— Вы словно дрались, — заметил американец.
— Меня не очень вежливо обыскивали, — признался юноша.
Бриллиантовый крест тяжело висел на груди. Майкл Карл пожалел, что не оставил его вместе с короной в тайнике в королевском поезде.
— Боже, да кто же вы? Ходячий ювелирный магазин? — сквозь дыры рубашки крест всё-таки привлёк внимание американца.
Майкл Карл сухо рассмеялся.
— Примерно. Имущество моего бывшего хозяина. Он не хотел, чтобы эта вещь попала в руки Оборотня, и так как меня уже обыскали, передал ее мне. Я должен отвезти крест в Peйн и передать властям. Эта вещь — большая помеха для меня.
Он снял крест и протянул американцу. Если продолжать играть роль откровенного парня, это лишь подтвердит его версию: он американец, ставший адъютантом принца.
— Что-то такое я уже видел, — объявил его хозяин. Глаза Майкла Карла сузились. — Вспомнил. Он был на выставке драгоценностей Короны на каком-то благотворительном мероприятии. Можно было заплатить полгрудена и осмотреть драгоценности, платье для коронации и всё остальное. А деньги шли на бедных. С этим связана какая-то легенда. Один из лучей креста должен быть полый, и в нём хранится осколок стрелы, которая сделала Себастьяна мучеником. Крест может носить только наследный принц, а на всякого другого, кто его наденет, ляжет проклятие.
— Ну, к этому-то я готов, — вздохнул Майкл Карл. — Давай, проклятие, делай своё дело, — он снова надел крест на шею и скрыл его сверкание под пижамой, которую заставил его надеть американец.
— Кстати, как вас зовут? Мне не нравится всё время говорить «вы», — заметил Майкл Карл, пряча крест.
Американец странно улыбнулся.
— Фрэнк Эриксон. А вас?
Майкл Карл был готов к ответу. Сделав выбор из запаса в семь имён, он небрежно ответил:
— Джон Стефенсон. Вот мы и познакомились.
Фрэнк Эриксон рассмеялся и пошёл отвечать на стук в дверь. Немного погодя он вернулся, усадил Майкла Карла спиной к подушке и поставил ему на колени поднос с блюдами, от которых шёл пар.
— Вот это я называю сдой, — довольно промолвил юноша, когда все блюда были открыты. — Вы и представить себе не можете, через что я прошел за последние два месяца. Не ешь то, и не ешь это.
— Но ведь за сдои приближенных его королевского высочества не должны так следить, — возразил американец.
Майкл Карл постарался исправить оплошность.
— О, мы тоже не могли есть то, что запрещено его королевскому высочеству. А запрещено было все вкусное, — добавил юноша с горечью, хотя и с набитым ртом.
— Что вы собираетесь теперь делать? — спросил его хозяин, убирая с постели последнюю опустевшую тарелку.
— Собираюсь ускользнуть отсюда, если смогу, добраться до Рейна, отдать это, — он показал на спрятанный крест, — и уплыть на первом же пароходе.
— Послушайте, — прервал его американец, — на самом деле я представляю здесь американскую газету и направлен сюда в поисках неизвестных сведений об этом Оборотне. Вы можете сообщить мне все необходимые сведения, и я больше не должен буду терять время, делая вид, что собираюсь карабкаться в горы. У меня кружится голова, когда я смотрю из окна второго этажа. Вы поедете в Рейн со мной. Вы сыграете роль моего шофёра. Мой собственный шофер, узнав, куда я собираюсь, тут же меня покинул. Паспорт у вас есть?
Майкл Карл покачал головой.
— Это меня и тревожит, — признался он.
— Ну, я немного знаком с американским послом и смогу уладить это ваше дело.
— Но это причинит вам множество беспокойств, — с сомнением пробормотал юноша.
— Вовсе нет, — ответил американец. — А ваш рассказ будет стоить любых беспокойств. Вы ведь расскажете мне всё? — с тревогой спросил он.
— Все, что я знаю об Оборотне, это имя, голос и место, где он живет сейчас.
— Это уже не мало. Ну, ладно, пора спать. Если что, позовите. Я в соседней комнате.
Хозяин неслышно вышел, оставив Майкла Карла смотреть на угасающий в очаге огонь. Совсем недавно он чувствовал сильную усталость, но теперь спать совершенно не хотелось. Провидение, судьба или что иное заботящееся о нём тоже не спало.
Американец заинтересовал принца, но у него появилось странное ощущение, что Фрэнк Эриксон — имя такое же подлинное, как и Джон Стефенсон. Кстати, Джон — Иоганн — и Стефан действительно принадлежат к семи именам, которыми его наградили при рождении.
Огонь в очаге потухал, тени удлинялись. Юноша закрыл глаза. Почему-то он был очень счастлив. Может, потому что наконец-то освободился.
Послышался резкий скрип, Майкл Карл лениво повернулся, и утреннее солнце ударило ему в глаза. Американец стоял у открытого окна и выглядывал наружу.
— Неужели обязательно вставать так рано? — раздраженно спросил юноша. Плечо у него ныло, да и ноги поторопились сообщить, что они ещё с ним.
— Доброе утро! Вы наконец проснулись? Уже одиннадцатый час, — с улыбкой сообщил Фрэнк Эриксон своему гостю.
Майкл Карл виновато сел.
— Не может быть!
