Трижды сбегались по случайной команде парни и девушки, но на третий раз уже не расстались, а выстроились в череду воротиков аккурат перед костром. Один из парней, оставшийся без пары, скакнул через огонь, нырнул в эту череду из пар, по ходу, вскинув руку, кого-то схватил и увлек за собой. В конце коридора они поцеловались, встали, подняв руки, а паренек, оставшийся без пары, обежал костер, перемахнул через него, нырнул, выдернул кого-то из череды, поцеловал, встал в конце коридора с новой парой. Девушка же обежала, прыгнула. Потом еще одна и еще…
Ведун понял, что девиц становится слишком много для нормальной череды подмен, сорвался с места, прыгнул в огонь – а над хворостом оно, жаркое, поднималось выше человеческого роста, – по ту сторону, кувыркнувшись, влетел в арку из рук, быстро посеменил, пригнувшись. Увидел тонкие детские ножки, тут же ухватил свою цель за руку, увлек дальше, выпрямился, торопливо чмокнул боярыню в губы и шепнул:
– Уводи девок, пора…
Сжал ее руку и отпустил, забежал вперед, еще раз перемахнул через костер. Нырнул, засеменил, хватанул за руку парня, протянул через коридор, выпрямился и, не дожидаясь ритуального лобызания, приказал: «Расходимся!» – и в костер.
Во время третьего прохода в руки Олега попалась обнаженная красотка с миндалевидными глазами, большой грудью и холодными губами. Ведун, соблюдая правила, вскинул руку, образуя воротики, пропустил несколько пар, и его самого выдернула в конец коридора другая девушка, куда более точеная, с длинными волосами. Ее поцелуй показался слаще прежнего. А может, он уже начал привыкать…
– Наша пара всех крепче! – крикнул Середин, не дожидаясь, пока прежняя игра успеет надоесть.
– Наша крепче, наша крепче!
Коридор рассыпался, отходя на луг и растягиваясь полукругом. Ведун оглянулся на угасающий костер, надеясь, что Морозко догадается, пользуясь передышкой, накидать на угли еще хвороста. Вывел свою спутницу в середину нового хоровода, уже из молодых пар, крепко ухватил девушку за запястья и, глядя ей в лицо, закружился, откинувшись назад. Та тоже откинулась, довольно смеясь, но почти сразу ее руки выскользнули, и они под общий хохот разлетелись в стороны, упав на влажную от ночной росы траву.
По правилам, после такого «позора» парень и девушка расходились – и Олег побежал к костру. Его помощник, похоже, увлекся гуляньями и про обязанности забыл.
На лугу тем временем закружилась другая пара, которая продержалась куда дольше… На свою голову: упав, ни парень, ни красавица встать не могли, качались и падали, вызывая у окружающих еще большее веселье.
К тому времени, когда Середин накидал на угли несколько охапок свежего хвороста, большая часть пар уже проверила «крепость своих отношений». Почти все, конечно же, неудачно. Одинокие молодые люди стали подтягиваться к огню. Ведь пламя могло спасти от позора любого из них. Достаточно перепрыгнуть через костер – и по ту сторону можно снова выбрать себе пару.
Олег и охнуть не успел, как из огня прямо к нему выскочила девушка с миндалевидными глазами, схватила за уши, крепко поцеловала, взяла за руку, потянула на луг. Они закружились… И опять общих стараний не хватило, чтобы удержать пару. Девица засмеялась, крикнула: «Неудачник!» – побежала к костру.
Середин проводил ее недоуменным взглядом. Так независимо обычно вели себя не русалки, а самые обычные селянки. Но почему она тогда голая и холодная? Или уже не холодная?
На праздник Купавы так случалось всегда. Часть девушек уходила, часть оставалась, русалки увлекались человеческим весельем, а девки начинали прикидываться русалками… Ночь, неясные сполохи огня, смех, кружение, беготня. И вскоре даже мудрым волхвам невозможно было понять, кто где. Олег же, кроме того, никого в Изборске еще и не знал.
Ведун пошел к костру, увидел, как кто-то скакнул поперек, ухватил жертву, едва не сбив с ног, и скрылся с нею в сумерках, до которых свет пламени не добирался. Олег хмыкнул, разбежался и тоже прыгнул, на миг ощутив жар, и сразу за тем – в прохладу. Схватил девушку, опять оказавшуюся той самой, миндалевидноокой.
– А ты настойчив, добрый молодец, – похвалила девица, закинув руки ему на шею, и крепко поцеловала. Жарко, жадно. Крест рядом с нею пылал, словно к запястью приложили уголек, но глаза горели настоящим, живым весельем. И поди разбери, на нее реагирует или на кого-то другого? Тут ведь нежити вокруг, как комаров в осоке. – Ладно, пошли. Может, хоть ныне удержишь?
Они отбежали от костра, схватились за руки, закружились.
– Быстрее, быстрее, быстрее!!! – подгоняла его девушка. – Еще-о!!!
Левая ладонь внезапно соскочила, и они раскинулись, словно веер, перепутались ногами, рухнули на траву. Девушка перекатилась через него, упала рядом, тяжело дыша и одновременно смеясь. Олег приподнял правую руку, все еще сжимавшую ее запястье, коротко выдохнул:
– Держу!
