— Аласта ревнует?
Сегодня Ула предпочитала прямые вопросы.
— Где это проклятое платье? — Фин, не ответив, осмотрел комнату.
Урсула помнила, что оставила его на кресле, но там оказалось пусто.
— Может быть, лекарь унёс?
— Мы непростительно тратим время. — Он метнулся к двери. — Вставайте и готовьтесь к венчанию.
— Но у меня нет… — Она не договорила, потому что Фин выбежал из комнаты. — Платья у меня нет, — повторила Урсула.
Собираясь на собственную свадьбу, Ула чувствовала себя очень странно. Жених, которого она видела один раз в жизни. Ни одного знакомого лица среди гостей, если Дагдар рассылал приглашения. С него сталось бы и не делать этого. Платья — и того нет.
— Какой брак, такая и свадьба, — прошептала Ула.
Все чувства притупились. Кажется, недавно она скучала, сидя за столом рядом с Харви. Счета и прошения от старост деревень доводили до сонливой зевоты. И вот, разом вся жизнь полетела кувырком. Неделю назад она и не думала о свадьбе, а через два часа станет замужней леди.
«Замужем и без мужа».
Урсула вздохнула. Допускать к себе Скоггарда она не собиралась. Никогда ей не узнать счастья рядом с тем, кого выбрала она. Не стать матерью. Холод пробежал по спине Улы.
Ула была почти готова, когда в дверь снова постучали.
— Иду я! Иду! — Она решила, что Фин вернулся, чтобы сопроводить её к экипажу.
Насколько Урсула знала, Дом Пастыря стоял возле ближайшей деревни. Местные крестьяне ходили молиться и приносили дары по праздникам. Все венчания проходили там же.
Вместо Фина в комнате появилась Аласта. Ула возмущённо молчала.
— Вы готовы, леди Урсула? — Госпожа Пэрриг отводила взгляд и опускала голову, не позволяя рассмотреть лица. — Собираетесь ехать на венчание в этом? — Она посмотрела на платье для торжественных случаев, которое Ула привезла с собой.
— Другого у меня нет, — язвительно заметила Ула. — И больше мне ничего не предлагайте.
Аласта вскинула голову. Под глазами у бледной красавицы залегли тени, алая идеального рисунка губа была разбита. Невольно Ула судорожно вздохнула. Сочувствие к родственнице советника стало сильнее недоверия или гнева.
— Я заплатила за свою ошибку. — Аласта потрогала ранку на губе. — Сегодня ночью. Всю ночь.
Ула и представлять не хотела, что происходило сегодня ночью в спальне Аласты или Скоггарда. Все сомнения, что появились, когда она увидела Дагдара, исчезли, стоило посмотреть в измученное личико красавицы.
— Мерзавец!
— Я хотела, чтобы вы понравились ему, — прошептала Аласта. — Мать лорд любил. Если он способен любить.
— Или хотели поссорить меня с ним? — Как ни зла была Урсула на жениха, но и обмана не забывала.
— Зачем мне это?
Голова Аласты опустилась ещё ниже.
Красивая, идеальная женщина, какой её увидела Урсула при первой встрече, напоминала поникший цветок, изувеченный жестокой рукой.
— У любовницы всегда есть причина поссорить мужчину с женой.
Вздрогнув, Аласта быстро взглянула в глаза Урсуле.
— Я не ребёнок, чтобы верить в сказки, леди Бидгар. Женой лорда мне не стать никогда. К тому же… — Молчание затянулось, ровный и холодный голос так не похож был на тревожный шёпот за минуту до этого. — Я не могу иметь детей. Когда-то меня обманул мужчина. Другой мужчина. Понимаете?
Она понимала, и жалость к Аласте кольнула Улу сильнее. Красота не принесла счастья госпоже Пэрриг. Все норовили использовать вначале наивную девушку, а затем опытную, но уже сломленную женщину. Ула сочувствовала ей, но доверять не станет никогда.
— Финиам ждёт внизу, леди Урсула, — сдержанно сказала Аласта. — Пора ехать.
И, шагнув за порог своей комнаты в замке Скоггарда, Урсула заперла в себе все чувства. С первой минуты она должна показать мужу, что сильна и сломить её не выйдет.
24
Они тряслись в закрытом экипаже вместе с Фином и Аластой. С неба опять сыпалась морось, и влага осела на потемневших волосах невесты за несколько минут. Ула не смотрела на своих спутников. Ей никого не хотелось видеть. Каждый из них так или иначе служил Дагдару и был связан с тем, как ломают жизнь леди Бидгар. Как же горько стало Урсуле. Хотелось кричать, но она сдержалась. Уле не хватало воздуха. Грудь точно сжало обручами.
Серая башенка Дома Пастыря была окружена зеваками. Крестьяне, свободные от службы стражники и торговцы пришли посмотреть на новую хозяйку земель Скоггард. Дождь лил и лил, но люди не расходились, заполняя дорогу у башенки гулом голосов, запахами лука и мокрой одежды.
Фин спрыгнул на землю первым, подал руку, когда Ула выходила из экипажа, сжал ладонь горячими пальцами, посмотрел жарким взглядом, на мгновенье вытащив хмурую невесту из её брони. Карие глаза обещали многое, что Урсуле не было нужно. Она с силой высвободилась и медленно пошла к входу в Дом. Одна. В сапожке, барахтаясь в самодельных ножнах, таился кинжал. Второй кинжал Ула оставила в спальне. Если не удастся вернуться в свою комнату, то у неё будет оружие с собой. Она не представляла, где принято проводить первую брачную ночь в замке лорда. У Скоггардов могли быть свои странные традиции.
