– Мне действительно надо с вами посоветоваться.
– Советуйтесь, раз надо, – кивнул Юлий Борисович.
Лейтенант осторожно поставил на столик хрупкую китайскую фарфоровую чашку:
– Опарин поймал преступника, но это – не тот человек!
Ювелир вскинул седые брови:
– То есть?
Уголки губ молодого офицера дрогнули:
– Вы можете мне полностью доверять. Я никогда вас не выдам. Неделю тому назад вы мне намекнули, что за человек Опарин, несмотря на стопроцентную раскрываемость; а не далее как три дня назад он сам дал мне возможность убедиться в этом.
– Почему вы думаете, что капитан ошибся? – поинтересовался Магницкий.
– Просто сложил два и два. И это оказалось нетрудно. – Василий немного помолчал. – Но дело в том, что у меня нет весомых доказательств. Без них я не могу идти к полковнику и просить его не передавать готовое дело в прокуратуру.
Старик пригладил свою седую гриву:
– Ясно. И чем же я могу помочь?
– Год тому назад женщину, доверившую нам свою тайну о письме, в котором говорилось о золоте Еликов, – начал опер, – ограбила одна компания, включавшая адвоката Шиманского, вора-рецидивиста Косякова и… руководителя всей операции. Вот его-то я никак и не могу вычислить!
Юлий Борисович наклонил голову:
– Так…
– Многие фигуранты уже мертвы, – продолжал Семенов. – Косяк, которого подставили и посадили на длительный срок за вооруженное ограбление, пытался бежать, был ранен и скончался. С Шиманским расправился тот, третий, потому что…
– Лучше забрать все себе одному, – подсказал Магницкий.
Василий рассмеялся:
– Видите! Вы все понимаете… – вздохнул лейтенант. – Косяк бежал не один, а с молодым вором по кличке Мальчик. Парню удалось доехать до Одессы. Он узнал о золоте и с помощью своей любовницы забрался в квартиру Шиманского, но ничего там не нашел. Мы обнаружили его следы и уже были готовы взять его, однако третий боялся, что Мальчик заговорит. Вдруг Косяк наболтал лишнего? Он нанял киллера, и тот расправился с беглецом. Опарин, естественно, повесил все на мертвеца, хотя некоторые факты просто кричали в его пользу.
– Ясно, – кивнул ювелир. – Что должен сделать я?
– Организатор, которого Мальчик называл «большим человеком», сейчас убирает всех свидетелей, – сообщил милиционер. – Позавчера черный джип сбил соседку адвоката, видевшую преступника, а вчера водитель этой машины пытался расправиться со мной!
Юлий Борисович охнул:
– Это ужасно! Но как я…
– Мне остается только надеяться, что преступники захотят быстро сбыть золото, – проговорил Василий. – А вы как думаете, каковы мои шансы докопаться до истины?
Старик пожал плечами:
– Возможно, они и начнут продавать золото. Правда, мне пришло на память одно дело… В тысяча девятьсот тридцать четвертом году в Одессе произошло двойное убийство. Я знаю о нем все подробности, потому что мой отец, известный ювелир тех лет, дружил с погибшим, нумизматом Львом Александровичем Корджогло. – Магницкий неторопливо рассказывал, и перед его взором мелькали картины из далекого прошлого…
Вот он, пятилетний мальчик, идет с отцом на Соборную прощадь, где собирались одесские нумизматы. Папа его тоже любил монеты и имел небольшую коллекцию. По вечерам он сажал маленького Юлика на колени и тихо говорил ему:
– Нумизматика, сын мой, – очень сложная наука! За это дело надо браться с душой и относиться к нему серьезно. Запомни: сам по себе металл, из которого отчеканена монета, не имеет реальной ценности, будь то медь или даже золото. В нашей среде царят совсем другие понятия. Для нас самое дорогое – не что, а когда, где и как. Чем монета старше, чем древнее, могущественнее или экзотичнее было государство-изготовитель, тем она для нас желаннее. Понимаешь?
Юлик понимал далеко не все. Но ему было приятно: отец разговаривает с ним, как со взрослым! Мальчик внимательно слушал и кивал.
– По монетам можно проследить за этапами становления и развития государства, – вещал ювелир. – Многое поведают тебе и гербы, и девизы, и профили монархов…
Юлик благоговел перед его познаниями. Папина коллекция была покрыта какой-то тайной. Многое подтверждало этот факт. По субботам к папе приходили солидные люди, закрывались в его кабинете, пили чай и что-то обсуждали. С Львом Александровичем Магницкий как-то познакомил сына:
– Юлик, это мой друг и большой знаток монет, Лев Александрович Корджогло.
Полный седоватый мужчина поднял мальчика на руки:
– Мой будущий студент!
– Лев Александрович преподает в институте, – пояснил отец.
Юлик был еще слишком мал, чтобы общаться на равных с друзьями папы. Он уходил в свою комнату и прислушивался к звукам, доносившимся до него из кабинета. Для них с мамой существовало табу: в такие дни гостей нельзя беспокоить.
Однажды папа прибежал домой очень встревоженный и крикнул жене:
– Роза! Убили Корджогло!
Мать выронила чашку:
– Как?! И Матрену?!
