Такие юридические дела рассматривал суд, который в первую очередь руководствовался трактатами по демонологии. Постоянно, особенно при Реформации, число подобных дел увеличивалось. Такой суд прежде всего проявлял озабоченность не самим установлением события малефиция, то есть черной магии, а выбиванием (чаще всего – через жесточайшие пытки) у «ведьмы» подтверждения, что она состоит в союзе с дьяволом и с помощью его власти и силы творила всевозможные злодеяния. С особым смаком инквизиторы упорно выпытывали сведения о сожительстве ведьмы с дьяволом, причем требовали сообщить им все мельчайшие подробности во всей их гнусности, хотя приговор о сожжении был уже по сути вынесен. Это косвенно указывает на то, что многие «дознаватели» в действительности были типичными садистами и сексуальными извращенцами или даже маньяками.
Как связь с адскими силами, так и служение им рассматривались как тягчайшие преступления, наказания за которые были предусмотрены всеми правовыми кодексами XVI века.
При этом к обвиняемым в колдовстве применялась определенная процедура. Необходимость в жестокой и длительной пытке была обусловлена тем, что нужно было иметь средства признания и исторжения признания. Считалось, что если дьявол уже завладел ведьмой, то он не позволит ей чистосердечно сознаться в своих злодеяниях, поэтому было необходимо, применяя силу, через жуткую боль изгнать его. Когда искомое признание бывало получено, то довольно часто из ведьмы через пытки продолжали изгонять дьявола, но чаще всего ее просто сжигали живьем.
Правда, если обвиняемые в колдовстве и не сознавались и умирали, не выдержав страшной мучительной пытки, они считались невиновными.
В данный период народные верования в существование ведьм, их вредоносную деятельность и продажу ими души дьяволу прекрасно сочетались с демонологическим церковным учением, в первую очередь потому, что это церковное учение в основном базировалось на народных суевериях и страхах.
В Средние века ведьм преследовали и богословы, и юристы. Гонения на них происходили со стороны как светских властей, так и властей церковных. К этим гонениям присоединялись преследования со стороны масс обычного рядового населения. Система старалась полностью разрушить народную традиционную культуру, в частности такую ее неотъемлемую часть, которая тогда была неконтролируема церковью, – черную магию, которая не обязательно была направлена кому-то во вред.
В то самое время женщина была как главным объектом гонений в качестве ведьмы, так и главной носительницей и хранительницей архаичных народных представлений. Отметим, что женщина, как правило, привязана к своему селению и дому, а мужчина гораздо более мобилен и поэтому сильнее воспринимает современные ему культурные и религиозные веяния и новшества.
XVI–XVII века были характерны тем, что был изобретен новый метод преследования и уничтожения «ведьм».
Шабаш ведьм.
С гравюры Х. Бальдунга Грина
Как светские власти, так и церковь стали видеть в них уже не только одиночек, целый вселенский заговор против церкви и всех крещеных людей. Например, только в 1515 году сожжены более 500 ведьм[31].
Ведьмы стали составлять так называемую «антицерковь», во главе которой стоял сам сатана и его адские князья: Люцифер, Вельзевул, Бегемот, Азазель и другие.
В данном случае на повестку дня был поставлен вопрос о существовании шабаша как зримого и явного выражения такой «антицеркви» со своим культом, который представлялся тогда перевернутым истинным церковным культом, его зеркальным отражением. Этот вопрос имел в судебных допросах для обвиненных в ведовстве того периода огромное значение. В частности, молитвы читали наоборот, крест полагалось не целовать, а плевать на него, и даже танцевали на шабаше спиной к спине.
Интересно, что одновременно с верой во вредоносных злых ведьм существовала и вера и в ведьм хороших, добрых, которые обладали способностью нейтрализовать плохие действия первых, а также вступать с ними в единоборство. Хорошей иногда признавалась и бывшая злая ведьма, если она бралась активно сотрудничать с инквизицией в изобличении и поиске злых ведьм. Она как бы становилась «внештатным сотрудником» инквизиции и светских властей, при этом считалось, что дьявол ее покинул и вновь овладеть ею же не сможет, а сама она стала невольной жертвой другой злой ведьмы. Такую ведьму тщательно защищали и поддерживали. Она, как правило, была более старательна и изобретательна в своих изобретениях и обличениях, чем сами инквизиторы.
Большая охота на ведьм в средневековой Западной Европе отражала огромный кризис и при этом распад прежнего господствующего миросозерцания.
Люди этой эпохи всю ответственность за неурядицы и экономически и политические проблемы возлагали на чужаков вообще и на так называемые маргинальные элементы социума того времени. Такими элементами были, в первую очередь, ведьмы, и не важно, были они настоящими или выдуманными.
