— Да, это их хлебом не корми… — подтвердила нянюшка.
— Может, вы мне всё-таки объясните, что вы там делаете? — встряла Маграт. — Что такого интересного в куче камней?
Снег повалил сильнее.
— Это не камни, это отвалы, — сообщила матушка Ветровоск.
Она дошла до гладкой обледенелой каменной стены, по мнению Маграт, ничем не отличающейся от любой другой, которые здесь в горах присутствовали повсеместно, и замерла, будто прислушиваясь.
Затем отступила на шаг, резко стукнула по камню палкой своего помела и громко изрекла следующее:
— А ну открывайте, безобразники низкорослые!
Нянюшка Ягг пнула в каменную стенку сапогом. Та ответила пустым звуком.
— Здесь люди с холоду загинаются, а вы там прячетесь! — добавила она.
Некоторое время ничего не происходило. Потом кусок стены вдруг сдвинулся на несколько дюймов внутрь. Маграт заметила, как в образовавшейся щели блеснул подозрительный глаз.
— Ну чего вам?
— Гномы? — удивилась Маграт.
Матушка Ветровоск нагнулась так низко, что её нос оказался на одном уровне с глазом.
— Меня зовут, — сказала она, — матушка Ветровоск.
Она снова выпрямилась. На лице её играла самодовольная улыбка.
— И что с того? — раздался голос, выходящий откуда-то из-под глаза.
Лицо матушки буквально окаменело.
Нянюшка Ягг слегка подтолкнула подругу локтем.
— Должно быть, мы подальше, чем в пятидесяти милях от дома, — покачала головой она. — Наверное, в здешних краях о тебе и слыхом не слыхивали.
Матушка Ветровоск снова нагнулась. С её шляпы посыпались снежинки, успевшие примоститься на широких полях.
— Тебя я ни в чем не виню, — сказала она, — но у вас тут должен быть король, так вот просто пойди и скажи ему, что, мол, явилась матушка Ветровоск, ладно?
— Он очень занят, — ответил голос. — У нас тут кое-какие неприятности.
— Значит, вряд ли ему нужны ещё проблемы, — уверенно кивнула матушка.
Несколько мгновений невидимый собеседник размышлял над этими словами.
— Мы установили на двери заклинания, — наконец мрачно заявил он. — Невидимые руны. Знаешь, сколько нынче стоят хорошие невидимые руны?!
— Вот ещё, стану я читать, что вы там у себя на дверях понаписали! — фыркнула матушка.
Говорящий заколебался.
— Значит, говоришь, Ветровоск?
— Ну да. Начинается с буквы «В». Как и слово «ведьма».
Каменная дверь затворилась. Теперь её можно было различить лишь по тонюсенькой трещинке в скальной стене.
Снег тем временем повалил вовсю. Матушка Ветровоск, чтобы согреться, принялась подпрыгивать на месте.
— Вот они, твои чужеземцы, — сказала она, обращаясь ко всему заледеневшему миру в целом.
— Вряд ли этих гномов можно назвать чужеземцами, — возразила нянюшка Ягг.
— А как ещё их называть? — удивилась матушка. — Гном, который так далеко живет, самый что ни на есть настоящий чужеземец. В этом-то чужеземство и заключается.
— Вот как? Забавно, никогда бы не подумала, — ответила нянюшка Ягг.
Они смотрели на дверь. В темнеющем воздухе из их ртов вырывались маленькие облачка пара. Маграт, глядя на каменную дверь, заметила:
— Что-то не видно никаких рун.
— Само собой, — хмыкнула нянюшка. — Они ж невидимые.
— Вот именно, — поддержала матушка Ветровоск. — Сама, что ли, не понимаешь?
Дверь снова приоткрылась.
— Я поговорил с королем, — сообщил голос.
— И что он? — с надеждой спросила матушка.
— Дословно он сказал: «О нет! Только этого мне не хватало!»
Матушка Ветровоск просияла.
— Так я и знала, что он слышал обо мне, — довольно промолвила она.
Как у цыган не меньше тысячи своих королей, так их не меньше тысячи у гномов. Только у гномов слово «король» означает скорее что-то вроде «старшего инженера». А вот королев у гномов не бывает. Гномы вообще очень неохотно говорят о своей половой принадлежности, которую многие из них считают делом не больно-то важным по сравнению с такими серьезными вещами, как, например, металлургия или гидравлика.
Здешний король стоял в гуще толпы что-то выкрикивающих горняков. Он[10] взглянул на ведьм с выражением утопленника, которому предлагают стакан воды.
— Вы что, действительно так хороши, как говорят? — хмуро поинтересовался он.
Нянюшка Ягг и матушка Ветровоск переглянулись.
— Сдается мне, Маграт, это он тебя имеет в виду, — сказала матушка.
— У нас в девятой штольне только что произошел обвал, — продолжал король. — Худо дело. Мы лишились очень перспективной жилы золотоносного кварца.
Один из стоящих рядом с ним гномов что-то шепнул ему на ухо.
— А, ну да, и кое-кого из ребят, — рассеянно добавил король. — И тут появляетесь вы. Видать, судьба.
Матушка Ветровоск стряхнула со своей шляпы снег и огляделась.
