— Эрргл-кин, пусть хранит вас Древесный бог. Он приближается.
81
Слуги из лесного народа остались позади. Финиам продолжал тянуть Улу за собой по переходам замка. Изредка до них доносился далёкий шум и голоса множества людей. Тогда Фин резко менял дорогу, уходя дальше от звуков, запутывая Улу. Она не успела хорошо изучить все пути, чтобы предполагать, куда они идут, но спустя некоторое время Личвард-младший втолкнул её в комнату и запер дверь.
— Что происходит? — пропел сладкий голос советника.
Несмотря на натянутую нежность, в нём всё же прозвучали нотки недовольства. Ула отвыкла от Личварда-старшего, поэтому теперь её передёрнуло от отвращения. Она огляделась. Они находились в спальне Раяна. Примятая постель, камзол брошен на кресло, маленький столик с подсвечником завален бумагами. Советник продолжал работать и ночью, ни на минуту не выпуская всех нитей управления землями из жадных пальцев.
— Слуги взбунтовались, отец, — зло бросил Фин, выводя Улу в центр комнаты и продолжая следить, чтобы она не удрала, а подобная мысль сразу же зародилась в голове леди Скоггард. — Часть стражи перешла на их сторону. И говорят, в замке чужие, но я никого не видел.
— Наше дело завершилось успехом? — Раян поймал уставший и горький взгляд Урсулы.
Она почти услышала, как он пытается пробиться за броню, которую выстроила Ула, как скребётся коготками невидимая цепкая лапа. Не мощная и сильная, как бывает у хищников вроде волков или рысей, а тонкая паучья, чувствительная к малейшим колебаниям души противника. Она ощутила себя беззащитной, почти обнажённой перед ним. Подвески больше не было, Тайна Жизни не охраняла от злой воли, но отчего-то Ула различала чёрный кокон за плечами советника ничуть не хуже прежнего, а затем уверенно смогла смотреть в лицо врага. Он дёрнулся всем телом, отпрянул, прекратив прощупывать слабости Улы, и зашипел сквозь плотно сомкнутые губы:
— На ней нет подвески, сын.
Фин немедленно дёрнул ворот курточки, оголяя шею Улы.
— Говорила, не снять. Отвечай, дрянь, где украшение? — Он тряхнул её за плечи.
Ула смолчала, коснулась лишь взглядом — спокойным, без тени прежней ярости. Ей не давали покоя последние слова слуг, заронившие частичку света в сердце.
«Он приближается», — шептал древний народ.
В этих словах ей чудилось спасение и вера, даже в руках врага. Старший Личвард стоял, вытянув шею, и Уле снова показалось, что он весь погружен в чернильный мешок, из которого выглядывает только голова. В груди похолодело, не хватило маленького огонька тепла, оброненного друзьями. Но дрожала она недолго. Собственный огонь, искорка, показавшаяся почти неразличимой, озарила изнутри. Искорка, похожая на те, что рождала музыка флейты Дагдара и его любовь, оказалась сильнее страха перед мраком. В животе сделалось тепло. Это помогло расслабить плечи и всё тело. Ула ощутила новые силы.
— Нет подвески, но есть что-то другое. Это мешает мне, — не унимался советник. — Ничего не могу сделать!
Она никогда не видела его таким взволнованным, напряжённым и даже… испуганным. Блестящие, точно масло, глаза Раяна изучали лицо Улы, цепляли взгляд, заставляя погружаться в водоворот ужаса и тревоги. Он все ещё пытался проникнуть под панцирь, соединить свою тьму с её душой, но лишь скользил по поверхности.
— У неё другая защита. Я думал, что девчонку мешает подчинить подвеска, — задумчиво прошипел Раян. — Она была бы отличным щитом, но он успел…
Фин нетерпеливо вскинул руки, продолжая сжимать кинжал.
— Некогда разбираться. Кажется, я слышу шум. Надо действовать! Собрать воинов, которые остались на нашей стороне, уговорить остальных. Ты же умеешь! Всё сложилось, как мы хотели. Осталось выяснить, кто шляется по нашему замку, и убрать предателей.
— Ты убил мальчишку? — Советник заинтересованно повернул голову к сыну.
— В лесу. Глупец, он думал, что бог Древа поможет ему, весь камень залил кровью.
Личварда-старшего перекосило, даже тонкие губы затряслись.
— Это ты — глупец! Нельзя было подпускать лорда к алтарю!
— И ты веришь? Что за ерунда! Я долго подыгрывал тебе, поддерживал идею о тёмной силе и древнем враге. — Выплёвывая слова, Фин заводился, но не забывал об Уле, не позволяя сдвинуться с места. — Забавная игра, но она затянулась, отец! Старость помутила рассудок?
— Иди-ка сюда, сынок. — Напряжённый Раян внезапно растёкся патокой.
А Фин, точно подтягиваемый невидимой нитью, отпустил Улу и подошёл к отцу.
— Вот так, сынок. Вот так. — Окутывая тонкой паутинкой из звуков и мягких движений пальцами, старик приник к широкоплечей высокой фигуре, обхватил руками голову Фина, приблизил лицо к уху. — Тебе не понадобится, а мне пригодится перед лицом древесного принца. — Шипение было тихим, но Ула всё равно различила слова — Важна каждая капля.
Она стояла точно замороженная, не чувствуя ног, наблюдая, как к губам Раяна потянулось нечто тонкое и извивающееся, выходящее прямо из уха Фина. Словно чернильный росчерк промелькнул между ними, осел на губах советника, а тот немедленно облизал их. Руки разжались, и Фин был свободен. Совсем свободен. Он потёр лоб пальцами, тряхнул головой, возвращаясь к реальности.
