горы начинается лес — густой, непроходимый. Никаких скал и валунов сквозь кроны не просвечивало. Зато поблескивала вода реки, извилистой, будто ползущая куда-то бесконечная серебристая змея. Олегу показалось даже, что он различил две плывущие одна за другой лодки — но на таком расстоянии нетрудно было и ошибиться. Почти наверняка он видел сейчас некоторые из каимских городов — но, покрытые сверху цветочными клумбами, с зелеными склонами, они терялись на фоне бескрайних рощ и лугов. А вот поля различались отлично: ровные черные прямоугольники среди зелени. Видать, мужики уже начали распашку для посадки озимых. А может, наоборот, только что собрали урожай, оголив землю. Отсюда и не различишь.
— Эй, колдун! Ты цел, друже?
— Цел, цел… — Олег покрутился, закрепил веревку на угловатом выступе чуть выше по склону. — Сейчас, вытяну.
Он опять поднял сперва вещи, потом более легкого холопа и, наконец, купца.
— Красота-то какая… — Точно так же, как недавно ведун, замер на уступе Любовод. — Силища! Видать, такой землю нашу птицы и видят. Как мыслишь, колдун?
— Как раз такой и видят, — согласился Середин. — Что, друже? Стоило сюда вскарабкаться, дабы хоть раз на мир птичьим глазом глянуть?
— Эй, чужеземцы! — позвали из-под обрыва. — Вы здесь?
— Сотник? — изумился Олег. — Никак, уже поднял всех своих, коли за нами погнался?
— Великий Раджаф повелел не спускать с вас глаз ни на минуту… Киньте веревку, я поднимусь к вам!
— А запасные мотки ты взять догадался? — строго спросил Олег.
— Два взял. И клинья, что ты в камни вбиваешь.
— Не такой дурак, как я думал, — тихонько признал ведун. — Коли так, поднимать надобно. Давай, Будута, бросай ему конец.
Через минуту Вений поднялся на площадку, на которой стало уже тесновато, глянул в сторону пропасти — и тут же повернулся к ней спиной, качнулся вперед, опершись руками в камень. Шумно перевел дух:
— Как ты сюда поднялся-то, чужеземец… Ну что, дальше полезешь?
— Нет, спасибо. — Олег кинул на камни свой щит и сел сверху. — Через пару часов темнеть начнет, а застрять до утра на откосе мне не хочется. Тут переночуем, а на рассвете дальше пойдем. Ты глянь, какой вид, сотник! Когда еще такое увидишь?
— Отсюда падать, чужеземец — так, вестимо, час пройдет, покуда разобьешься. Токмо брызги внизу останутся.
— Я с краю не лягу! — вдруг заявил холоп. — Не лягу, боярин, хоть режь ты меня. Хоть запори насмерть! Не лягу с краю!
— С какого? — Олег развязал мешок, достал остатки еды, разделил примерно пополам и начал подкрепляться.
— Ни с какого ни лягу! Тут куда ни падай, все едино убьешься вконец! И косточек не соберут! Ночью с боку набок перевернешься, покатишься, покатишься… И пропасть!
— Хватит орать, дай красотой полюбоваться спокойно, — попросил ведун. — Вещи с краю уложим, чтобы спросонок не скатиться.
— Не лягу! Не лягу! Не лягу-у-у!!!
— Да я сам лягу, какая тут разница? Только заткнись…
Как ни странно, но до самых сумерек на площадке воцарилась тишина. Кто смотрел на простор, жуя курагу и скупо запивая ужин из фляги, кто предпочел опустить голову и наблюдать близкую, прочную и надежную скалу под ногами. В сгущающейся темноте Олег справа и слева от выбранного для сна места положил щиты, с внешней стороны подпер их камушками. Деревянные диски наклонились в сторону людей, и теперь тот, кто на них накатится, должен был неминуемо вернуться обратно на спальное ложе. Свою овчину ведун кинул как раз со стороны внешнего обрыва, завернулся в мех и закрыл глаза:
— Спокойной ночи…
— А-а-а-а!!!
От истеричного вопля Олег подпрыгнул, чуть не перелетев через щиты, вскочил, схватился за саблю. Рядом с обнаженным мечом замер Вений. Купец же просто сел, глядя на визжащего рядом холопа. Будута верещал громко, вдохновенно, колотя по подстилке руками и ногами, крутя головой и на глазах наливаясь кровью.
— Кажись, свалился, — понял сотник.
— И ведь не просыпается, зараза. Любовод, да растолкай же его!
— Зачем? — злорадно ухмыльнулся новгородец. — Пущ-щай полетает.
Наконец у паренька кончился воздух. Он смолк, судорожно сглотнул и поднял веки.
— Ну как, высоко? — поинтересовался ведун.
Холоп не ответил — он подпрыгнул на подстилке, закрутился, глянул в сторону пропасти и тут же попятился назад, к склону.
— С добрым утром! — хлопнул его по спине купец.
Будута громко взвизгнул и задышал:
— Дык, не приснилось, стало быть? Я не в Муроме, да?
— Вещи собери, — посоветовал Олег и поднял голову, оценивая склон.
Он был довольно крут, градусов семьдесят. Но все же не отвесен, в любом месте можно лечь, прижаться. Правда, коли уж сорвешься — зацепиться будет трудно. Так и слетишь через площадочку в долгий полет. Как тот, что холопу приснился…
— Ладно, глаза боятся, руки делают. Ты как, сотник? Со мной полезешь, али одного все же пустишь?
