Ула часто видела Фина, наблюдающего за ней жадным взглядом. У младшего чудовища было лицо человека, который ожидает самого желанного подарка. Он терпеливо ждал, чтобы обладание было слаще. Страх холодил спину Урсулы, сжимая сердце. Рано или поздно он снова попытается убить Скоггарда, несмотря на советы отца и нежелание того расставаться с жертвой. И тогда Фин заберёт себе вдову хозяина. Думать, чем это ей грозит, Ула не хотела.
— Вы знаете, как проходит праздник? — благосклонно и немного с иронией спросил Дагдар.
— Не думаю, что торжество отличается от тех, где я бывала в землях Бидгар. — Ула сидела напротив, чувствуя неловкость.
После ночи, проведённой в одной постели, Дагдар стал вести себя с ней более строго и сдержанно. Уле казалось, что она в чём-то виновата перед ним, но она не понимала, какую ошибку допустила. Может быть, муж понял, что она пыталась посмотреть на его руку? Урсула ни в чём не была уверена, потому как случалось и другое. Временами, когда Дагдар думал, что она занята чем-то иным, Уле удавалось увидеть, как лицо его смягчается, теплеет и он наблюдает за ней в замешательстве. В эти моменты Урсула, как никогда, жалела, что не умеет читать чужие мысли.
— Поклонение Древесному богу, застолье, танец жизни, выбор короля и королевы Древ, — с улыбкой перечислил Эилис.
— Поклонение Великому Пастырю, вы хотите сказать?
— В других поселениях — возможно. Вы же помните, куда мы едем?
— К лесному народу.
— Для нас важно присутствие эрргла в день Древесного бога. У леса не стало защитника, но мы верим, что он вернётся.
— Эилис. Неисправимый болтун. — Дагдар хмуро отвернулся к маленькому окошку.
Разговоры о вожде древнего народа ему не нравились, что не осталось тайной для Урсулы. Муж, конечно, всеми силами старался скрыть свои чувства, но та самая тонкая нить, связывающая их, позволяла Уле многое понимать. Не радовал его и лес за окном — мрачный, искорёженный болезнью, пустой. Всё напоминало о долге лорда земель. Лес ждал пробуждения. Ула всей душой желала помочь Дагдару, чувствуя то же самое.
После разорённого и мёртвого леса поселение встретило гостей пышной зеленью и многоголосьем. Всё цвело, распускалось или прорастало, наполняя деревенскую площадь с закоулками и дворами знакомыми ароматами молодой листвы и трав. Дагдар сразу просветлел, охватив взглядом дома, где каждый хозяин вывесил расшитые удивительными узорами полотнища — ими обычно украшали перила крылечек или ограду, — выставил живые цветы в открытых окнах и обвязал лентами деревья в садах. Урсула с радостью смотрела, как меняется лицо мужа. Он сам наполнялся жизнью и светом.
Дома Ула привыкла к простым, грубоватым празднествам, где пили много вина, громко смеялись и пели, отпускали весёлые шутки, не зная меры ни в чём, славя Пастыря как покровителя жизни и плодородия. Здесь же за радостным оживлением и неяркими украшениями были заметны строгость и выдержанность.
Улыбающиеся лица, сияющие хрустальные глаза жителей и нежная музыка скрипок окружили чету Скоггардов, подхватили в неспешный, но всё-таки водоворот, ненадолго унося в мир, где Личвард не стоял за спиной тёмной тенью. И Ула с готовностью подчинилась порядку торжества, сопровождая мужа. Она интересовалась жизнью маленького сообщества, отвечала на поздравления, улыбаясь в ответ, а Дагдар, склонив упрямую голову перед волшебством места и момента, позволил себе приоткрыться ей, держал за руку, отчего Урсула поднималась ещё выше над миром. Погода досталась в подарок — солнечная и ясная.
Они вместе поклонились самому старому дереву в поселении, коснулись соединёнными ладонями шершавой коры, обняли широкий ствол. Ула услышала тихий шёпот Дагдара, произносящего слова, которых она не разобрала. В нём говорил вождь лесных жителей, исполняя положенные ритуалы.
Вместе они сидели за столом, где не ставили вина, только воду в кувшинах, освящённую лордом земель или скорее эррглом древнего народа, — чистую, освежающую душу, а не только тело. Стражей ни Дагдар, ни Ула не замечали. Однако воины внимательно следили за деревенскими и за каждым движением хозяина.
— Танец жизни! Танец истинного выбора! — раздались голоса за столом.
Эилис, сидящий по другую руку от Скоггарда, наклонился, чтобы слышала и Урсула:
— Традиционный танец выбора пары.
— Тот, где завязывают глаза и дарят поцелуй в финале⁈ — Оживившись, Ула отставила кубок. — Посмотрим? — Она с надеждой поглядела на мужа.
Дагдар поднялся, увлекая её за собой к центру площади, где уже собирались юноши и девушки, а музыканты наигрывали быструю ритмичную мелодию. Два ряда людей застыли напротив друг друга, ожидая начала танца. Всем завязали глаза плотными платками. Зазвенело мелким серебром, ударили в бубны, запели скрипки, и задвигалось, заплелось ручейком, сжимаясь в тесное единство и расходясь, людское единство.
С горящими глазами Ула смотрела на танцующих, пытаясь угадать, кто с кем встретится в положенное время. Легко билось сердце в такт музыке. Движения пар оставались строгими и простыми, но позволяли каждому перемещаться по всей площадке, сменять партнёра, касаясь каждого рукой, обходить друг друга. Девушки смущённо смеялись, зрители хлопали в ладоши, отдавая предпочтение той или иной случайной паре. Зачастило и зазвенело, скрипки оборвали быстрый мотив, а деревенский голова зычно объявил:
— Сойдитесь ради жизни!
