Я спросила: «Отец… что же нам теперь делать?»
Он, казалось, не понял моего вопроса, так как я не думаю, что он полностью понимал, что именно моя мать управляла всем этим… все для нашей семейной общины на всю мою жизнь. Все его слезы были пролиты из-за потери любимой жены, но я видела более широкий план вещей.
И мне стало страшно.
Семья
Походная группа состояла из четырех повозок — по одной на каждую семью — восемь лошадей, одной добродушной дойной коровы и разного количества кур.
Моя мать была из рода Марентэра.
И как старшая из оставшихся в живых дочерей, она была бесспорным лидером нашей маленькой ветви. Поскольку мой отец, Джуд, женился на нашей родне и присоединился к нам, он взял ее фамилию, как это было принято. По какой-то причине, которую никто не мог вспомнить, ее бабушка считала, что все дети, рожденные в этой линии, должны иметь первые имена, начинающиеся с буквы М.
Мать верила в следование таким традициям.
Хотя наша ближайшая семья состояла всего из четырех человек, у нас был самый большой фургон, и мы всегда шли впереди.
Во втором фургоне находились младшая сестра моей матери Мириам, ее муж Ландри (который тоже женился) и двое их сыновей, Миколай и Марк.
Третий фургон принадлежал пожилому дяде моей матери Мартену и его жене Летиции, а также их сыну Мике, его жене Кэтлин и трем маленьким детям, то есть семь человек были упакованы в один фургон, но они, похоже, справились.
Четвертый и последний фургон когда-то принадлежал троюродной сестре моей матери, которая по неизвестным мне причинам избегала своих близких родственников и присоединилась к нашей группе еще до моего рождения. Ее мужа звали Шон, и они вдвоем произвели на свет пятерых сыновей, и она умерла, рожая последнего. Моя мать, конечно, не могла прогнать Шона и мальчиков, поэтому они остались с нами. Однако эта семья не придерживалась традиций давать детям имена на букву М, и два старших мальчика, Пейтон и Орландо, оказались большим испытанием для своего отца — и, следовательно, для моей матери — когда они приблизились к зрелости. Оба молодых человека имели склонность к легкомыслию. Это, в сочетании с их обоюдным недостатком ума, иногда доставляло нам немало хлопот в наших путешествиях.
Мой собственный отец не гнушался воровством в крайнем случае, но его никогда не ловили.
Когда умерла моя мать, мне было девятнадцать, а Марии — одиннадцать. Без матери Наша группа насчитывала двадцать человек.
Все стояли в потрясенном молчании, когда мой отец рассказал им, что произошло на берегу реки… что моя мать умерла. Но я была единственной, кто по-настоящему понимал все последствия ее внезапного отсутствия.
Моя мать была известна как «Великая Мойра».
Она не была истерзана туманом и не обладала никакими врожденными способностями. В нашем семейном сообществе Маркус был единственным, кто родился с даром Мондиалитко. Он был оборотнем, и в результате прекрасным охотником. Мы гордимся им, но его дар был тайной, известной только нам и другим Мондиалитко. Его нельзя было использовать для заработка денег или получения славы. Но даже без Разорванного Туманом среди нас, мы справились довольно хорошо.
Мама была хироманткой, лучшей из всех, кого я когда-либо видела.
Она знала, как заставить кого-то другого чувствовать себя единственным человеком в мире. Она знала, как пролить свой свет и дать кому-то еще надежду, радость и покой. Она знала, как заставить других людей чувствовать себя хорошо и делать это так, чтобы это было естественно и правдоподобно.
Возможно, это и не казалось таким уж необычным подарком, но так оно и было.
Каждую осень большое количество крестьян, купцов и Мондиалитко собиралось в городе Кеонск для того, чтобы их было слишком много, чтобы их можно было впустить в уже переполненный город.
Снаружи стояли фургоны, палатки и рыночные прилавки, за которыми наблюдал городской администратор по имени мастер Деандре. Он был лордом ярмарки и, как все остальные, обожал мою мать. Мало того, он был еще и проницательным бизнесменом, и ему было прекрасно известно, сколько людей выстроится перед нашим фургоном, чтобы их прочитала Великая Мойра.
Из-за нее наша небольшая группа из линии Марентыра считалась важной и довольно привлекательной для ярмарки, так как некоторые люди приходили просто посмотреть на нее, а потом тратили деньги на торговые лавки. Мастер Деандре всегда держал для наших четырех фургонов самое подходящее место, сразу за западным въездом в город. Там нас никто не хватится.
Конечно, у других членов нашей группы были навыки и таланты, и мы тоже устраивали шоу. Мы с тетей Мириам умели петь. Даже в одиннадцать лет Мария прекрасно танцевала. Что-то в том, как она двигалась, завораживало. Миколай и Мика оба умели играть на скрипке, иногда устраивая дуэльные дуэли, а мой отец был потрясающе хорош в карточных и магических трюках — которые он использовал главным образом для развлечения, а не для того, чтобы обирать людей из их денег. Мы выставляли шляпы, и люди бросали туда монеты.
