Она с трудом устояла на ватных ногах, когда Дагдар бережно опустил её на землю, уцепилась за камзол мужа, сапожки поехали по жиже.
— Скользко, — пискнула Ула, голос изменил ей.
Он промолчал, удержал, помогая сохранить равновесие. Строгое лицо даже не дрогнуло, а Ула разозлилась на себя за внезапный трепет перед лордом.
«Растеклась, что эта жижа, дурёха. Не до тебя ему. Скоггард не чувствует ничего такого и не думает о тебе. Главное — дело». Холодная мысль освежила и помогла собраться.
— Здесь. — Ула прижалась к стене, показывая, куда следует смотреть.
Она с замирающим сердцем следила, как муж, подобно ей в своё время, прошёл вдоль каменной кладки, тщательно выверяя каждый шаг по глинистой поверхности, скользкой от дождя. Несколько минут Дагдар изучал берег и воду внизу.
— Плыть против течения. — Вернувшись, он продолжал размышлять вслух. — Без лодки.
— Я хорошо плаваю.
— Забудьте.
Короткое сухое слово осадило Улу.
— Эилис прав. — Она сердито смотрела в сторону. — Вы упрямее осла.
— Вы не пойдёте со мной, — спокойно повторил Дагдар. — И для меня эта дорога не подходит.
— Высоты боитесь или водички? — Теряя терпение, Ула начала язвить, бросила на мужа презрительный взгляд. — Карвелл не испугался!
Дагдар молча развернулся и стал уходить. Прямая упрямая спина. Русые волосы скрыты накидкой, по которой стекала вода, но Ула продолжала видеть выбившуюся прядь на затылке.
— О Пастырь!
Схватившись за голову, Урсула кинулась следом, не разбирая дороги, забежала в самую глубокую лужу. Руки мужа подхватили, не дали зачерпнуть воды через край сапожек. Лицо Улы горело от стыда, внутри ныло раной.
— Простите, вы не можете ничего сделать в полнолуние. Я напрасно накинулась с обвинениями.
От растерянности она уткнулась лицом в грудь лорда, глаза боялась поднять. Почувствовала, как он вздрогнул, но донёс её до островка земли ближе к беседке, поставил, сам облокотился на ближайшую яблоню.
— Кодвиг совсем забылся, похоже. — Скоггард зло цедил слова сквозь зубы.
Она видела, как Дагдар побледнел, глаза горели яростью. Ула поспешила защитить доброе имя Эилиса:
— Лекарь не раскрывал ваших тайн. В прошлое полнолуние я видела в окно, как вы бродили по саду. Слепой и неосознанный, вы точно спали. А затем Фин со стражей увели вас.
Рука Дагдара, лежащая на тёмном стволе дерева, сжалась в кулак, он глубоко втянул воздух, пронизанный каплями дождя, а Ула сочувственно накрыла ладонью побелевшие костяшки пальцев. Он не убрал руки. Она смотрела на него. Казалось, что вода, попадая на лицо Дагдара, впитывается в кожу, оставляя чуть видимое сияние свежести и жизни. Ула решила, что ей почудилось, но ответ нашёлся сам собой.
«Эрргл… Он не отдал кровь в ритуале, но должна же как-то проявляться его сущность. Я толком не узнала Скоггарда, а в итоге их двое. Не слишком ли много для одной юной леди?»
Отчего-то Улу не пугало, что в её муже сосуществует две души, напротив, было интересно наблюдать за проявлениями того или другого. Они переплелись настолько тесно, что различить или разделить Дагдара и древнего вождя лесного народа оказалось непростой задачей.
— Хотите, сыграю вам? — Он склонил голову к её лицу, оказавшись ближе, заглядывая в глаза.
Кто из них? Дагдар или эрргл?
— Да.
Ула слегка сжала пальцы, лежащие на кулаке мужа, таким необычным рукопожатием поддерживая Скоггарда.
Ей хотелось, чтобы он знал, что она с ним и не оставит наедине с бедой. В тишине, где слышался лишь шорох дождя и мокрой листвы, они дошли до беседки, спрятались внутри. Флейта нашлась на скамье. Дагдар встал, расправил плечи. Тонкие пальцы прошлись по инструменту. Ула присела на скамью и зачарованно наблюдала за его действиями, напоминавшими подготовку к обряду.
Мелодия полилась чистой водой, сплетая невидимые узоры вокруг Урсулы. Нота за нотой, история, творимая флейтой, проникала в самое сердце. Она больше не чувствовала собственного тела, а состояла из маленьких искорок, которые сливались в единый поток, поднимающий над землёй.
— Дар, Дар, Дар… — звенела листва, птичьими голосами пели дождевые капли, отзывалось в биении пульса.
Ула была маленьким упругим семенем, лежащим в темноте земли. Чудесные звуки гладили её, бережно укрывали от зла. Она раскрывалась, выпуская на волю хрупкий зелёный росток, наполненной силой жизни. Росток пробивал себе путь к свету, подчиняясь мелодии флейты и силе её нежности. Нечто ширилось, растекалось внутри Урсулы, одновременно создавая жар и трепет. Невыносимо желанно. Мучительно прекрасно.
Она прорастала, становясь тугим бутоном. Сила скручивалась в спираль внутри Улы и расходилась по телу снова и снова. Пальцы Дагдара касались флейты, извлекая волшебные звуки, а Уле казалось, что прикосновения предназначены ей одной. Музыка вилась и струилась по телу, раскрывая лепестки цветка, где в центре была восхищённая Ула. Её губы приоткрылись будто для поцелуя, щёки порозовели. Она видела себя со стороны, сидящей на скамье в беседке, с запрокинутой головой, распахнутую настежь и стремящуюся к лесному эррглу, который создавал магию.