– Обоих! Взломали сейф и украли все самое ценное из его коллекции.
Роза Исааковна кое-что понимала в монетах:
– Новые экземпляры?! Монеты Ивана Грозного?!
– Да.
Женщина расплакалась:
– Какое горе! Кто же мог это сделать?
Сраженные вестью о гибели семьи друга, коллекционеры собирались теперь у Магницких два раза в неделю. Они не запирали дверь, и до Юлика доносились обрывки фраз:
– Следователь прокуратуры, Антон Панов, – мой знакомый. Естественно, обо всем рассказать он не может. Но кое-что мне известно. Господа, это кто-то из своих! Хозяев убили на пороге спальни из охотничьего ружья, которое висело на ковре над диваном в гостиной. Следовательно, Лева сам впустил убийцу в дом. А тот был осведомлен, где висит оружие. Кроме того, драгоценности хозяйки не тронули, взяли только монеты.
Так, из разговоров гостей, мальчик что-то узнавал новое о расследовании. Преступник не оставил ни одного отпечатка пальцев, подозреваемые подтвердили свою невиновность, в общем, обрывались все зацепки. Это случилось в тридцать четвертом году. А через семь лет началась война, и подполковник Панов пал смертью храбрых. О том деле все забыли…
– Одна монета была с еле заметной царапинкой, – продолжал Магницкий. – Этот дефект почему-то считался очень ценным.
– И их так и не нашли? – Семенов слушал со все возраставшим интересом.
– Нашли, – улыбнулся хозяин. – Правда, прошло уже сорок четыре года. В тысяча девятьсот семьдесят восьмом возле магазина, где велась скупка драгоценностей, остановилась скромно одетая пожилая женщина. К ней подскочила бойкая скупщица и поинтересовалась, что она хочет продать. Та молча протянула ей небольшой сверток. В нем были монеты, размером напоминавшие советскую копейку. Пятый червонец оказался царским. Подобные вещицы торговка уже видела. Но четыре маленькие монетки… Такие попались скупщице впервые. Однако ее сын, работавший вместе с матерью, только взглянув на содержимое свертка, отвел ее в сторону.
– Бери и не торгуйся! – прошептал он ей на ухо. – Потом все объясню!
Дома молодой человек действительно объяснил матери, что у них в руках – ценные монеты, которые стоят в десять раз дороже уплаченной за них цены.
Лейтенант прищелкнул пальцами:
– А потом на них вышла милиция и отыскала преступников!
Ювелир развел руами:
– Если бы все было так просто… До недавнего времени в милиции – ныне полиции – и не знали, что монеты из коллекции Корджогло наконец-то всплыли. Разумеется, сын скупщицы оставил их у себя и показал нумизматам, а потом продал тому, кто дал самую высокую цену. Так эти монеты оказались у друга моего отца. Теперь их компания – те, кто выжил после войны, – собиралась на улице Кирова. Отца моего уже не было на этом свете, и его место занял я. Мужчины узнали монеты и захотели выйти на след женщины, принесшей их в скупку. Это им удалось. Они созвонились и договорились с ней о встрече – с целью покупки остальных монет.
Хозяйка монет жила на Преображенской улице, в большой коммунальной квартире. Она встретила гостей радушно и показала им коллекцию.
– Видите ли, – заметил друг отца, Михаил Блатер, – вероятно, это остатки какой-то коллекции, уж больно все перемешано, несистематизировано… Вы увлекаетесь монетами?
Она покачала головой:
– Это отцовские.
– А кем был ваш отец? Может быть, я или мои друзья слышали его фамилию?
Женщина оглядела нас, но не увидела ничего подозрительного.
И действительно, перед ней были люди в высшей степени интеллигентные.
– Вы купите все оптом? – спросила она.
Михаил ответил довольно-таки уверенно:
– Конечно, но при одном условии. Вы должны рассказать, откуда у вашего отца монеты и как его фамилия. Дело в том, что некоторые экземпляры могут оказаться крадеными, а мы не хотим иметь дело с милицией.
Хозяйка изменилась в лице:
– Папа не стал бы… – прошептали ее посиневшие губы.
Однако Блатер стоял на своем:
– Тогда почему вы не называете его фамилию?
– Я не потому… – Она растерялась. – Но, наверное, сейчас уже можно… его звали Николаем Елисеевичем Вятниковым.
Мужчины переглянулись. Никто никогда не слышал о таком коллекционере.
– Он увлекался монетами в молодости. До войны, – пояснила дама. – В ту пору отцу исполнилось двадцать восемь, он работал доцентом в одном одесском институте. Я спрашивала, почему отец не общается с другими коллекционерами, однако он всегда говорил одно и то же: у него нет ничего ценного. Правда, в тридцать пятом папа вдруг заявил, что скоро приобретет новые, очень интересные экземпляры.
Михаил посмотрел на друзей:
– В тридцать пятом?
– Кажется, так. А почему вы…
– Продолжайте, – кивнул он ей.
– Я не видела новых монет, да отец и не показывал их мне, – она рассказывала неторопливо и не очень-то охотно. – Но с этого времени в нем что-то изменилось. Если раньше к нам приходили гости, то теперь отец избегал общества. По вечерам он запирался в кабинете и, наверное, любовался коллекцией…