Ведун выпрямился, оглядываясь. Никаких признаков нежити, все лошади на месте. Служанка расчесывает волосы Пребране, Вавила помешивает воду в медном котелке, Третьяк пучком травы оглаживает коней, боярин Радул мажет салом меч. Никаких неприятностей — хотя ночевали в довольно гнилом месте. Всегда бы так!
Богатырь, жирно намазав салом самый кончик, несколько раз вогнал в ножны клинок и выдернул обратно. Середин с интересом подошел ближе:
— Чего ты не все лезвие мажешь, боярин, а только острие?
— Дык, само дальше намажется, о мех.
— Какой мех? — не понял ведун.
— Бараний… — Богатырь опять обнажил оружие и протянул ножны Олегу. Тот впервые заглянул внутрь и обнаружил, что сделаны они из коротко стриженной овчины, сложенной шерстью внутрь. Попадая в ножны, прочный булат не просто хранился в безопасности, а еще и смазывался равномерно по всей поверхности. Пожалуй, если такой даже в сырую землю закопать — пролежит не одну тысячу лет, как новенький. Ворон ничего подобного своим ученикам не рассказывал. Вот так — век живи, век учись.
— Пожалуй, готово, — решил Вавила, снимая котелок с огня. — Идите утрешнять, у кого брюхо еды просит…
Кулеш — размазня из гречишной крупки, обильно сдобренная салом, — особыми вкусовыми достоинствами не отличался, зато был сытным, да и варился быстро. Все, кроме боярской дочки и беспамятного Тихона, собрались вокруг котелка, вскоре вычерпали его до дна, и, облизав ложки, кто аккуратно замотал свою в тряпицу, а кто, как боярин Радул, спрятал в кожаный, украшенный серебряными накладками, чехольчик на поясе.
Холопы пошли запрягать коней, и через четверть часа телеги, позади которых были привязаны три лошади с израненными спинами, покатились по острову, подминая молодую поросль.
— Пройдем мимо деревни, возле березы гать начинается, — указал боярин, шагая рядом с первой телегой, как вдруг крестик на запястье Середина начал стремительно наливаться огнем.
— Радул, берегись! — рванул саблю ведун, еще не понимая, что происходит.
Богатырь тоже обнажил булат, непонимающе оглядываясь по сторонам, и в этот миг, раскидав прошлогоднюю листву, прямо из-под земли на него кинулся упырь.
— Ага! — радостно взвыл боярин, опуская на него меч. Нежить попыталась прикрыться своим, но тонкая стальная полоска остановить пудовый булатный клинок не смогла, и могучий удар развалил кровососа до пояса. Сбоку на воина прыгнул кто-то еще, но тут ведун краем глаза заметил шевеление справа — взмахнул саблей, отбрасывая в сторону топорище, и обратным движением снес оскалившуюся безгубым ртом голову. С облегчением выдохнул: чтобы там про топорики ни говорили, но это дешевое оружие для боя слабовато. Слишком инерционное. Как бойца ни готовь — а против физики не попрешь.
Олег отступил на шаг, встречая нового врага, увернулся от удара в голову и тут же сделал выпад, пробивая противнику грудь:
— Х-ха!
Внезапно упырь резко повернулся боком, вырывая застрявшее в своем теле оружие из рук ведуна. Середин качнулся вперед, увидел основание топорища, стремительно приближающееся ко лбу, и перед глазами поплыли розовые круги.
Он потерял сознание всего на миг — но когда пришел в себя, то уже лежал на земле, глядя в радостно-синее небо, а над ним с топором в руках возвышался упырь.
«Вот и всё…» — пробило сознание тоскливым предсмертным предчувствием.
К счастью, упырю была нужна не жизнь человека — ему требовалась кровь. Он резко наклонился вперед — ведун вскинул руки, отпихивая зловонное лицо, рывком согнул ноги и тут же распрямил, упершись нежити в живот. Кровосос перелетел ему через голову. Оба разом вскочили — но Олег уже успел рвануть из кармана кистень, махнул им справа. Враг попытался парировать удар, однако грузик просто захлестнул за топорище и все равно ударил упыря в ребра, ломая сухие кости. На миг тот потерял равновесие — ведун дернул кистень вниз, коротко взмахнул, и серебряный многогранник разнес нежити череп. Всё!
Мир вокруг мгновенно наполнился звуками: звоном железа, криками, пронзительным женским визгом. Середин обернулся — боярская холопка лежала на спине, пытаясь удержать тянущегося к горлу упыря. Тот рвал ее руки в стороны, жадно щелкая челюстями. Ведун взмахнул кистенем, кидая его в цель. Убить нежить двухсоттраммовый серебряный слиток не смог, но ушиб существенно, заставив поднять голову. Олег наклонился, выдернул из мертвого тела саблю, двинулся к упырю. Тот распрямился, поднимая меч, и сделал шаг навстречу, издав непонятный утробный хрип.
— Ты часом не простудился, родной? — усмехнулся Середин, стреляя взглядом по сторонам.
Щитов нигде не валялось, к своему бежать было далеко. «Ладно, обойдемся…» Олег повернулся правым боком вперед, выставил клинок, повернутый выгнутой стороной вверх. Снова услышал хрип, но на этот раз уже довольный — один из упырей, забравшись на телегу, раздирал горло беспамятному Тихону. Хотя теперь уже мертвому.