— Но это так. И боюсь, если вы в состоянии, нам пора в путь. Я кое-что слышал о нашем друге оттуда, — добавил хозяин, кивнув в сторону окна.
— Я знал, что он не позволит мне уйти так легко, — удовлетворённо пробормотал беглец. — Придётся мне уходить одному. Если вы дадите мне взаймы пару башмаков…
— Мы выезжаем через час, — сообщил ему американец. — Я принес вашу ливрею. Помните, вы мой шофёр. Вас мне дал на время издатель ведущей газеты Рейна.
— Но это я влип в эту историю и не хочу впутывать в неё вас, — возразил Майкл Карл. — Я уйду один.
Он с трудом выбрался из постели и еле сумел устоять. Немного погодя снова сел. Не то что ходить, он и стоять-то не мог. Поэтому, хочет он того или нет, теперь юноша целиком зависел от помощи американца.
— Не говорите ерунды, а лучше позавтракайте, пока я осмотрю ваши ноги.
Американец опять словно по волшебству произвёл на свет божий нагруженный едой поднос и свою сумку первой помощи.
— Пойдёт, — подытожил он, сменив последний бинт.
— Сапоги Генриха вам велики на два размера, так что они не причинят вам неприятностей, пока вы выполняете приказы и не суетитесь.
— Но что скажут о шофёре, которые не только не ведёт машину, но и стоять не может? Вы сразу себя выдадите, — торжествующе заявил Майкл Карл.
Эриксон улыбнулся ему.
— Машину поведу я сам, а для публики у нас найдётся убедительное объяснение, не сомневайтесь. Вы будете делать, как вам сказано!
Юноша переварил приказ и только спросил:
— И что я должен делать?
Американец походил взад и вперёд по комнате, потягивая себя за прядь волос. Неожиданно он остановился в ногах широкой кровати.
— Мы поднимались в горы, — начал он.
— Вы недалеки от действительности, — прервал его Майкл Карл.
Эриксон взглядом заставил его умолкнуть и продолжил.
— Я поскользнулся и упал, и вы вытащили меня из пропасти, но пострадали сами. Это была моя вина, и поэтому я так тревожусь о вас и стараюсь побыстрее отвезти в Рейн Хозяин всем будет говорить, что вы мои проводник, я это организовал, а в Рейне решат что я нашёл вас в горах. Говорите на моравийском?
— Чуть-чуть. Только то, что усвоил за последние два месяца. Вы ведь знаете, при дворе говорят по-английски.
Эриксон нахмурился.
— Ну, придётся попробовать. Помните, вы мой проводник и упали в горах. А теперь наденьте это.
Он показал тёмно-зелёные бриджи и куртку с высоким воротником того же цвета и чуть ли не силой надел их на Майкла Карла. Всё подошло относительно неплохо, кроме чёрных сапог, которые действительно оказались велики. Но это помогло надеть их поверх повязок.
— Неплохо, — заметил американец, закончив, когда Майкл Карл присел перед зеркалом. — Если прилепите несколько полосок пластыря на эти царапины, наша история станет ещё правдоподобней.
Юноша послушался и осмотрел отражение Бледное лицо в зеркале слегка искажал пластырь на щеке, но Майкл Карл печально признал, что всякий, кто видел бывшего наследного принца, сразу его узнает В Рейне придётся не высовываться. Как-нибудь отдать крест и потом сидеть взаперти, пока Эриксон не договорится с американским послом и не получит паспорт.
Эриксон упаковался очень простым методом, побросан все вещи в два саквояжа и сжимал края, пока сумки не закрылись. Не очень аккуратный, зато быстрый способ. Надел потертую шинель и старую шляпу. Взял оба саквояжа и направился к двери.
— Сейчас приведу машину, — бросил он Майклу Карлу, — а потом мы с Гансом поможем вам выйти.
Юноша услышал внизу шум мотора, потом кто-то поднялся по лестнице. Ждать пришлось недолго. Ганс оказался конюхом, улыбающимся светловолосым парнем, примерно ровесником Майкла Карла. Он поклонился и застыл в ожидании приказов.
Вскоре, подобно вихрю, ворвался американец, и у беглого принца появилось ощущение, что его подхватила буря. Ганс под градом приказов сумел поставить Майкла Карла на ноги и частично провёл, частично вынес его через дверь и по лестнице.
Хозяин гостиницы, «трус», как презрительно называли его люди-волки, стоял, улыбаясь и кланяясь, его пухлые руки играли с краем не очень чистого передника. Улыбка у него была чуть напряжённая, и Майкл Карл понял, что, несмотря на изобретательность американца, хозяин подозревает, кто такой на самом деле его неожиданный гость, и очень хочет побыстрее от него избавиться.
Они вышли во двор гостиницы, и юношу осторожно усадили на сидение небольшой серой машины. Ганс ушел, глуповато улыбаясь и щупая серебряную монету, какой давно не видел. Очевидно, такие богатые путешественники, как этот американец, не часто останавливаются в гостинице Короны.
Американец сел за руль, и они выехали. Прощально проскрипела вывеска с плохо нарисованной короной. Майкл Карл оглянулся через плечо. Он надеялся, что больше никогда не увидит гостиницу Короны.
— Какие нелепые здесь дороги, — неожиданно заметил его спутник. — Возле Рейна они не хуже, чем в Америке, но стоит отъехать на десять миль от города, так начинается просто ужас.