Ула шла прямо к Дому Пастыря. Каждую ненужную мысль она безжалостно убивала в самом начале. Чувствовала, что стоит задуматься, дать волю воображению — следом придут страх и отчаянье.
«Ничего ужасного не происходит! Это всего лишь свадьба! Любая девушка с трепетом ждёт замужества. Это твой долг, Урсула Бидгар!» — Ула мысленно повторяла эти слова, как молитву Пастырю.
Там, где проходила леди Бидгар, за её спиной начинали говорить громче. Люди шептались, а многие открыто обсуждали невесту лорда. Никто не стеснялся, как и принято среди селян. Урсула привыкла к этому у себя в замке.
— Красивая, — донеслось из толпы. — Ишь как ступает.
Знали бы они, что в маленьком сапожке у невесты — кинжал, которым она готова убить мужа.
— Суровая какая-то. Разве это невеста? — посетовал женский голос. — Нерадостно ей.
— И платье совсем не невестино. А цветы где? Цветов-то и нет!
— Так и жениха не видать! — ухнуло смехом.
— А может, он у неё под юбками⁈ — остро подметили откуда-то справа.
Толпа благосклонно заржала.
— Вы это, рот закройте, — нашёлся кто-то совестливый. — Девушку уважьте. И лорд наш не таков, чтобы под юбками прятаться.
Волна одобрительного гула докатилась до Урсулы. Ей показалось, что народ с уважением вспомнил о хозяине. Она охватила взглядом серую людскую массу. Увидела беззлобные, улыбающиеся лица — и сделалось легче. Урсула выпрямила спину и расправила плечи. Ничто не затронет её. Унизительные смешки за спиной, ненависть Дагдара, неясное будущее. Всё ради сохранения наследия Бидгар. Об этом она и будет думать.
— Карвелл… — Сбившись с шага, она приостановилась.
В толпе, точно тень, мелькнуло знакомое лицо. Появилось и исчезло.
— Передумала, что ли⁈ — засмеялись, закричали на все лады голоса.
Она приблизилась к арке входа, где оставили открытыми высокие двери. Фин крутился рядом, но на расстоянии, близко не подходил. Сердце Улы то останавливалось, то пускалось бежать быстрее мыслей.
«Карвелл, мой Карвелл. Показалось или ты пришёл проводить меня? Попрощаться навсегда».
В сумбуре мыслей она ничего не замечала. Но слова, произнесённые в глубине башенки, вывели Улу из задумчивости. Текучий приятный голос советника Личварда звучал слишком громко среди гулких стен.
— Сейчас они прибудут, милорд. Леди Бидгар так сдружилась с моим сыном, что он сопровождает и поддерживает её. Эти невесты такие беспокойные создания.
В тот же миг Ула ступила под своды Дома Пастыря. Личвард-старший с улыбкой поклонился Урсуле, а лорд остался стоять прямой, как палка, губы сжаты, лицо такое, точно лягушку проглотил. Улу окатило холодом и брезгливостью от его взгляда.
«И я тебя ненавижу, Скоггард!» — подумала она и поплелась следом за женихом, постоянно упираясь взглядом в прямую спину и русый затылок, где забавно топорщилось несколько коротких прядей, выбиваясь из общего порядка.
В Домах Пастыря — маленьких башнях с высокими сводами и простенькими рисунками на стенах — никогда не умещалось много людей. На свадьбе хозяина земель Скоггард присутствовали советник, его сын, Аласта и лекарь. Священник в серой мантии стоял возле пастырского камня и держал в руках посох. Насколько Урсула помнила, этим посохом ударяют по сомкнутым рукам новобрачных, а тем нельзя отпускать друг друга.
«Он коснётся моей руки. А поцелуй⁈ Куда бы сбежать⁈»
В ужасе она блуждала взглядом по пустому маленькому залу, где свет падал через узкие окна, пахло старым горячим воском и почему-то травами. С Дагдаром их поставили рядом вполоборота, и аромат молодого леса — живого, полного весенней силы — сделался ярче.
Покосившись на жениха, Ула удивлённо подумала: «Знакомый запах, Скоггард. Ты пользуешься ароматной водой, как барышня? Нет, такой настоящий и приятный запах — терпкая древесная кора, молодая, ещё зелёная, и весенние маслянистые почки. Откуда в затхлой башне столько свежести? Не надышаться».
Аромат дарил Урсуле ощущение свободы и тихой радости. Впрочем, радость быстро улетучивалась, стоило ей вспомнить, где она и зачем стоит рядом с высоким и таким чужим мужчиной.
Старик начал церемонию с приличествующих моменту слов о Великом Пастыре, что ведёт души детей своих среди тягот жизни, о священности людских союзов и многочисленном потомстве.
«Уж от меня ты потомства не дождёшься, мерзавец. У меня кинжал в сапожке. И под матрасом тоже. Я умею с ними обращаться. Я тебе не Аласта», — со злорадством подумала Ула.
Как не хотела она смотреть на жениха, но глаза сами возвращались к ненавистному лицу. Ведь она так и не успела разглядеть его вчера. От природы мягкие черты сейчас смотрелись напряжённо резкими, желваки ходили под кожей. Скоггард так сжал челюсти, что, вероятно, мог перекусить и оружейную сталь. Глаза смотрели в одну точку, и Ула