Павел плакал от боли, а Селин уже отдавала приказы.
— Яромир, не двигай его больше. Просто положи. Это правая нога.
Следующие несколько мгновений были размыты путаницей, когда все больше людей выбирались вслед за ними на берег. Яромир использовал кинжал, чтобы разрезать штанину Павла, Амели зажала рот рукой. Она не была брезгливой, но белая кость голени торчала из его разорванной плоти.
— О, боги, — сказал один из солдат, — это невозможно исправить. Он потеряет ногу.
Глаза Павла широко распахнулись. «Нет!» Он попытался приподняться.
Амели захотелось ударить солдата, который говорил.
Но Селин была возле Павла, разговаривая с ним.
— Не слушай его. Ты не потеряешь ногу.
Она огляделась, когда повозка выехала из реки на берег.
— Амели, беги и достань мою коробку. — Она повернулась. — Яромир, мне нужны плоские доски. Можешь разбить один из ящиков с яблоком и принести мне несколько досок?
Амели и Яромир оба побежали к повозке. Поручение Амели было быстрее, так как ей просто нужно было достать коробку Селин и бежать обратно. Она оставила Яромира, разбивающего одну сторону ящика.
— Вот! — позвала Амели, затормозив.
Павлу было так больно, что он тяжело дышал, его черты исказились.
Коробка была большой, и Селин осторожно открыла ее. Внутренняя часть была заполнена бутылками, баночками, порошками и бинтами. Она достала бутылку с белым молочного цвета веществом.
— Амели, держи голову.
Амели знала, что делать, и двинулась к голове Павла.
— Проглоти это, — сказал Селин. — Это остановит боль.
Ее слова, должно быть, дошли до него, потому что он позволил ей положить бутылку ему в рот, и выпил.
— Еще разочек, — приказала она. — Большой глоток.
Он повиновался ей.
Все остальные просто смотрели, но через несколько мгновений Павел начал расслабляться в объятиях Амели. Осторожно, она положила его на берег, его глаза закрылись ещё на полпути. Яромир прибежал с досками.
— Что ты ему дала?
— Маковый сироп, — ответила Селин. — Скоро он заснет. Я должна сложить его ногу, и ты не захочешь, чтобы он проснулся в этот момент.
Спустившись вниз, она нахмурилась над сломанной костью. Сапоги Павла были сделаны из жёсткой кожи и доходили до середины голени.
— Этот сапог, должно быть, защитил его лодыжку и ногу, когда лошадь прыгнула обратно, но потом на ногу пришлась вся нагрузка. — Она взглянула на Яромира. — Нам нужно снять обувь, не причинив больше никакого урона. Я собираюсь держать ногу, и мне нужно, чтобы ты медленно, очень медленно, снял сапог.
При всей его силе, Амели подозревала, что Яромир был способен быть нежным, и в следующие несколько мгновений он доказал её правоту, когда Селин держала ногу Павла ниже перелома, а Яромир не спеша, понемногу снимал сапог.
Селин глубоко вздохнула, когда Яромир отошел от ноги Павла с сапогом в руке.
— Хорошо, — сказала она. — Теперь мне нужно отрезать остальную часть этой штанины, а затем поставить кость на место.
— Ты уже делала это раньше? — Спросил Яромир осипшим голосом.
— Да, много раз. Моя мать научила меня, как складывать все — от сломанных костей до вывихнутых плеч.
Это показалось ему достаточно хорошим ответом, потому что он замолчал и позволил ей работать. Она взглянула на Павла, чтобы убедиться, что он не проснулся; затем, с хрустом, она сложила сломанную кость на место, пока части кости не выстроились идеально, и нога стала прямой. После этого она быстро, но осторожно протерла рваные края раны очищающей и лечебной мазью, сделанной из яда гадюки. Затем обложила его голень узкими досками и начала
медленный процесс, плотно обертывая полосками бинтов.
Это заняло некоторое время.
Вытирая лоб тыльной стороной ладони, она, наконец, сказала:
— Хорошо. Это все, что я могу сделать. Кость защищена, и она должна срастись. Ему нельзя путешествовать до тех пор, пока не проснется, и даже тогда нам нужно будет устроить для него место в повозке, чтобы он мог сидеть с прямой с ногой. Он не сможет наступать на неё в течение нескольких недель. Когда вернется домой, ему придётся пользоваться костылями, пока нога не сможет держать его вес. — Глядя на Яромира, она колебалась. — Прости, но придется выбрать другого солдата, чтобы оставить с нами в Рязани.
К недоумению Амели, вспышка облегчения пересекла лицо Яромира, как будто с него внезапно свалилось бремя.
— Да, конечно. — Он встал. — Мы разобьём здесь лагерь и посмотрим, сможет ли он ехать утром.
Амели подняла бровь. Почему Яромир был рад, что Павел не сможет остаться с ними в Рязани?
* *
На завтра, в середине дня, Селин объявила, что Павел готов к путешествию, она наблюдала, как Рюрик, Яромир и Базин переносили ее пациента на ложе, устроенное для него в повозке.