Но люди приходили только к моей матери, и она зарабатывала львиную долю нашего дохода.
Кроме того, она была мудра и осторожна с деньгами, а также вела семейные счета. Мы все работали на ярмарке в последний месяц осени, а потом она брала выручку и находила хорошие деньги на припасы: еду, рулоны ткани, нитки, краски для фургонов, лекарственные травы, зерно для лошадей, новые инструменты. . все, что нам может понадобиться. Даже после этого она всегда получала избыток монет.
Как только ярмарка закончится и мы будем хорошо снабжены, мы отправимся на восток к нашему зимнему месту назначения — замку Бельфлер.
Когда я была еще совсем девочкой, лорд по имени Кэмден попал под чары моей матери и пригласил нас провести зиму во дворе его замка. Он не был женат, но любил развлекать друзей и семью в зимние месяцы, поэтому у него часто бывали многочисленные гости.
Мы пошли служить развлечением, и это стало традицией.
Каждую зиму мы катались по двору, и Лорд Кэмден приветствовал мою мать, как потерянную драгоценность, целуя ее руки со слезами на глазах. Он поставил наших лошадей в конюшню и позволил нам всем есть из его кухни. Мы жили в своих фургонах, но если погода становилась слишком холодной, нам разрешалось приходить в замок и спать в Большом зале у огня.
В качестве оплаты моя мать проводила много вечеров за чтением книг для его гостей после ужина. Одно ее присутствие всегда означало, что к нему приходят и уходят люди, и он никогда не чувствовал себя одиноким в эти долгие, холодные месяцы. Остальные тоже работали, пели, танцевали, играли музыку и творили чудеса. Мария никогда не знала, каково это — быть холодной или голодной зимой, и у меня осталось лишь несколько смутных воспоминаний из детства.
Но опять же, я всегда понимала, что наш прием и наши удобные, безопасные зимы в замке Бельфлер-все это благодаря моей матери. Мне никогда не приходило в голову, что такое понимание не приходило в голову моему отцу или тете Мириам.
Только после того, как моя мать была уже мертва.
Спуск
Первые признаки беды появились быстро. Тетя Мириам отправилась поговорить с мастером Деандре, рассказать ему о нашей трагедии и получить разрешение начать обустраиваться на нашем обычном месте за западными воротами.
Он выразил сожаление по поводу смерти моей матери и выразил тете Мириам искренние соболезнования, которые она приняла. Зато. . он сказал ей, что мы пока не можем приступить к работе, так как возникли некоторые задержки с подготовкой к ярмарке.
Он пришел к нам в ту же ночь и с глубоким сожалением сообщил, что уже выделил наше место другой группе Мондиалитко из линии Ренеива, которые путешествовали с Разорванным Туманом провидцем. Он сказал, что город уже принял это решение до нашего прибытия, чтобы чередовать развлечения ближе к главным воротам — чтобы сохранить их свежими.
Я знал, что он лжет.
Отец и тетя Мириам были ошарашены, когда нам показали наше новое место на окраине ярмарки среди повозок более убогого Мондиалитко и фермеров, продающих старые яблоки тем, кто не мог позволить себе лучшего.
«И что же нам теперь делать?» Снова спросила я отца.
Он растерянно покачал головой. «Сделать? Мы будем делать то, что делаем каждый год. Мы будем устраивать представления и выставлять наши шляпы за монеты.»
Мне хотелось сжать кулаки. Он все еще ничего не понимал.
Тетя Мириам стала главой семьи — как и ее место — но она не была моей матерью. Старшие в нашей группе уже давно стали самодовольными, сами того не осознавая. Честно говоря, мой отец, тетя Мириам и дядя Ландриен действительно пытались организовать для нас несколько представлений, но на окраине ярмарки нас почти никто не видел, и ни у кого не было денег, чтобы бросить их на наши шляпы.
Затем… Тетя Мириам объявила, что мы пройдем дальше по ярмарке и выступим там, где будет больше народу.
Так мы и сделали.
К сожалению, расположение семей и фургонов Мондиалитко было тщательно организовано, и после получения нескольких жалоб мастер Деандре посетил нас, чтобы вежливо попросить выступить только в том районе, где мы были размещены.
За лошадьми и нашей коровой присматривали несколько ребят Шона. Когда у нас кончилось зерно, они начали выводить животных туда, где можно было найти траву. Восемь лошадей и корова требовали много травы.
К середине месяца мы уже тратили заработанные несколько монет на еду для немедленного употребления, и у меня было ужасное чувство, что мы почти ничего не экономим. К концу месяца мы питались вареным овсом на завтрак, ничем на обед и яйцами от наших собственных кур на ужин. . а кормить кур нам было почти нечем. Наша корова действительно давала нам немного молока, но она становилась все старше.