— Мне и отсюда видно будет. Удачи тебе, чужеземец.
— Да. — Олег расстегнул пояс и отдал саблю Любоводу. — Она мне пригодится. Ну, тогда я пошел.
Лезть по такому крутому, но не отвесному склону оказалось, конечно же, проще, нежели по вертикальной стене. Часть веса всегда приходилась на живот и грудь, здесь имелось немало камней, которые не скатывались со склона и за которые можно было зацепиться. С другой стороны — те же камни цеплялись за брюхо, и излишне сильный рывок легко мог выдернуть их с «насиженного» места. Но самое неприятное — склон все не кончался и не кончался.
Олег вгонял клинья с интервалом примерно в двадцать метров. На десятом клине он понял, что веревки до конца не хватит и, привязавшись к последнему кольцу, скинул вниз веревку, потребовав привязать к ней еще моток. Он очень рассчитывал, что, пока он ползет по склону, снизу успели подойти новые стражники.
Середин оказался прав — новый моток ему привязали. Он полез дальше, теперь уже экономя клинья и вбивая их через тридцать метров. Когда кончился второй моток, он просто привязал к нему веревку, на которой собирался подтаскивать вещи, и стал пробираться выше. Склон сделался чуть более пологим, но у ведуна опять все кончилось — и клинья, и веревка. Выход был один: привязать верхний конец веревки к верхнему кольцу и спускаться без страховки.
В этот раз Середин тоже старался не смотреть вниз. Мало удовольствия от осознания того, что, выскользни веревка из рук — и лететь до ближайшей земли больше версты. А на площадке, где он ночевал, скопилось уже с десяток стражников. Вслух ведун ничего не сказал, но было ясно, что на ночлег всем воинам места не найдется.
Взяв три мотка веревки и все имеющиеся крюки, Олег опять двинулся вверх. Он полз на брюхе, вбивал клинья, снова полз и снова вбивал. Закончился первый моток, второй. Затем он обнаружил, что мешочек с клиньями опустел. Но впереди уже выглядывали зубцы скал, и Середин пополз дальше. Еще немного, еще — и перед ним открылось нагромождение скал. Не долина, конечно, но и не обрыв — можно ходить в полный рост и не бояться рухнуть в пропасть.
Закрепив веревку, Олег опять полез вниз, уже к трем десяткам стражников, опасливо жмущихся к склону.
— Слушайте меня, — закидывая за плечи щит и опоясываясь, скомандовал ведун. — На этот раз никто вас наверх тащить не будет. Но гора более-менее ровная, не отвесная. Держитесь за веревку крепче и заберетесь сами. Я ведь влез. И вы не надорветесь.
Середин ухватился за продетый через добрых четыре десятка клиньев конец, бодренько поднялся в очередной раз, добрался до скал, отошел в сторону — и понял, что больше не сделает ни шагу, и вообще не может поднять руки, чтобы хотя бы донести до рта. Он сел, привалился к скале и закрыл глаза.
— С тобой все в порядке, друже?
Губам стало холодно от капающей на них воды. Олег дернулся, открыл глаза:
— Это ты, Любовод? Как там стражники, поднимаются?
— Все уже здесь, друже. Все поднялись. Ты половину дня вчера проспал. И еще ночь. Пора дальше двигаться.
Ведун кивнул, поднялся на ноги. Плечи, руки, ноги — от усталости болело все. Но тело слушалось, а времени на отдых не оставалось: у людей наверняка ни еды, ни воды в заплечных мешках не было.
— Спасибо, друже, что разбудил. Пойдем.
Стражники расступились, и Олег решительно начал протискиваться между скалами. Пока он не знал, где находится и куда идти, а потому искал возвышение, чтобы оглядеть окрестности, найти снежную вершину, невидимую со склонов. Однако скалы, подобно бескрайнему лесу, все тянулись и тянулись, загораживая все вокруг. Это издевательство продолжалось, наверное, с две версты. Потом гранитные уступы стали реже, ниже ростом, и наконец, запрыгнув на один из камней и встав на цыпочки, Середин смог глянуть поверх остальных. Впереди, за небольшой расселиной, виднелась пологая горка. Справа, довольно далеко, стояла особняком высокая снежная вершина.
— Так… — Олег перевел взгляд обратно на низкую горушку. — Значит… Значит, если снежная гора там, то вон та — одна из низких горок. Тогда я стою на другой. Расселина, стало быть, это дорога… А справа начинается кладбище. Коли так, то с ущельем, в котором стоит дворец, мы промахнулись. Верно, Любовод? Если все правильно, то мы проскочили мимо дворца саженей на двести. Он чуть сзади и слева от нас.
Седьмой осколок
Веревки остались только у половины стражников Вения, но этого должно было хватить с избытком.
— Все вместе, одновременно, скидываем вниз концы, — шепотом сотнику объяснил Олег, — и спускаемся, пропуская веревку через ладони. Слева дворец Аркаима, справа живет прислуга. Проход узкий. Выдели сразу десяток воинов, пусть после спуска повернут вправо и перекроют проход, чтобы никто на помощь не пришел, тревогу не поднял. В общем, пусть стоят до конца, ни на что не ведутся и никого не пропускают. Остальные — влево, во дворец правителя. Там охраны нет, прислуги нет. Аркаим один обитает, не считая птичек. Берем его в плен, и война окончена. У вас ведь, кроме споров из-за трона, других целей нет?