– Я.
– Поверить зело трудно, – покачал головой князь. – Что скажешь, Дубовей?
– Милостью богов отважный воин может поганых и поболее сокрушить.
– Ох, воевода, – вздохнул князь. – Милость богов редко обращается к тем, в ком нет доблести и силы богатырской.
– Не иначе как темным бесовским попущением случилось деяние сие, – скрипучим голосом вмешался в разговор худощавый монах. – Колдовством черным разит от неестественного события.
– Уж кто бы говорил, – не удержавшись, буркнул себе под нос Олег.
– А хоть бы и так, уважаемый Кариманид, – скривился воевода. – Все, что на гибель поганых нацелено, для людей благость.
– Спасая тело земное, душу бессмертную сгубить легко за мгновение, – возразил монах. – А ты, князь Гавриил, не приближался бы к чародею сему, дабы бесы его на тебя перенестись не смогли.
– Ты преувеличиваешь, отче, – оглянулся на монаха князь. – Не всякая доблесть есть колдовство. Бывают и просто богатыри на земле русской. Все тебе дьявольские силы везде мерещатся…
Спохватившись, князь раздраженно сплюнул и перекрестился.
«Гавриил – имя из святцев, еврейское, – мысленно отметил Олег. – Да еще это «отче»… Похоже, византийские проповедники уже успели устроить здесь себе основательное логово».
Ему сразу остро захотелось в Новгород.
– О душе нужно в первую очередь думать, князь, – проскрипел Кариманид. – Все преходяще, лишь душа вечна.
– Добыча купца во дворе сложена, княже, – неожиданно встрял в разговор приведший Олега ратник.
– Во дворе? – встрепенулся правитель. – Ну-ка, Дубовей, пойдем, посмотрим, о чем спор идет.
Оставив в горнице, к великому облегчению ведуна, всех трех монахов, мужчины спустились вниз, обступили сваленную на земле груду оружия.
– Ну, ты смотри! – восхитился воевода, наугад вытаскивая из кучи тяжелый меч. – И вправду хазарам досталось. Так просто добрые клинки не отдают.
– Коней, похоже, подворники увели, – не удержался от хвастовства Середин. – Половину я крестьянам местным подарил, а половину с собой пригнал.
– Были кони, княже, – немедленно подтвердил ратник. – Мы гнать помогали. Почитай, полтора десятка будет.
– Да что там полтора десятка, – подойдя ближе, высказался один из плечистых воинов. – Вот, помню, пошел я с Любавой своей на закат у реки полюбоваться. А тут, откуда ни возьмись, половцы. Воев тридцать, не менее. А у меня, как назло, ни меча, ни ножа, ни палицы любимой с собой нет. Ну, огляделся я по сторонам, березку увидел молоденькую. Хвать ее у комелька, из земли выдернул, за макушку перехватил, и ну поганых махать. По коню попаду – конь долой, по всаднику попаду – всадник долой.
– Помню-помню, Святослав, – кивнул ратник. – А потом подъехал воевода Дубовей с полусотней варягов и вырезал их всех до последнего.
Все дружно захохотали.
– Да я и сам бы их всех! – попытался оправдаться богатырь, но его выступление было безнадежно испорчено.
– Ничего, – скромно пожал плечами Олег. – От меня тоже один ушел.
Мужчины засмеялись снова, но куда более обидно для Святослава.
– Вот как? – насупился тот. – А ну, давай биться тогда. Прямо сейчас, здесь. На кулаках. Биться станем, расходись!
– На ложках давай, – покачал головой Олег. – На ложках согласен.
– Это как?
– Мелок у меня есть, заговоренный. До кого им дотронешься, у того сразу живот слабит. На целый день. Я им кончики ложек мазну, и мы биться станем, кто до кого раньше дотронется.
– То нечестный бой, – замотал головой богатырь. – Не по правде это!
– Не по правде таким кулаком, как у тебя, по голове получать, – ответил Олег. – У меня голова для другого…
– Хазары!!! – закричали с крыши детинца.
Все разговоры мгновенно оборвались, люди подняли глаза к небу, словно ожидали увидеть врагов именно там. Князь спохватился первым:
– Коня мне!
– Коня! – хором повторил воевода.
Середин побежал в конюшню, пробежал по среднему проходу и быстро нашел свою гнедую, лениво пережевывающую сено. Расседлывать ее никто не стал, поэтому ведун просто натянул подпруги и запрыгнул на спину.
Во дворе слуги подвели скакунов правителю и Дубовею – ратники уже гарцевали верхом. Маленький отряд вылетел на улицу, стремительно пронесся по узкому проходу меж бревенчатых домов и прочных частоколов, остановился возле угловой башни. Воины поднялись наверх.
С высоты шестого этажа обзор открывался великолепный. Вот только смотреть оказалось не на что. Ближние к городу слободы стояли разрушенные и частью спаленные – никаких людей, никаких зверей. Разве только одинокая кошка шастала среди покосившихся столбов в поисках осмелевших на безлюдье мышей. На расстоянии выстрела – где-то метров за восемьсот – поднималась стена лиственного леса. Именно там, у самых деревьев, и мчалась хазарская сотня. С виду – люди как люди. Меховые шапки, теплые стеганые халаты. Ну, копья у стремени, щиты на крупах коней – однако же в этом мире без оружия мало кто ездит. Даже женщины – и те без ножа на поясе из дома не выйдут.
