных районах вдали от больших городов.
– Испытание водой – верный способ выявить ведьму. Как и уколы для поиска дьявольской метки на коже, – сказал Локхарт губернатору. – У нас также имеются инструменты для допроса с пристрастием. Например, пальцеломы, которые никогда меня не подводили…
– Важно поступать правильно и по закону, – перебил его губернатор, пока я гадала, что собой представляют эти жуткие пальцеломы, применяющиеся в Шотландии для допросов с пристрастием. – Всем обвиняемым женщинам будет милостиво предоставлена возможность доказать свою невиновность в суде. Дьявол, как нам известно, такой возможности не дает никому.
– Но когда мы начнем? – буркнул Локхарт. – Когда уже можно будет затеять охоту за этими мерзкими тварями?
Губернатор задумчиво подергал себя за бороду.
– Я думаю, лучше дождаться, когда рыбаки уйдут в море на зимний промысел. Именно в середине зимы Князь тьмы призывает к себе своих ведьм. Но мы этого не потерпим! – Он со всей силы стукнул кулаком по столу, и его жена испуганно подняла голову. – Ведьмы отняли у меня сына, и я отомщу!