— Ладно, хрен с ним, — пробормотала Настя, когда утренний будильник, точно петушиный крик, ознаменовал наступление пятницы. — Ведьма, так ведьма. У меня есть Баянов, буду думать про Баянова.
Баянов был, конечно, счастлив. Настя издали увидела его озаренную любовью смешливую физиономию. Серёга подошел и, косясь на камеры, тихонько подержал Настю за руку.
— Ну, пойдем, — промурлыкал он.
— Пойдем, — зарделась Настя.
С ним было очень светло и спокойно. Серёга болтал и смеялся, Настя, наперво ширнув астрика, приступила к чистке аквариума. Журчала вода, Баянов рядом смеялся и нёс свою обычную чепуху, и Приблудова почти забыла свой страх, проклятья и неотвязчивую старуху. Но всё же решила спросить «главного эксперта по гибловской нечисти»:
— Серёж. Слушай, а откуда берутся призраки? Ну, почему люди ими становятся?
Настя и сама примерно знала это из фильмов-ужастиков и всяких сказок. Но одно дело из интереса читать про аквариумы, и другое — содержать рыбок. Ей нужен был максимум информации.
— Ну, откуда, — со знанием дела выдал Баянов. — Неупокоенные души, Настён. Когда, скажем, человек не своей смертью умер, или ему кто-нибудь насолил в жизни. Самоубийцы вот тоже. Наш, с галереи вот, ребята рассказывали, камеры отворачивает, гад! Смотришь — камера в зал повернута, всё штатно, потом — как дымок пролетает и камера — раз! — уже в другую сторону. Не упокоился пацан, видать. Жалко.
— Бли-и-ин, — поёжилась Настя, оглядываясь на ту галерею.
Она хотела узнать про одного призрака, а Баянов зачем-то ей до кучи про другого наплёл!
— Нет, ты не думай, он безобидный. Только камеры крутит. Мы с ребятами ему, как коту, пивасика наливаем у уборщицкой. Он тогда вообще не чудит всю ночь. А как забудем — кипишует.
— Баянов! — воскликнула Настя, пугаясь ещё больше.
— Это кто у нас тут такая красивая бояка? — Серёга подхватил её со стремянки и попытался унести.
Настя пискнула и схватила его за голову.
— Уронишь! Поставь на место!
— Это я-то уроню? Старшина Баянов? Такую красоту — и уроню?
— Серёж, ну работа же, — отсмеявшись, пожурила его Настя. — Лучше расскажи, а та старуха, почему она не упокоилась?
— Да что тебе эта старуха далась? — напрягся Серёга.
— Да так… — Настя задумчиво завазюкала щёткой по стенкам. — Все Скопидомов из головы не идёт.
— Так этого-то ахтышская мафия завалила! — возразил Баянов и насупился: — Дружки мои давние. Менты уже и повязали кого-то. Сегодня по новостям крутили.
— Ну их, расскажи про бабку ещё, — прервала его Настя. — Она тоже человеком была?
— Да, говорят, в берзаринские времена знахарка ходила по деревням, — выдал Серёга. — Типа травница, сельская ведьма. Ведунья. А потом у них какой-то замес вышел с графьим сынком, Григорием этим долбанутым. То ли прокляла она его, а он её в ответ расстрелять приказал и прикопать у ручья. С тех пор она и шлындает, неприкаянная. А Берзарины вымерли подчистую в эпидемию. То есть, получается, отомстила им старуха за свою смерть, только сама при этом не упокоилась. Вот, Настён, что знаю.
— Какой ужас, — пролепетала Настя, пытаясь спаять звенья истории воедино.
Берзарин, Григорий Афанасьевич, разгульный аристократ с бабушкиным перстнем на руке. Похож на Валеру. Повздорил с ведьмой. Оба погибли. И призрачная ведьма теперь пристала к Насте, у которой в семье хранится графский перстень. Она чувствовала, что тут всё не просто так, что связь событий становится крепче и чётче. Но при чём тут Валера? Что хочет от Насти старуха? Мстит? За что?
— Серёж, а ты не знаешь, кем был Берзарин? — на всякий случай спросила Настя.
— Козлом он был, — плюнул Баянов. — Вот кем.
— Это ясно, а… — Приблудова не знала, как лучше спросить, чтобы Серёга не догадался насчет её связи с призраком. Ей почему-то казалось, что ведьма непременно покарает за разглашение информации. — Ну… У него были семейные тайны?
— Ха, откуда ж мне знать, — хмыкнул Баянов. — На то они и тайны. Жаль, музей расформировали. Можно было туда сходить и всё обо всём узнать. Я вот не успел.
— Это точно, — согласилась Настя задумчиво.
Баянов потыкал ей в ягодицу рацией.
— Слезай, верхолаз. Пойдем, чаем угощу.
— Нет!!! — встрепенулась Настя, напугав Серёгу. — Чаем не надо. Можно не чаем? Молоко, водичка? Сок?
Баянов захлопал глазами.
— Сока нету… Пиво есть.
— Нет, пива тоже не надо, — Настя вспомнила, что пиво готовится из ячменя. — И вообще. Я поехала.
— Ну варенья тебе наведу, Насть, — уговаривал её Баянов.
— А оно из чего?
— Из крыжовника, домашнее.
— С зёрнышками небось?
— А с чем ещё-то крыжовник? — озадаченно развел руками Баянов. — Странная ты какая.
— Нет, — отрезала Настя. — Серёг, я поеду. Мне кота кормить надо. Спасибо… тебе.
— Да пожалуйста, — тяжко и обиженно вздохнул Баянов. — Было бы за что.