И пары в последний раз взялись за руки с тем, кто оказался рядом, потянулись друг к другу в осторожном поцелуе, не зная, кого встретят рядом с собой.
— Что, если так сойдутся двое парней или девушек? — Ула обернулась к Эилису. — Вот как те две милые брюнетки, например?
— Значит, в этом году им не играть свадеб, госпожа, — поклонился Эилис. — Всё просто.
— Неужели каждый из них доверяет выбору судьбы? Между ними возникает чувство? Настоящее?
— Ошибок не случалось никогда, — с важностью заявил Кодвиг. — Древесный бог ведает судьбы. Многие давно выбрали пару, но следуют общему правилу, испытывают друг друга. Истинная любовь не нуждается в примитивных подпорках из зрения, слуха или обоняния. На моей памяти лишь три раза избранники не сошлись в танце, что было к лучшему.
— По мне, просто деревенская традиция. — Дагдар с обычным скепсисом пожал плечами, не разделяя восторг Улы и гордость лекаря за наследие лесного народа; в лорде продолжали существовать две ипостаси, одну из которых он так и не принял до конца, а беседы о любви и выборе пары вовсе заставили его хмурить лоб.
Заметив в волосах мужа листву, которой было так много вокруг, Ула невольно протянула руку, зажала зелень в пальчиках, вынимая. Стряхнула несколько ростков с плеча. Наверное, нападало, когда они обнимали дерево. Дагдар помотал русой головой, язвительно усмехнулся:
— Вы отменно вошли в роль жены.
Она отбросила лесной сор, чувствуя, как задрожали губы. Иронично острый тон лорда кольнул насмешкой в распахнутое настежь сердце. Последние дни он то и дело бывал с ней резок без причины.
На тесной площадке собирались следующие пары. Сузив глаза, Ула решительно сделала пару шагов вперёд, пока Дагдар не окликнул её:
— Что вы делаете⁈
— Иду танцевать. — Ула развернулась с пылающим лицом.
— Но вы замужем!
— Вы уверены⁈ — прошипела Ула: она помнила о подданных и сдерживала себя, стараясь не привлекать внимания к ссоре.
— Я запрещаю, Урсула! Вас не станет целовать другой мужчина.
Удерживая жену за плечи, Скоггард наклонился ниже.
— Проклятье. — Она боролась с жаркими искрами от его прикосновений, с влечением к собственному мужу, которому была не нужна. — Да хоть кто пусть целует! Если муж — холодный камень.
Пальцы Дара разжались, губы двигались, точно он пытался сказать что-то, но слова застряли в пересохшем горле. Получив свободу, Ула встала к танцующим, а он и правда направился к столу, осушил залпом почти полный кувшин воды. У него было такое лицо, словно этот самый кувшин он желал вылить себе на голову.
«Остудись немного, Скоггард!»
Ула фыркнула про себя. Жена старосты помогала парам приготовиться к испытанию. Урсула велела надеть повязку и ей. Женщина замешкалась, растерявшись: никто из женатых никогда не входил в круг.
— Сделайте, как просит хозяйка, — шепнул Эилис, возникнув рядом. — Древесному богу угодно, чтобы это произошло.
65
В повязке Ула ощутила себя неуютно. Темнота подняла из глубин сердца детские страхи и растерянность. Маленькая девочка перед чёрным проёмом комнаты безумной матери — она снова была там, а за порогом дышит неизведанное. Чудовище ждёт её, шаг вперёд неизбежен. Ула была готова.
Покрутив головой, Урсула сжала зубы, заставила себя слушать музыку, ловить ритм телом, чтобы вступить вместе с остальными, не выбиться из единства с танцующими. Немного кружилась голова, а сердце выписывало замысловатые кульбиты, непривычные для решительной Улы. Она всегда справлялась с волнением, поборола себя и теперь.
«Пусть смотрит! Он заслужил!» Мстительные мысли о муже заводили и распаляли обиду, здравый смысл разбивался об упрямство Бидгар.
Замужние женщины никогда не принимали участия в танце выбора пары. Ула понимала, что поступок жены лорда вызовет кривотолки и оскорбит Скоггарда, но она так устала от его постоянного молчания и настороженности, от язвительной иронии, когда сама была особенно уязвима, потому что любила и начала доверять. Дагдар постоянно ускользал, а она не знала, есть ли у неё муж или только бесплотный дух, имя, за которым ничего нет.
Она чуть не пропустила вступление, но быстро поймала общее движение и влилась в единый поток фигур. Волнами подступали люди, и Ула со всех сторон чувствовала тепло тел и чужое дыхание, кто-то касался рук или клал ладони на плечи, кружа её в танце. Ула была напряжена, пока остальные развлекались. Но в итоге искры общего веселья завладели и леди Скоггард. На время она позабыла о тревожных мыслях.
Бодро играли скрипки, девушки вскрикивали и заливисто смеялись, натыкаясь на парней, убегая от невидимых партнёров или приближаясь. Замысловатый ручей, где юноши недолго кружили случайную пару, запутывался в узел, готовый рассыпаться по одному слову. Урсулу постоянно тянуло куда-то вправо, и неожиданно она догадалась, что на самом деле каждый из танцующих подчиняется не общему замыслу, а своему, только ему одному известному пути, следует за тонкой нитью влечения к избраннику. Она перестала сопротивляться, подчинившись силе, что билась под кожей. Силе, так похожей на рождённую флейтой Дагдара. Жизнь прорастала и тянулась к свету. Плотно скрученный бутон раскрывался внутри Улы.