— По-моему, ей надо взмахнуть, — сказала нянюшка Ягг. — Я даже уверена в этом.
Матушка Ветровоск скрестила руки на груди.
— Не пристало ведьме баловаться со всякими там палками, — осудила она.
Маграт на пробу взмахнула палочкой. Ничего не случилось.
— Может, надо что-нибудь сказать? — предложила нянюшка.
Маграт впала в панику.
— А что обычно говорят феи-крёстные? — жалобно поинтересовалась она.
— Э-э-э, — сказала нянюшка. — Понятия не имею.
— Ха! — выразилась матушка.
Нянюшка Ягг вздохнула.
— Разве Жалка тебе ничего не объясняла?
— Ничегошеньки!
Нянюшка пожала плечами.
— Ну, тогда делай что можешь, — посоветовала она.
Маграт уставилась на груду камня. Потом зажмурила глаза. Затем глубоко вздохнула. Она попыталась превратить свое сознание в безмятежную картину космической гармонии. Монахам-то хорошо рассуждать о космической гармонии, подумала она, они сидят себе там, в своих заснеженных горах, и беспокоиться им не о чем, кроме как о случайно забредшем йети. Попробовали бы они поискать внутреннего спокойствия под взглядом матушки Ветровоск.
Юная ведьма неуверенно взмахнула палочкой и попыталась не думать о тыквах.
Она ощутила движение воздуха. Потом услышала, как ахнула нянюшка.
— Что-нибудь случилось? — спросила Маграт.
— Угу, — спустя некоторое время отозвалась нянюшка Ягг. — Вроде того. Надеюсь, они успели порядком проголодаться.
— Значит, по-твоему, это и есть настоящее волшебство феи-крёстной? — заметила матушка Ветровоск.
Маграт открыла глаза.
Перед ними по-прежнему высилась груда, но теперь уже не камней.
— Жалость какая, поглядите, некоторые-то помялись, — сказала нянюшка.
Маграт открыла глаза ещё шире.
— Что, опять тыквы?
— Мятых много. Мятых, — повторила нянюшка на тот случай, если кто-нибудь её не услышал.
Верхушка груды зашевелилась. Парочка небольших тыкв скатилась прямо к ногам Маграт, а в образовавшемся отверстии появилось личико гнома.
Оно уставилось на ведьм.
Наконец нянюшка Ягг спросила:
— У вас всё в порядке?
Гном кивнул. Его внимание по-прежнему было приковано к груде тыкв, громоздившихся от пола до потолка.
— Э-э…, да, — сказал он. — А папа здесь?
— Какой папа?
— Ну, король.
— А-а! — Нянюшка Ягг приложила руки ко рту и крикнула в глубину туннеля: — Эй, король!
Появились гномы. Они тоже уставились на тыквы. Король вышел вперед и тут заметил лицо сына.
— Ты как там, сынок?
— Всё отлично, па. Жив и здоров, ни царапинки.
Король облегчённо вздохнул. Потом подумал и добавил:
— Все остальные тоже целы?
— Все до единого, па.
— А то я уже начал беспокоиться. Подумал, может, мы нарвались на участок конгломерата или чего-нибудь в этом роде.
— Да нет, па. Просто пласт рыхлого сланца.
— Хорошо. — Король снова взглянул на груду. Почесал бороду. — Сдаётся мне, тыкв у нас теперь хоть отбавляй.
— А я было подумал, что это какая-то разновидность песчаника, па.
Король снова подошёл к ведьмам.
— А вы не можете превратить их ещё во что-нибудь? — с затаённой надеждой спросил он.
Нянюшка Ягг бросила взгляд на Маграт, которая все ещё потрясённо пялилась на палочку.
— Думаю, мы пока остановимся на тыквах, — опасливо ответила она.
Король был немного разочарован.
— Что ж, тогда, — протянул он, — если я могу быть вам полезен, дамы… Например, угостить вас чашечкой чаю или ещё чем-нибудь…
Матушка Ветровоск шагнула вперёд.
— Да, думаю, что-нибудь вроде этого нам не повредит, — кивнула она.
Король просиял.
— Только, конечно, мы бы угостились чем-нибудь посущественнее чая, — добавила матушка.
Лицо короля сразу вытянулось.
Нянюшка Ягг тем временем подошла к Маграт, которая все ещё взмахивала палочкой, не сводя с неё окаменелого взгляда.
— Очень умно, — шепнула нянюшка. — Но почему ты решила выбрать именно тыквы?
— Ничего я не решала!
— Ты что, не знаешь, как с ней обращаться?
— Нет! Я думала, нужно просто… ну, в общем, захотеть, чтобы что-нибудь случилось!
— Видно, просто захотеть — это ещё не всё, — как можно добродушнее заметила нянюшка. — Обычно этого недостаточно.
Где-то перед самым рассветом — насколько можно представить себе рассвет в подземных туннелях — ведьм отвели к протекающей в толще гор подземной реке, у берега которой были пришвартованы две баржи. Рядом с каменным причалом покачивалась на воде небольшая лодка.
— Река проведёт вас сквозь горы, — сказал король. — По правде говоря, я думаю, что она течёт до самой Орлеи. — Он взял из рук сопровождающего его гнома большую корзину. — И вот тут мы собрали вам в путь немножко еды…
— Мы что же, всю дорогу будем плыть на лодке? — спросила Маграт. За спиной она снова попыталась взмахнуть волшебной палочкой, но тщетно. — Я с лодками как-то не очень…
— Слушай, — перебила её матушка Ветровоск, влезая в лодку. — Река в отличие от нас знает дорогу. А метлами мы сможем воспользоваться и позже, когда пейзаж начнёт вести себя немного поумнее.