Караульные на башнях пустили в сторону степняков несколько стрел. Не то что бы рассчитывали попасть, но хотя бы пугнуть поганых. В ответ зловеще прошелестели и впились в бревна чуть выше кладки две ответные стрелы.
– Им до нас не дострельнуть, – покачал головой Дубовей. – Слабаки.
– Чего они вообще тут делают? – подал голос Середин. – Догнать их и вырубить всех!
– Уйдут, – поморщился воевода. – Кони у них быстрые, пока мы ратников за ворота выведем – уже ускачут.
– Почему они вообще тут, как у себя дома, шляются?! – все равно не понял Олег.
– Дык, мы уже, почитай, год в осаде, купец, – вздохнул князь. – Совсем задавили поганые. Ни продыха, ни отдыха от них нет. Что ни день, такие вот сотни окрест города носятся, всех, кого встретят, либо рубят, либо в полон угоняют. Из обозов мужицких из трех один до города проскакивает, все хазары разоряют. Коли на глазах случается, мы дружиной еще отбиваем, а коли в лесах ближних – так и не знаем, сколько сгинуло.
– Разъезды нужно вывести, повылавливать эти шайки-лейки!
– Пробовали, купец, все пробовали. Коли гнать их – уходят. Коли дозоры большие пускать – так хазары всей ордой налетают, не устоять одной сотней. Дружину выводил – в одну сторону веду, они с другой разбойничают. Смешно сказать, дани собрать не смог! Малым отрядом выходил – налетели поганые, еле отбились, в город ушли. Рать всю поднимать – так кто город, коли что, защитит? И постоянно здесь сотнями носятся, то в одну сторону, то в другую. Это дабы к городу никого не пропустить, голодом всех задушить. Хлеб уже, почитай, в пять раз подорожал!
– Вот сволочь! – вырвалось у Олега.
– Ты чего, купец? – не понял воевода.
– Да хозяин, с двора постоялого, двойную цену за все предлагал. Ну, да неважно. А чего вы не ударите по главным силам? Жахнуть хорошенько, чтобы кровушкой умылись. А не поймут – еще раз жахнуть. Пока не уйдут.
– Куда ударить? – Князь вздохнул снова. – Ужо год они окрест кружатся, а где лагерь их воинский, где сила стоит – неведомо. Никак найти не можем. Сколько витязей, сколько варягов головы сложили, в дозоры уходя! Нет толку… Как спрятались, не понять. Хазар ведь, вестимо, для такой осады тысяч десять быть должно, не менее. У такой орды одних коней тысяч пятьдесят получается. Их всех поить надобно, пасти. И ведь людей поить-кормить мало, им костры разводить потребно. Похлебки варить, мясо жарить. А окрест города на три дня пути ни костра не видать, дымка ни единого!!! Куда они скрыться исхитрились? Не иначе как Мара их при себе укрывает и токмо в набеги пускает на Муром… Тьфу, прости Господи, вырвалось! – Князь торопливо перекрестился.
– Где ты, говоришь, с хазарами столкнулся, купец? – поинтересовался Дубовей.
– Да их была-то маленькая кучка, – повел плечами Середин. – Не похоже даже на здешние отряды.
– Это потому, что не боятся они никого в малых селениях. Дозоры наши редки ужо стали, дружина за стены не выходит. Вот и веселятся, ходят малыми отрядами, да разоряют все, чего ранее не успели.
– Вообще, – подошел к зубцу Олег и оперся на шершавое теплое дерево. – Вообще, я вон по той дороге приехал. Деревенька отсюда по ней верст двадцать будет. Кажется, Ушна называется. Причем приехал я к ней с той стороны, от Ростова. Ночевал в последний раз в сорока верстах далее – так там про хазар и слыхом не слыхивали. Слова никто не сказал.
– Странно сие зело, – переглянулись князь с воеводой.
– Стало быть, не в ростовской стороне лагерь стоит, – сделал вывод Дубовей. – Далеко им в ту сторону в набеги ходить. Может, вверх по Оке обосновались? Караульные докладывают, сотни чаще всего с той стороны скачут. И уходят нередко туда же. Может, внезапно налететь? Авось, попрятаться не успеют?
– Куда налететь? – поморщился князь Гавриил. – По какому месту бить?
– Дык, княже, сам говоришь: много их больно. Воды много ораве такой надобно. Не иначе, на Оке стоят. Вот вдоль нее и ударить…
Правитель Муромского княжества недовольно покачал головой.
– Пустое… Искали там ужо.
– Застоялись кони, княже! Дружина застоялась. Не найти – так хоть душу отвести позволь, княже. Коли пару сотен поганых по дороге встретим, стопчем – и то польза. Дозволь, князь! Дело-то доброе…
– Ду-ушу отвести… – поморщился князь. – Токмо ратниками без пользы рисковать. А ну, еще какую гадость хазары сотворят?
– Могли бы, ужо сотворили б! Дозволь, княже…
– Сам не ходи, – отвернулся от разоренного предместья князь и направился к лестнице. – Нила Кривого отправь. Он старик опытный, с дружиной управится, на мякине его не проведешь. Вот пусть он ратников и разомнет, коли застоялись. Завтра поутру пусть идут, пока кто из доносчиков не проведал. Больше чем на день пути не отпускай. Не могут хазары далее стоять, не сподручно им будет. Чего встали-то? В детинец поехали. Здесь от нас пользы нет. Ты, купец, сказывали, оружие все продавать собирался? Сколько хочешь?