— Так что делать, отец? — Он стал рассеян, пытался сосредоточить взгляд, что получилось не сразу.
— Что хочешь, мой мальчик. Как всегда. Все возможности в твоих руках, и нет преград.
Советник словно потерял весь интерес к делу и к собственному сыну. Ула впервые заметила на лице Фина растерянность.
— А она? — Сын советника положил тяжёлую ладонь на плечо Улы.
— Пригодится, если завтра мы будем живы, — отстранённо пожал плечами Личвард-старший. — Неплохое прикрытие, чтобы выбраться из замка, но не для меня. — Поколебавшись, он сделал шаг к Урсуле, и тут же морщась, отступил в тень комнаты. — Только помни, что, убежав, ты потеряешь всё. Кроме жизни, разумеется. Иногда приходится сломать выстроенное ради спасения.
Схватившись за голову, Фин издал почти животный рык. Ула видела, как раздирает его от неразрешимых противоречий, от отчаянья и невозможности снова стать ведущим в игре, которую он вёл столько лет. Какие-то силы вмешались и спутали карты.
— Ты можешь уйти, — спокойно сказала Ула, хотя внутренний голос требовал мести и наказания для убийцы мужа. — Без меня тебе легче скрыться, Фин.
— И не мечтай, что я оставлю тебя без своего общества. — Он поднёс кинжал к её лицу, верхняя губа приподнялась, обнажая крупные крепкие зубы, словно он желал рвать ими жертву. — Пошли!
В коридоре они метнулись в сторону от ближайшей лестницы, где слышался быстрый топот ног и скрежет стали. На бегу Ула обернулась, успела заметить блеск шлемов стражи. Друзей или врагов — не разобрала. Фин больно дёрнул за руку. Он не рассчитывал на помощь воинов. Времени разбираться не было.
В конце концов они оказались во внешней галерее третьего этажа с видом на внутренний двор, приостановились. Ула немедленно попыталась освободиться, забилась в цепких руках, но кинжал второй раз резанул по коже на шее.
— Ловкая пташка, — задыхаясь, прохрипел Фин ей в ухо. — Я не позволял тебе уходить.
Они стояли у самых перил. Фин прижимался сзади, не выпуская Улу из объятий. Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы осветить серую плитку внутреннего двора, отражалось в воде, которая разлилась по всему первому этажу. Фин набирался сил и думал. Его дыхание выравнивалось, а Ула смотрела на тёмные ворота, закрывавшие вход в замок. Ни на что не надеясь, не предполагая чуда. Просто наблюдала, как раскрываются тяжёлые створки, а тёплые искры внутри сердца стремятся наружу, пытаясь достичь желанной цели.
Вместе с Личвардом-младшим они смотрели на бегущих воинов, одетых кое-как, в явно наспех сделанные доспехи, но с оружием в руках; на жителей поселений, вооружённых дубинками, топорами и вилами.
— Карвелл, — прошептала Ула, узнавая наставника, влетевшего во двор на коне.
Фигуры людей выглядели мелкими и хрупкими, но она узнала начальника стражи. Рядом мелькнуло лунное серебро волос Эилиса.
— Карвелл! — громко закричала Ула, вкладывая в голос всю силу, на какую была способна.
Он поднял голову. Карвелл заметил свою хозяйку. Лекарь тоже смотрел на них с Фином. Замковая стража, небольшой отряд из пяти человек, ринулся на атакующих. Всё завертелось людским водоворотом. Фин отпрянул вместе с пленницей в глубь галереи, но любопытство взяло своё, и они вернулись к бортику.
— Вояка никогда мне не нравился, — прошептал Личвард. — Надо было убить его, а не отпускать.
Гвалт, поднявшийся внизу, перекрыли короткие мелодичные наигрыши. Ула удивлённо переводила взгляд с Карвелла, мелькавшего в гуще атаки, на людскую массу, пытаясь понять, откуда льётся мелодия. Звуки врывались в толпу мощной волной, постепенно стихающей, баюкающей тихим оплетением нот. И вскоре стража заметно сникла, потеряла боевой запал, больше отбивалась, а не нападала. Отряды же, что ворвались в замок, не стремились убить врага, а лишь расчищали себе путь.
Воины закачались на месте, опустив руки с оружием. Все расступились. И тут Ула выхватила взглядом фигуру, возвышающуюся над остальными. Не в силах разглядеть отдельные черты, она всматривалась, насколько позволяло её стеснённое положение в руках Фина.
Тонкий, угловатый человек в коричнево-зелёных одеждах держал флейту у губ, и последние звуки заставили стражу осесть на плитку двора. Он поднял лицо к галерее, сделав шаг вперёд, не совсем уверенно, чуть сгибаясь влево, будто что-то тянуло его вниз. Ветер трепал зеленоватые пёрышки волос, тело напряглось переплетением узлов и тонких волокон, наполненных соком живого растения или древа. Однажды Урсула уже видела такие волосы и соединение ветвей с человеческой плотью. Сердце кольнуло — не то болезненным воспоминанием, не то радостным ожиданием чуда.
— Ведьмацкий подменыш!
Фин не позволил ей долго стоять. Поволок дальше, упирающуюся и постепенно теряющую силы. Неожиданное спасение, промелькнувшее рядом, сделало Улу менее собранной. Ей начало казаться, что они вечность бегут по коридорам и этажам, а погоня, следующая за ними, заводит их всё глубже и глубже.