Кстати, в СССР в годы репрессий существовало примерно такое же положение. Оно было связано со шпиономанией и постоянным поиском вредителей и врагов народа. Никому было не интересно, были ли осужденные и расстрелянные таковыми. Главное, что с их происками можно было связать все трудности страны, да и все неудачи в личной жизни людей.
Отметим, что все страны протестантской и католической Европы были охвачены преследованием ведьм, но в отдельных регионах существовали свои особенности.
В Англии в основном не практиковались обвинения женщин в связях с дьяволом, а также жестокие пытки, но, тем не менее, имелось большое количество жертв и казней.
Охота на ведьм шла долгое время, и весь этот период велась ожесточенная полемика относительно ведовства и ведьм. В ней участвовали большое количество мыслителей и теологов. В этой дискуссии принимали участие и некоторые гуманисты, которые, как ни парадоксально, пытались отстаивать свою веру в ведьм, а также обязательную и полную необходимость их постоянного истребления через сожжение или другими способами.
Саул и ведьма из Эндора.
Фрагмент картины Я.К. ван Остзанена (1526)
Интересно, что ряд других ученых, среди которых имелось немало иезуитов, ставили под большое сомнение даже веру в ведьм. Кроме того, они подвергали серьезной критике сами гонения.
Только во второй половине XVII века, когда своеобразный большой террор и массовые постоянные преследования ведьм все чаще приводили к социальной дезорганизации, была, наконец, осознана большая опасность этих преследований как для общества, так и для церкви.
И гонения на ведьм стали постепенно стихать. Правда, в некоторых местах они возникали вновь, причем порой в самых ужасающих формах, уже в XVIII–XVIII веках.
В культуре Нового времени еще сохранились представления о ведьмах, которые якобы чаще всего опасны в тот период, когда начинаются календарные праздники.
Преследование ведьм в России. В средневековой России иногда наблюдалось сходное с Западной Европой отношение к ведьмам и ведьмовству, что видно из различных церковных документов, в первую очередь – из посланий изуверов-«христолюбцев», которые мало чем отличались от западноевропейских инквизиторов и часто были просто психически больными людьми. Большинство из них, видимо, болели паранойей и истерией. Однако до таких массовых казней и жутких пыток, как в Западной Европе дело практически никогда не доходило.
Важным, решающим обстоятельством оказалось то, что в государственный период в России магические функции при властных структурах выполняли преимущественно мужчины или же и мужчины, и женщины на паритетных началах. При этом отсутствует страх перед женским началом, в первую очередь – ведьмой.
Характерно, что сами такие магические практики могут быть отнесены как к функции жизнеобеспечения, так и к социальной функции по поддержанию структуры общества и собственно правителя.
Однако казни женщин по подозрению в ведьмовстве все-таки были. Женщин, которых заподозрили в чародействе и обвиняли в похищении дождей и земного плодородия, считали злыми ведьмами и преследовали жестокими казнями. Их жгли, топили и зарывали живыми в землю.
Так, на Руси полагали, что если женщина тонула, то она не ведьма, а если выплывала – ведьма, и тогда ее могли сжечь живьем[32].
В 1411 году «псковичи сожгоша 12 жонке вещих»[33]. Или упоминание в той же Псковской летописи: «В лето 6735 (1227). Того же лета ижгоша влъхвы четыре – творяхуть е потворы, (колдовство) деюще. А бог весть! И съгоша их на Ярославли дворе». Такие аутодафе в Пскове производились до XV века.
Еще от XI века дошли до нас интересные летописные свидетельства о подобных обвинениях женщин и мужчин – волхвов и волховиц, которых обвиняли в ведовстве. Например, в 1024 году, говорит летописец, восстали в Суздале волхвы «избиваху старую чадь, по дьяволю наученью и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино. Бе мятеж велик и голод по всей той стране. Слышав же Ярослав… изымав волхвы, расточи, а другыя показни, и рек сице: Бог наводит по грехом на куюждо землю гладом, или мором, или ведром (засухою?), или иною казнью, а человек не весть ничтоже».
Под 1071 годом известно следующее известие: «Бывши бо единою скудости в ростовстей области, всташа два волхва от Ярославля, глаголюща, яко ве свеве (мы ведаем) – кто обилье держить. И поидоста по Волзе; кде придут в погост, туже нарицаху лучшие (добрыя) жены, глаголюща, яко си жито держать, а си мед, а си рыбы, а си скору (мягкую рухлядь, то есть звериные шкуры). И привожаху к нима сестры своя, матере и жены своя; она же в мечте прорезавше за плечем, выимаста любо жито, любо рыбу, и убивашета многы жены, именье их отъимашета собе».
Далее сообщается, что наконец волхвы пришли на Белоозеро, а за ними следовали до трехсот человек. В это время Ян Вышатич собирал на Белоозере княжескую дань. В летописи сказано: «Поведоша ем