— Надеюсь, не те же самые, что вчера, — проворчала Ула, накручивая на палец мокрую прядку: чужое имя царапнуло по сердцу.
Дождь и не собирался заканчиваться. Хотелось скорее раздеться, надеть сухую рубаху и рухнуть в постель, полностью зарывшись в подушки.
«И желательно одной». Настроение Улы скатывалось в пропасть мрака и безысходности.
Она почувствовала себя такой одинокой, стоя под дождём, одна посреди огромного чужого замка, не нужная никому, даже собственному мужу, что, с одной стороны, дарило успокоение, а с другой — отдавало обидой. Ула вспомнила Карвелла, который мелькнул и пропал в толпе. Она допускала, что ей померещилось: так хотелось поддержки и тепла. Наставник немедленно схватил бы её в охапку и утащил в дом, заставил бы завернуться в плед возле камина и выпить горячего взвара. Здесь позаботиться об Урсуле было некому.
Фин предлагал помощь. Он протягивал руку, чтобы она могла опереться на него, но идти с Личвардом Ула не захотела. Тон советника, когда тот говорил в башне о дружбе своего сына и невесты лорда, ей совсем не понравился. Кажется, Скоггард неправильно понял невинные слова, или Раян намеренно высказался настолько двусмысленно.
Ула осмотрелась. Оказалось, что с Личвардами приехал лекарь. Урсулу беспокоил один важный вопрос, а задать его она могла только Эилису.
— Я провожу леди Урсулу. — Кодвиг словно почувствовал её внимание, подал руку, и Ула с благодарностью откликнулась на жест.
— Как того хочет миледи. — Фин поклонился с лёгкой язвительностью, подцепил острым взглядом.
— Плохой враг, — прошептал лекарь так, чтобы его слышала только спутница. — Но другом не будет никогда, поэтому какая разница. Правда?
Она с интересом повернулась к Эилису. Лицо лекаря выражало спокойствие и сосредоточенность.
— Ваш враг или мой? Потому что верен Дагдару?
— Потому что верен себе. — На первый вопрос Кодвиг не счёл нужным отвечать. — Но вы хотели спросить о чём-то?
— Всё-то вы знаете. — Ула качнула головой, уже не удивляясь.
Они размеренно поднимались по лестнице. Насмешливый, подавляющий голос Фина слышался ниже, настигая и жаля. В Урсуле продолжали бороться тягучий жар и опасения перед сыном советника.
— Я древний, — неожиданно улыбнулся Эилис.
— О, вы совсем не старый человек, — воскликнула Ула.
Странный лекарь начинал ей нравиться, напоминая Харви. Вот и улыбается он почти так же — понимающе и по-доброму снисходительно к наивной юности.
— Почему он согласился на брак? — Ей не нужно было называть имя лорда, чтобы Кодвиг догадался.
— Когда-нибудь он расскажет сам. Такие вещи лучше узнавать от непосредственных участников событий. Очевидная причина — договор ваших родителей.
— Два года он не вспоминал о договоре.
— Жизнь изменчива. — Эилис любил говорить уклончиво и отстранённо.
— Дагдар ненавидит меня. И не из-за платья матери. — Она тихо добавила: — Он ненавидит меня, а я ненавижу его.
— Помните? Ненависть плохой советчик. — Эилис задумался. — Ему я говорю то же самое. Говорил много раз.
В его словах слышалось другое: «Мальчишка! Не хочет слушать старого, мудрого человека. Не знаю, как с ним бороться. Как спасти».
Почему-то она очень чётко услышала именно это. Ула не знала, что ответить, соглашаясь с каждым словом лекаря, но легче ей от этого не становилось.
— Каковы традиции брачной ночи в замке? — решительно выдохнула Урсула.
— Дагдар придёт к вам в комнату, если посчитает необходимым. — Тон Эилиса изменился, стал более выдержанным, осторожным, будто он обдумывал каждое слово.
Опустив голову, Урсула вошла в тот самый зал, откуда накануне вечером сбежал её жених.
26
Урсуле показалось, что всё повторяется. Она входит в зал, а лорд Скоггард стоит у стола, держит в руках кубок и кувшин с водой. Только платье на ней сегодня было другое — не такое красивое и изящное, к тому же мокрое и немного измятое после поездок в экипаже. Влажные волосы лежали как попало.
Представляя, как нелепо и жалко выглядит, она всё равно держалась прямо и встретилась взглядом с ненавистным мужем. Их поединок длился несколько мгновений. В серых глазах Дагдара яростный лёд сменился задумчивостью. Появилась складка между бровей. И он снова чуть не намочил скатерть, продолжая лить воду в кубок. А затем отвернулся от Урсулы, показав напряжённую спину и выбившиеся русые прядки, в которые так и хотелось запустить пальцы.
Одёрнув себя, Ула моргнула и с тоской огляделась. Она не увидела ни одного знакомого лица, ведь накануне не успела познакомиться со старостами деревень, помощниками советника и другими немногочисленными гостями. Советник Личвард взял на себя все заботы по увеселению и сопровождению каждого приглашённого. Скорее всего, и звал их на торжество он сам. Дагдар Скоггард показал удивительное равнодушие к устройству собственного бракосочетания.