Упырь рванулся вперед, разрезая воздух мечом сверху вниз. Ведун поймал его клинок на середину сабли, отпихнул в сторону, делая шаг к нежити, и обратным ходом попытался снести ей голову — та ловко пригнулась, развернулась… И оказалось, что они всего лишь поменялись местами.
— Ладно, — кивнул Середин и, пользуясь преимуществом более длинного и легкого клинка, сделал прямой выпад. В середине броска он чуть «уронил» кончик сабли и снова поднял, когда парирующий удар меча проскочил над лезвием.
Остановить и двинуть обратно свое тяжелое оружие нежить не успела, но вовремя отклонилась назад, спасая горло от убийственного прикосновения. Тут же махнула клинком слева — и теперь настала очередь отпрыгивать ведуну. Упырь ударил с другой стороны — но на этот раз Олег сделал шаг навстречу, принял меч у основания рукояти, сдерживая смертоносную инерцию, и рубанул перед собой. На расстоянии в полтора шага нежить увернуться не успела, и сабля, прорезав шлем почти до середины, глубоко вошла в череп. Упырь попятился, мотая головой, однако теперь ведун сабли не упустил, а потянул ее вниз, заставляя врага смотреть только в землю и одновременно толкая назад. Корня за своей спиной упырь не заметил, споткнулся. Сабля вырвалась из раны, и ведун, нагоняя падающее тело, резанул его по горлу.
Что-то по-кошачьи вякнуло, прошелестело в воздухе и, звучно шмякнувшись об осину на высоте в два роста, упало вниз. Упырь с окровавленным лицом попытался встать на четвереньки. От телеги за ним, размахивая булатом, поспешал богатырь — но Олегу было ближе. Сверкающий взмах — и голова откатилась в сторону. Тело поползло на карачках назад, но уже через несколько шагов замерло и растянулось в рыхлой листве.
— Ну-у, кто еще остался? — с надеждой вопросил Радул, оглядывая остров, но схватка была окончена.
— Единственное, что в этом хорошо, — перевел дух ведун, — так это то, что осины вокруг навалом. Надо бы этим архаровцам по колышку в сердце вогнать. И прикопать в тихом месте, дабы некромант какой-нибудь не нашел.
— Кто? — не понял боярин.
— А, неважно, — отмахнулся Середин, загоняя саблю в ножны. — Пойду, кистень поищу.
На телеге тоскливо и протяжно, на одной ноте, завыла Пребранина девка. Вероятно, обнаружила Тихона.
— И костер нужно сложить, — добавил Олег. — Хоть одного проводим по-человечески…
На все ушло около часа. Пройдя по ближним зарослям, холопы наломали сушняка, сложили на центральной, пока еще не заросшей, площади деревни поленницу, водрузили на нее завернутого в рогожу Тихона.
Олег тем временем свалил молодое деревце, нарубил колышков. В полусгнившие тела они входили без особого труда. Всех шестерых упырей кинули в наполовину засыпанный, уже никому не нужный колодец, после чего забросали остатками сруба и землей.
Вавила Черный запалил пучок мелкого хвороста, сунул его в угол поленницы, и вскоре поминальный костер с ревом взметнулся ввысь. Следя за небом, люди расселись неподалеку, доедая последние пироги и запивая их шипучим, чуть кисловатым медом.
— Хорошим был человеком Тихон, — первой вспомнила Пребрана. — Отзывчивый, веселый.
— Да, славный молодец, — кивнул Вавила. — Работящий, честный.
— Друг хороший, во всем на него положиться можно, — добавил Базан.
— Руки умелые, — сказал Третьяк.
— Жаворонки! — с облегчением вскочил на ноги Олег. — Жаворонки за его душой прилетели. Стало быть, не пропадет. Покажут ему дорогу к Калинову мосту.
— Жаворонки, — подтвердил боярин. — Прилетели. — Бурдюк с хмельным медом опять пошел по кругу.
— Одного понять не могу, — передавая питье Вавиле, вслух подумал Середин. — Почему упыри на нас днем накинулись? И почему на нас? Обычно эти твари при свете бродить не любят. И жрут чаще всего родственников, а не кого попало. Да и вообще… Мы ведь вчера тут бродили, но мертвецы даже не шелохнулись. А вот к обозу мавка притащилась… Не то тут что-то, не то…
Ведун поднялся, с интересом обозрел спутников:
— Так, мы с Радулом и Базаном им вчера были неинтересны. Вавила, у тебя родичи в здешних местах не пропадали?
— Упаси меня Хорс, боярин, — отмахнулся холоп. — Откуда?
— Третьяк?
— Да кто же из родичей моих в сию дыру гиблую сунется? Не, боярин, мы ближе к дому…
— А ты что скажешь, боярыня?
— Я свой род весь наперечет знаю, — вскинула подбородок Пребрана. — Никто у нас неведомым не пропадал.
— Ты чего скажешь, Рада?
— Спаси тебя боги, боярин, — упала перед ним на колени девка, схватила за руку и принялась ее яростно целовать. — Спаси тебя боги, живот ты мой ныне уберег. За то вечно молить за тебя стану. А родичей не знаю своих. В усадьбе родилась, а от кого — не ведаю.
— На телегу, Рада, ступай! — грозно прикрикнула на нее, поднимаясь, Пребрана. — Иди, иди, рогожи натяни, добро проверь.
Боярышня подошла к ведуну.
— Не серчай, боярин, — положила она ладонь ему на запястье. — Родичей своих она и впрямь не знает, однако же не из дальних они краев, а наши, местные. А коли так, сюда попасть не могли.