– Только одной… – засмеялась красавица, прильнула, поцеловала, тут же отскочила, выкрикнула: – Поймаешь – твоя!
И тут же упала, потеряв равновесие. Но снова вскочила, побежала по широкой дуге, свалилась. Голова у Середина тоже кружилась изрядно. Он поднялся на колено, окинул взглядом луг. В отблесках пламени можно было различить парочки, кружащиеся и целующиеся в траве. Кто-то был в одежде, а кто-то и нет. Под склоном парни и девушки со смехом прыгали через костер – теперь, похоже, уже просто так. Все были заняты своими интересами и развлечениями, друг другом, и повлиять на происходящее ведун больше никак не мог… Впрочем, именно это от организатора русалий и требовалось.
Девушка же с миндалевидными глазами куда-то потерялась. Света костра хватало от силы на краешек луга, дальше все тонуло в темноте. Олег пожал плечами, пошел к огню.
Через пламя порхнула еще красотка, хрупкая и длинноволосая, мягко приземлилась перед ним, склонила голову, оглядывая, решительно заявила:
– Я прыгнула. Ты мой! – требовательно подставила губы.
Олег честно ее поцеловал, взял за руку, потянул кружиться…
В груди что-то екнуло, упруго скрутило дыхание – перед помутневшим взором мелькнула рука. Ведун отработанным движением встретил удар на локоть, подбивая вверх, ответным движением хлестко ударил костяшками в горло, тут же отступил в сторону, оценивая невесть откуда взявшуюся опасность, и…
Очнулся, стоя на коленях. Он упал вперед, на четвереньки, ощупал траву вокруг.
Нет, никого. Он никого не бил. Померещилось. Девушка же просто сбежала, когда с ним случился приступ.
– Русалка, что возьмешь… – поднимаясь на ноги, выдохнул он. – Им нужны здоровые мужики, а не задохлики. Какие от задохлика дети?
У костра продолжалась беготня, доносился смех. Хихикал кто-то и в темных кустах, шуршал среди зарослей дудочника у дороги. Все были заняты, на него никто никакого внимания не обращал.
Ведун прислушался к себе, ощупал одежду – но ничего странного или подозрительного не ощутил. Ничем материальным его не били. Что до чародейства – поди ощути его на празднике нежити.
Поколебавшись, Олег отвернул в расселину, отделявшую Изборск от полей соседнего холма, вдоль ручья поднялся по нему до ворот, остановился перед стражей, позволив осветить лицо факелами. Ратники молча посторонились, пропуская его. Ради праздника, похоже, ворота сегодня не запирали вовсе – хотя караулы выставили усиленные и на стену воинов добавили.
В темноте почти на ощупь молодой человек пробрался по узким улочкам до хором посадника, еще раз предъявил свою усталую физиономию страже на крыльце, поднялся в светелку, выглянул из окна. Там, внизу, все еще продолжалось гулянье. Крест остыл – с такой высоты воздействия нежити он не ощущал. И похоже, на самом Олеге никакой порчи или проклятия тоже не висело.
И тут его скрутило снова – резко, до потери дыхания. Он увидел перед собой в полумраке четырех бритых парней в футболках и безрукавках со стоячим воротником. Один курил, другой пил пиво, третий держал Олега за ухо. А тот, что напротив, вскинул к лицу нож.
Откуда взялся морок и насколько он реален, ведун думать не стал. Потратил всего две секунды на заговор отвода глаз, резко присел, высвобождая ухо, скользнул в сторону, привстал, с размаху ударил крайнего противника ногой между ног – так, что тот пивом подавился, – перехватил бутылку, тут же разбил о голову «ухохвата» и еще прежде, чем осколки осыпались вниз, ткнул получившейся «розочкой» в горло парню с ножом. Перенес вес на правую ногу и резко выбросил вперед кулак, вбивая последнему врагу в рот сигарету вместе с челюстью. Отпрянул назад, так же с размаху добивая самого первого поганца локтем в голову, и в качестве завершающего штриха отер горлышко «розочки» полой его куртки и вложил тому в руку. В эти мгновения мираж уже начал редеть, Олег ощутил жуткий страх, с криком бросился бежать – и окончательно очнулся, крепко вцепившись в проем окна.
«Вот это да… – Он перевел дух и попятился. – Хорошо, не выпал. И что это было?»
Он потряс левой рукой. Нет, крестик не грелся. Выходит, не магия?
Тогда что?!
Олег сжал и разжал правый кулак, потер костяшки. В них еще оставалось ощущение прикосновения к чужому подбородку. Жесткого и сильного.
«Проклятие!»
Он поднял раму, вставил ее в проем, закрепил клинышками, торчащими из трещины в бревне, и стал раздеваться. Если случится очередной приступ – лучше встретить его в постели, а не над костром или на краю обрыва. Утро вечера мудренее, потом разберется.
На рассвете выяснилось, что никаких поблажек участникам обряда не полагается. Совсем немного поспавший ведун был поднят боярином Стрекалом и полусонный, без завтрака, препровожден в святилище. Посадник ожидал уже здесь: чистенький и розовощекий, беседовал со старцем на костылях. Одна нога старика была замотана в лубки, явственно выпирающие через ткань шаровар. Видимо, таков был итог религиозного диспута с христианами.
– Доброго тебе дня, чародей. – Старец оказался единственным, кто поздоровался с Серединым.