Увиденное даже на неё произвело впечатление. Теперь нечасто приходится бывать в настоящих гномьих залах. Большинство гномов в наши дни заняты отхожим промыслом, зашибая деньгу по городам на равнинах, где гномом быть куда как легче — например, не нужно проводить большую часть жизни под землей, то и дело попадая молотком по пальцам и беспокоясь о колебаниях цен на международных рынках металлов. Недостаток уважения к традициям — вот главная беда нашего времени. А возьмите троллей. Теперь в Анк-Морпорке троллей больше, чем в целом горном хребте. Матушка Ветровоск ничего не имела против троллей, но инстинктивно чувствовала, что если бы больше троллей перестали носить одежду, ходить на двух ногах и вернулись к жизни под мостами, откуда они бы периодически выскакивали и пожирали людей, как троллям и было предначертано природой, то мир стал бы куда более счастливым местом.
— Ты лучше покажи нам, где всё это случилось, — сказала она. — Похоже, сверху обвалилась куча камней, да?
— Что-что? — переспросил король.
Часто говорят, что у эскимосов существует целых пятьдесят слов для определения снега[11].
Это ошибочное утверждение.
А ещё говорят, что у гномов существует аж двести слов для определения камня.
Ничего подобного. У них так же не может существовать слов для камня, как у рыбы не может быть слов для определения воды. У них есть слова для вулканических пород, осадочных пород, метаморфических пород, пород под ногами, пород, падающих тебе на каску, и пород, которые на вид представляют интерес и которых — они готовы поклясться — вчера здесь не было. Но вот чего у них нет, так это слова, означающего просто «камень». Покажите гному булыжник, и он увидит в нём, например, кусок кристаллического сульфита какого-нибудь там шпата.
В данном случае речь шла о двухстах тоннах низкокачественного глинистого сланца. Когда ведьмы оказались на месте обвала, несколько дюжин гномов лихорадочно укрепляли потрескавшийся свод штольни и тачками вывозили обломки помельче. На глазах некоторых из них блестели слезы.
— Это ужасно… Ужасно! — бормотал один из них. — Какой кошмар.
Маграт протянула ему носовой платок. Гном шумно высморкался.
— Скорее всего, случился сильный оползень на линии сброса, и теперь мы лишились целого пласта, — сказал он, качая головой.
Сосед утешающе похлопал его по спине.
— Худа без добра не бывает, — сказал он. — Мы всегда можем пробить горизонтальный штрек от пятнадцатой штольни. Не волнуйся, никуда этот пласт от нас не денется.
— Извините, — встряла Маграт, — значит, выходит, там, за завалом, остались гномы, да?
— О да, — подтвердил король.
Причем сказал это так, словно речь шла о каком-то досадном побочном обстоятельстве катастрофы, поскольку новые гномы очень скоро появятся на свет естественным образом, а вот золотоносная порода имеет дурное обыкновение заканчиваться.
Матушка Ветровоск критически осмотрела завал.
— Нам хотелось бы, чтобы нас оставили одних, — громко произнесла она. — Дело очень деликатное.
— Понимаю, — не стал спорить король. — Небось, разные там секреты ремесла, да?
— Навроде того, — сказала матушка.
Король выгнал всех гномов из туннеля, оставив ведьм одних в тусклом свете фонаря. С потолка упали несколько камней.
— Гм-м, — протянула матушка.
— Ну, теперь всего-навсего надо что-нибудь предпринять, — промолвила нянюшка Ягг.
— На свете нет ничего невозможного, — неопределённо заметила матушка Ветровоск.
— Тогда тебе придётся очень постараться, Эсме. Если бы Создателем нам было предназначено ворочать с помощью ведьмовства всякие камни, он не стал бы изобретать лопату. Быть ведьмой — это прежде всего знать, когда стоит воспользоваться лопатой. И оставь в покое тачку, Маграт. Ты ничего не понимаешь в машинах.
— Хорошо, хорошо, — сказала Маграт. — А почему бы нам не испробовать волшебную палочку?
Матушка Ветровоск фыркнула:
— Ха! Здесь? Фея-крёстная в шахте — с ума сойти!
— Окажись я там, за завалом в недрах горы, думаю, я бы очень обрадовалась появлению такой феи, — горячо возразила Маграт.
Нянюшка Ягг кивнула.
— Тут она права, Эсме. Нет такого закона, который бы запрещал фее-крёстной работать в шахте.
— Не доверяю я этой палочке, — нахмурилась матушка. — По мне, она какая-то уж больно волшебная.
— Ой, да ладно, — ответила Маграт. — Ею пользовались поколения и поколения фей-крёстных.
Матушка замахала руками.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — пробурчала она. — Давай! Делай из себя дуру набитую!
Маграт вытащила из сумки волшебную палочку. Она давно и с ужасом ждала этого момента.
Палочка была сделана из какой-то кости — Маграт искренне надеялась, что не из слоновой, ей нравились эти большие животные. Когда-то на палочке были какие-то буквы, но многие поколения пухлых пальчиков фей-крёстных почти полностью их стёрли. Также палочку обхватывали несколько золотых и серебряных колечек. Никаких инструкций не прилагалось. Отсутствовали даже самые примитивные руны или значки, которые подсказали бы, как с ней обращаться.