— Не пытайся помогать нам, — сказал Рюрик Павлу. — Просто позволь нам сделать работу.
Как только они устроили его, он прислонился к большому свернутому куску полотна, и взглянул на свою сломанную ногу. Селин понятия не имела, как он себя чувствует. Его выражение было темным, она догадалась, что он, вероятно, разрывался между благодарностью, что его нога была спасена и сердитым разочарованием, от потери места в миссии.
— Помни, что я сказала о том, чтобы не опираться на ногу, — сказала она ему, играя роль целителя, чтобы не говорить о чем-либо еще. — Кости надо дать спокойно срастись.
Он не ответил и не смотрел на нее.
Она повернулась к Яромиру.
— Я думаю, что для него безопасно, если мы продолжим.
Яромир выдохнул через нос, словно что-то обдумывая, а затем встал в конце повозки.
— Все сюда, — позвал он.
Скорее, чем Селин ожидала, все люди собрались вокруг. Амели была среди них, с любопытством глядя на Яромира.
— Рязань не далеко по этой дороге, — начал он, указывая на север. — Гвардеец Рюрик останется со мной, остальные отправятся обратно. — Немного повернувшись, он жестом повел по широкой, ухоженной дороге на восток. — Я не хочу, чтобы вы снова пересекали реку, поэтому идите на восток и используйте мост выше Энемуска. — Он передал карту Базину. — Только
езжай прямо домой и убедись, что Павел останется с ногой.
Почти все кивнули в знак согласия … все кроме Рюрика, который был ошеломлен.
— Я? — Спросил он. — Сэр? Разве ты не можете выбрать кого-то другого?
Яромир не привык к тому, чтобы его приказы ставились под сомнение.
— Гвардеец?
— Что, если принцу Антону нужно будет доставить сообщение, отправленное его отцу? — Рюрик бросился вперед.
Челюсть Яромира дернулась.
— Он может послать кого-нибудь другого. — Его голос был угрожающим, Рюрик потрясенно замолчал.
Селин задавалась вопросом, почему. Со стороны Яромира она нашла его выбор хорошим. Рюрик может и не был таким сильным бойцом, как Павел, но он был уверенным и веселым, и для их задачи эти два качества могли быть более полезными. Почему он не хотел остаться? Он слышал какие-нибудь намеки о том, для чего они с Амели пришли сюда? Тем не менее, он был солдатом и не ударился в панику, лишь слегка испугался.
— Гвардеец Вултер, — сказал Яромир. — Привяжите женские сумки к одной из дополнительных лошадей. — Он продолжал отдавать приказы, готовясь отделиться от группы, но Селин
перестала слушать.
Она повернулась и посмотрела на дорогу, уходящую на север, забыв о странном нежелании Рюрика и сломанной ноге Павла.
Рязань ждала.
Глава 4
К полудню и без того узкая дорога превратилась в тропинку, но когда Яромир увидел впереди поляну, он понял, что они прибыли к месту назначения. Когда его лошадь прорвалась через лес, он понятия не имел, чего ожидать.
Но… он ожидал увидеть по крайней мере несколько небольших зданий. Насколько он понял, люди принца Ливена находились здесь уже пять лет.
— Палатки? — Спросила Эмили в таком же недоумении, останавливая свою лошадь рядом с ним.
Шесть огромных палаток и множество меньших были единственными жилищами в поле зрения. Позади палаток стоял большой самодельный деревянный сарай, но, похоже, это было единственное постоянное сооружение.
Несколько солдат в темно — коричневых плащах, вооруженные копьями повернулись в их сторону, но все замерли, когда Селин подъехала к сестре, а Рюрик замыкал шествие.
Яромир приветственно поднял руку. Никто не ответил, и солдаты, толпившиеся среди палаток, стояли, уставившись на Эмили и Селин. Эти люди казались немытыми и нервными, с напряженными, встревоженными лицами. Следуя своим инстинктам, Яромир решил не приближаться, пока кто-нибудь не подойдет к нему.
Наконец, подошел тучный стражник, сжимая копье, но держа его острие прямо.
— Ты проиграл? — спросил он.
Двое других охранников подошли к нему сзади, выглядя еще более неопрятными вблизи. Одному охраннику было лет семнадцать, у него были длинныt спутанные волосы и разные глазами: один голубой, другой карий. Он казался скорее пугливым, чем раздраженным. Его спутник был немного старше и выше, с двумя отсутствующими передними зубами. Младший наполовину спрятался за его спиной, словно ища защиты.
Но все трое мужчин продолжали смотреть на Эмили и Селин.
Яромир напрягся от полного отсутствия военной дисциплины, и его тон стал холодным, сердитым и властным. — Я лейтенант Яромир из замка Сеона. Нас послали по просьбе принца Ливена. Я хотел бы поговорить с капитаном Киганом.
Прямо перед ним был караульный, который скривился, словно вспомнив что-то забытое. Затем он выпрямился и коснулся своей груди. — Гвардеец Сондерс, сэр. — Он указал сначала на юношу позади себя, а затем на другого мужчину. — Гвардейцы Грэм и Рэмси.