— Хватит на сегодня.
Мелодия оборвалась внезапно для ждущей неизвестно чего Урсулы.
Очнувшись, Ула обнаружила, что дождь закончился, а сквозь серую пелену пробралось робкое солнце. Стало светлее. Взгляд ясных глаз Дагдара — или эрргла древнего народа — с внимательной строгостью остановился на Урсуле. Кажется, что-то удивило его. Он недоверчиво всматривался в жену, хмурил широкие брови, с силой сжимая в руках флейту. Какая-то неясная неловкость повисла между ними.
— Мне пора. — Он с излишней поспешностью кивнул. — Не станем привлекать внимания. Я уйду, а вы позже. Из комнаты не выходите, скажитесь уставшей после поездки. Я пришлю верного человека с ужином.
60
После долгого дня Урсула и не думала об отдыхе. В комнату она, конечно же, вернулась, полежала в горячей ванне, но расслабляться себе не позволила. Разомлевшее тело отяжелело, а сумбур в мыслях ей пришлось долго разбирать и отбрасывать ненужные сейчас чувства. Магия музыки Дагдара надолго смутила и покорила Улу, губы продолжали ожидать поцелуя, обещанного мелодией флейты, невольно растягивались в улыбке, лицо горело. Жар опалил сердце. Она очень постаралась, чтобы подобные мысли не мешали думать о побеге и новых сведениях, которые она выудила из разговора с мужем.
Выходило, что доставить Дагдара в лес довольно сложно. Урсула слышала о людях, которые при зрелой луне спят с открытыми глазами и не помнят, что делали, куда ходили. Скоггарда можно привезти в нужное место или пройти весь путь пешком вместе с ним, но плыть по реке он сам не способен. По следам легко пройдёт Личвард-старший. Запах молодого леса ощущала не только Ула.
Подумав, она дождалась, когда высохнут волосы, попросила Дану подать платье и отправилась в библиотеку. Лорд велел не выходить из комнаты, но Ула нарушила запрет не для собственного удовольствия, а ради общего дела.
Шла она неторопливо, поглядывая на встречных слуг или стражу, всматривалась в поисках помощников из лесного народа. Ула не знала точно, сколько в замке верных им помощников. Горничные опускали головы, встречая жену хозяина, а потом шептались за спиной. Воины из охраны покоев вытягивались перед леди Скоггард, приветствуя, но глаза их оставались пусты и равнодушны. Видела она и тех, кто с подозрением косился на неё, долго наблюдая издали.
Несколько раз она встречалась и с приятным — с ясными взглядами незнакомых ей людей. Эти лиц не прятали, смотрели открыто и сочувственно. Два стражника у лестницы поклонились леди Скоггард. Она не видела их раньше. Две пары хрустальных глаз были полны надежды.
«И стража! Работа Эилиса даёт плоды. Как ему удаётся?» Она обязательно спросит у лекаря, каким образом его сородичи появляются в замке, осталось благополучно добраться до библиотеки, а потом и до кабинета Кодвига.
Знакомые голоса, чужие быстрые и уверенные шаги вспугнули её. Урсула невольно прижалась к стене в тёмном уголке коридора. Вся содрогнулась от самодовольного тона и вторящего ему ласкового потока слов. Она вспомнила, что кабинет лорда где-то поблизости. Советник с сыном двигались навстречу, к тому самому скрытому месту, где замерла Ула. Кусая губы, она мучительно придумывала отговорку на случай, если будет замечена. Ладони вспотели от напряжения. Стена позади холодила спину и поддержала, когда задрожали коленки. Разумом Ула понимала, что Личварды её не тронут. Она нужна им, чтобы стать наследницей мужа. Понимала, но, соприкасаясь с мерзавцами, внутренне сжималась и хотела убежать. Ула лучше узнала мужа, и стало тяжело притворяться перед Фином, окунаться в грязную топь, куда затягивали её Личварды.
До Урсулы оставалось с пяток шагов. Тихо отступая вдоль стены в темноту, она боялась дышать, любой звук грохотом проходил по нервам. Советник замер, точно прислушиваясь, покрутил головой, распахнул ближайшую дверь и вместе с Фином скрылся внутри. Она выдохнула. Дверь в кабинет, прикрытая не полностью, притягивала внимание, и Ула подобралась так близко, насколько хватило храбрости.
— Вода поднимается. — Недовольные слова Фина она разобрала первыми. — Старые сливы с первого этажа не справляются. Как хочешь, но твои бездельники натворили что-то не то, отец.
— Вода — не беда. — Раян оставался бодр и ласков. — Работы важнее. Должно быть что-то ещё.
— Неужели тебе мало того, что собрали⁈
— Есть вещи, которых не бывает достаточно. Люди любят золото. Это ключик к их жизням и власти. Глупец Харви так этого и не понял. Впрочем, пришлось бы делиться.
— Худший вариант! — Возглас Фина прозвучал радостно. — Ты понимаешь, почему я так желаю скорее получить своё. У тебя своя жажда, у меня своя. Надо бы проучить лордёныша. Он стал слишком вольным. Я присмотрел одну девчонку для игры. Вполне в моём вкусе. Чистая, невинная, полная жизни. Хватит мне и тебе. Они так забавно скулят и умоляют отпустить, обещая молчать. Увидев её тело, наш болезный присмиреет. Особенно если намекнуть. Мне не нравится, что он приблизил к себе Улу.