— К тому же, отдохнуть не мешало бы, — добавила нянюшка Ягг, усаживаясь на скамейку.
Маграт взглянула на обеих ведьм, которые поудобнее устраивались на корме, словно пара располагающихся на насесте кур.
— А вы умеете грести? — поинтересовалась она.
— Нам это ни к чему, — сказала матушка.
Маграт уныло кивнула. Но потом решила, что не вредно и ей заявить хоть какие-то свои права.
— Думаю, я тоже не умею, — высказалась она.
— Ну и ничего страшного, — кивнула нянюшка Ягг. — Как увидим, что ты не так что-то делаешь, мы тебе сразу подскажем. Спасибо за заботу, ваше королевское величество.
Маграт вздохнула и взялась за весла.
— Плоские концы нужно макать в воду, — пришла ей на помощь матушка Ветровоск.
Гномы на прощание помахали им. Медленно двигаясь в круге отбрасываемого фонарём света, лодка выплыла на середину реки. Маграт обнаружила, что ей всего-то и надо удерживать суденышко на середине течения.
Вскоре она услышала, как нянюшка Ягг сказала:
— Вот никак в толк не возьму, и зачем они вечно на свои двери невидимые руны навешивают? Приходится платить какому-нибудь волшебнику, чтобы он нанёс невидимые руны, а как узнать, что за свои деньги получаешь товар?
Ответ матушки не замедлил последовать:
— Очень запросто. Раз ты их не видишь, значит, получил нормальные невидимые руны.
Подумав немного, нянюшка согласилась:
— А ведь и верно. Так, а теперь посмотрим, что у нас на завтрак.
Послышалось шуршание.
— Так, так, так…
— Что там, Гита?
— Тыква.
— Тыква с чем?
— Тыква ни с чем. Тыква с тыквой.
— Должно быть, у них нынче много тыкв уродилось, — встряла в разговор Маграт. — Сами знаете, как бывает в конце лета — в огороде всего полным-полно. Я сама вечно голову ломаю, придумываю всякие новые соления да квашения, чтоб ничего не пропало…
В тусклом свете ей было видно лицо матушки, выражение которого недвусмысленно свидетельствовало о том, что если Маграт ещё и не сошла с ума, то ей совсем недолго осталось.
— Лично я, — заявила матушка, — в жизни огурца не засолила.
— Зато ты их очень любишь есть, — сказала Маграт.
Ведьмы и соления так же неразделимы, как… она поколебалась, не решаясь думать о таком аппетитном сочетании, как персики и сливки, и мысленно заменила их на «вещи, которые здорово подходят друг другу». Вид единственного сохранившегося зуба нянюшки Ягг, увлечённо трудящегося над маринованной луковицей, вызывал на глазах слезы.
— Любить-то люблю, — кивнула матушка Ветровоск. — И особенно люблю, когда их мне приносят.
— А знаете, — сказала нянюшка, обследуя укромные уголки корзины, — каждый раз, когда приходится иметь дело с гномами, у меня в голове всплывает выражение «занудный сквалыга».
— Мерзкие маленькие дьяволята. Вы бы видели, сколько они пытаются содрать с меня всякий раз, когда я приношу им в ремонт свое помело, — фыркнула матушка.
— Да, но ты же все равно никогда им не платишь, — заметила Маграт.
— Не в том дело, — отрезала матушка Ветровоск. — Надо вообще запретить им брать так дорого. Это самый настоящий грабёж средь бела дня.
— Не понимаю, при чём здесь грабёж, если ты все равно ничего не платишь? — гнула свое Маграт.
— Я вообще никогда ни за что не плачу, — рявкнула матушка. — Люди просто не позволяют мне платить. Сама посуди, что ж тут поделаешь, если все мне всё время всякую всячину суют и, к тому же, даром? Вот иду я по улице, а люди как посыплются из домов — свежие пироги несут, пиво свежее и всякую одежку, которая почти и не надёвана. Прямо так и упрашивают: «Ой, матушка Ветровоск, уж будьте добры, возьмите лукошко яичек». Это называется уважение. Быть ведьмой, — сурово закончила она, — в сущности и означает, что тебе ни за что не надо платить.
— Так, а это что у нас? — спросила нянюшка, вытаскивая из корзины небольшой сверточек.
Она развернула бумагу и достала несколько твёрдых коричневых плоских кругляшей.
— Беру свои слова обратно, — сказала матушка Ветровоск. — Это ж знаменитые гномьи пироги, вот что это такое. Кому попало такие пироги не даются.
Нянюшка постучала хлебцем по борту лодки. Звук получился очень похожий на тот, который раздается, если щелкнуть деревянной линейкой по краю стола.
— Говорят, он никогда не черствеет, храни его хоть сколько лет, — добавила матушка.
— А поешь его и будешь сыт много дней подряд, — согласилась нянюшка Ягг.
Маграт протянула руку, взяла один из плоских ломтей, попыталась было разломить его, но наконец сдалась.
— И это едят? — удивилась она.
— О нет, вряд ли он предназначается для еды, — сказала нянюшка. — Это скорее…
— …Для поддержания сил, — закончила матушка. — Говорят, что…
Она вдруг замолчала.