Жениха и невесту усадили рядом во главе стола. Ни один не повернул головы друг к другу и не взглянул в сторону гостей. Зато Личвард вёл себя громко и, казалось, находился одновременно сразу в нескольких местах залы, произносил поздравительные речи и поднимал кубки. Урсула постоянно вздрагивала от его тостов, опасаясь, что гости потребуют от новобрачных показательных поцелуев. Но приглашённые, как это часто бывает за выпивкой и хорошей едой, вскоре позабыли, зачем собрались.
Иногда Урсула видела, как Аласта изящно плывёт по зале, пытается затеряться среди гостей, но неизменно привлекает к себе внимание. Она лучезарно улыбалась каждому, незаметно, изредка касаясь пальчиком разбитой губы. Ула и не разглядела бы теперь ранки. Госпожа Пэрриг живо поддерживала разговоры и очаровывала. Точно это она молодая хозяйка замка. Образец и идеал женщины. Вскоре грациозная фигурка в ярком наряде начала вызывать в Урсуле раздражение и обиду.
Несколько раз Ула покосилась на мужа, пытаясь понять, следит ли он за любовницей. Какое у него при этом лицо? Наслаждается ли впечатлением, которое Аласта производит на окружающих? Гордится или ревнует? Но за холодной, пусть и светлой маской Ула ничего не увидела. Дагдар пил только воду, ничего не ел и молчал.
Разглядела Урсула и Фина, что сидел за бутылкой вина в самом дальнем конце залы. Улыбка стёрлась, истаяла, будто нарисованная когда-то и смытая дождём. Кажется, впервые она увидела его другим. Тень легла на лицо, мрачная, неуловимая, но она добавила Финиаму сразу десяток лет. Ула заметила, как лицо его на мгновенье исказилось, когда он повернулся в их с Дагдаром сторону. Тут же Ула поняла, что смотрит Фин не на молодожёнов, а на портрет матери лорда над высокими креслами хозяев.
Среди всеобщего говорливого роя ещё один человек сидел тихо и задумчиво чистил яблоко. Эилис не участвовал в пиршестве, всем видом показывая, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Ула тайком смотрела на лекаря, продолжая слышать ответ на свой вопрос о брачной ночи. Мысленно фыркнула: «Лорд придёт в комнату жены, если посчитает нужным. А жена, значит, должна сидеть в полной готовности и ждать, когда господин соизволит обратить на неё внимание! Обойдёшься, Скоггард. Я тебе не вещь! Можешь не приходить!» Она расправила плечи и в раздражении осмотрела стол.
Есть хотелось невероятно. Ула не помнила, успела ли позавтракать. Вчерашний вечер и день свадьбы слились в один клубок событий и эмоций. Ужин накануне не состоялся, завтрак полностью стёрся из памяти. Кажется, Дана на бегу сунула ей в руки яблоко или что-то другое. Урсула не помнила, ела ли его, поэтому даже злость не смогла перебить её аппетита. Для начала она налила себе воды. Множество блюд привлекали внимание, манили, и выбрать оказалось трудно. Над столом витал аромат жареного мяса, специй и молодой листвы.
«Решил испортить мне ужин, муженёк⁈ Когда ты рядом, любой вкус будет с оттенком древесной коры. Купаешься ты в настоях из проклятой травы, что ли⁈»
Ула выбирала-выбирала среди разнообразия, и тут её взгляд упал на глубокую миску, где среди мутноватой жидкости плавали целые головки чеснока. Она замерла, подумала и решительно пододвинула к себе миску.
«Что же, муженёк мой ненаглядный. Приходи сегодня ночью. Надеюсь, тебе по вкусу чесночный аромат».
Подумав ещё немного, она переставила ближе блюдо с мясом. Не есть же чеснок просто так. Уле пришлось подняться, чтобы расставить вокруг всё необходимое. Присаживаясь обратно, она заметила, что Дагдар повернул голову и смотрит на неё.
«Смотри, хоть обсмотрись! Мне всё равно». Ула, не отвлекаясь на такие мелочи, как муж, достала головку чеснока, в другую руку взяла вилку, наколола на неё подрумяненного мяса и приступила к воплощению коварного, как ей казалось, плана.
Первые минуты она была полностью счастлива. От еды размягчилась, немного расслабилась. Один раз она всё же повернулась в сторону мужа, движимая любопытством и злорадным желанием увидеть его реакцию. В этот момент Ула яростно вгрызалась в очередную головку чеснока, от которого начинало давить и жечь в желудке. Развернулась, чтобы увидеть удивление и лёгкую иронию на лице лорда; рассечённая бровь была приподнята. Дагдар медленно отвёл взгляд, протянул руку, затянутую до середины ладони тёмной тканью, и через мгновенье перед Улой появилась вторая, точно такая же, чаша с чесноком. Чувствуя, что изнутри полыхает, Урсула еле сдержала икоту.
— Спасибо. У меня много. — Она утомлённо выдохнула в сторону молодого мужа, схватила не глядя кубок и выпила залпом всю воду.
У Дагдара чуть приподнялись уголки губ. Плавным движением он пододвинул к Урсуле другой кубок, и тогда она сообразила, что пила из кубка лорда, перепутав со своим. Как Ула ни боролась с собой, на щеках выступил румянец. Разгорячённая едой и смущением, она готова была сбежать, спрятаться от искрящегося, ироничного взгляда Дагдара.
«Прекрати, чудовище! Перестань смеяться над оплошностью той, кого готов принести в жертву сегодня ночью. Улыбайся, я хочу видеть, какой ты, когда счастлив». Сомнения разрывали её, тянули бедное сердце в разные стороны.