Настя увидела по его глазам, что он подозревает неладное, но решила с ним не сюсюкать. Хватило Кикуса, ещё перед мужиками оправдываться! Серёге спокойно жилось, и он не знал, что творится с Настей. А бегать, начинать бояться кого-то там потерять, снова наступая на те же грабли, Приблудова не подписывалась. Пусть себе думает, что хочет, и дуется. У неё своих призрачных проблем хватает. И вообще, хотел бы — предложил переночевать, чтобы ненаглядная девушка ночами по маньячным районам не бегала!
Баянов же довел её до двери и, с видом пнутой ни за что собаки, тихо сказал:
— Пока.
— Пока, Серёж, — сухо попрощалась Настя. — До понедельника.
Отойдя от «Яхонта», Приблудова в сердцах топнула ногой. Капучино хотелось дьявольски. Настя поняла, что за время дружбы с Зориным стала кофеиновой наркоманкой. В ней взыграло ярое желание протестовать. Она оглядела пустынную улицу и решила себе под нос:
— Пойду к Зорину. И плевать!
И тут же заметила скользящий к ней от торгового центра сухонький старушечий силуэт.
12. Куртка
Старуха приближалась к Насте, размеренно и легко, словно плыла по воздуху. Но Настя прекрасно слышала стук её клюки об асфальт. Страх подступил, но не сказать чтобы сильный. Гораздо сильнее было огорчение. Так случается, когда заканчиваешь чистку аквариума в кабинете какого-нибудь директора крупной компании, и тут входит «сам». Хорошо, если просто попросит убраться нафиг. Хуже — когда радостно приветствует и задерживает еще на час, чтобы переставить камни, разровнять «песочек» и оттереть все до единого чуть заметные зелёные пятнышки со стекол, трубок и декораций. А потом еще и оставшиеся полторы говняшки сачком выловить. А потом еще раз переставить камни. А тебя уже ждут в другом районе.
Настя вздохнула и остановилась, готовясь к встрече с неизбежной неприятностью. Старуха, видя её спокойствие, одним мигом выросла перед ней. Правильно, чего время тратить на ходьбу! Настя склонила голову вбок, скривила губы и сказала:
— Здравствуйте, бабушка.
Ведунья оглядела её донельзя суровым взглядом, пока Настя ждала приговора, и изрекла одобрительно:
— Наказы мои блюдёшь.
— Ага, — отчиталась Настя и указала пальцем на прическу. — Заколка вот. Чай, кофе не пила со среды. Ба, я хорошая. Может, не надо меня больше проклинать, а?
Ультрамариновые глаза призрака моментально загорелись таким губительным, мощным сиянием, что Настя покрылась холодным потом. Нет, всё-таки спецэффекты у бабки были просто огонь.
— Зипунок¹ скинь, — услышала Настя приказ. Ведьма клюкой зацепила её за карман розовой куртки, и Приблудова не удержалась от жалобного писка. — Скинь, скинь.
— А? Куртку? — пролепетала, не понимая, Настя. — Ба, я ж замёрзну!
— Замерзнешь разок, чтобы в могилке не стыть, — сверкнула старуха цепким взглядом и пропала прежде, чем Настя проканючила:
— Ну, ба! Ну, ба! — громче позвала она и взмахнула рукавами: — Ну, как я без куртки буду?
Но старуха не отозвалась. Настя захныкала, швырнула рюкзак под ноги и стащила с себя любимую тёплую куртку. Холодный осенний воздух обхватил её вспотевшую спину, сжал ветряными ладонями шею, прокатился по голым рукам сыпью мурашек. Настя не любила носить кофты и предпочитала работать в футболках — так отпадала вероятность намочить рукава. А розовую куртку её уговорила купить Дашка: шмотка стоила дорого, но на Насте сидела отлично. Почти час уговаривала! Настя в итоге купила куртку и приросла к ней с прошлой весны. Тёплая, яркая и удобная — что ещё нужно молоденькой девушке, чтобы хорошо себя чувствовать осенью? Настя была в ней похожа на большую нежную зефирину.
Приблудова, плача, скомкала куртку и бросила от себя прочь. Подобрала рюкзак, нацепила его на холодные плечи и пошла дальше, напуганная и расстроенная. Сколько ещё это будет продолжаться? Что нужно старой извращенке? Где теперь Настя найдет вторую такую чудесную куртку и когда купит?
— Девушка, — окликнул сзади добрый голос.
Настя, растирая слезы, повернулась. Пожилой мужчина протягивал ей выброшенную одежду:
— Вы, кажется, потеряли, — он всучил Приблудовой куртку.
— Сп-пасибо, — прорыдала Настя и, прижимая к себе дорогую вещь, пошла искать мусорный бак.
«Заболею, нафиг, — думала, дрожа от холода и роняя слезы, Приблудова. — Заболею и умру. Вот чего бабка добивается».
Она добрела до «Кофе Дока» и забурилась внутрь в надежде хоть немного отогреться. И хлебнуть чего-нибудь горячего.
Валера изменился в лице, увидев плачущую Настю в одной футболке, и тут же оказался рядом.
— Я бы тебя протроллил на тему закаливания, но разреши просто спросить, что случилось? — сказал он, сочувственно глядя на Настю.
— Ни. Чего, — всхлипывающая Приблудова уставилась в стол. — Все хорошо. Валер. У тебя есть какой-нибудь напиток, только не кофе и не чай?
Зорин ещё больше насупился.
— Вот это сейчас звучало, как плевок в душу, Приблудова. Ты больше не фанат моего капучино?
— Твой капучино очень классный, — грустно сказала Настя, обхватив себя руками. — Но мне нужно нечто, сделанное не из зерен и листьев.