По площади скакали последние чёрные плащи, хладнокровно стреляя на скаку. Баррикада была преодолена, её защитники отступали, а лошади спешившихся чёрных плащей толпились у основания ступеней. Урич, широко размахивая саблей, приближался к Майклу Карлу. Стрельба теперь почти прекратилась, перейдя в рукопашную схватку, и чёрные плащи побеждали.
Принц, тяжело дыша, прислонился к холодному камню. На какое-то мгновение о нём забыли. Он мрачно заметил, что королевский штандарт в его руках превратился в обрывки, испещрённые тёмными пятнами. Но у него не было времени на такие мелочи.
Человек в крестьянской блузе хрипло закричал:
— Возьмите его, раньше чем они возьмут нас!
Все, кто его услышал, пять или шесть человек, подчинились и бросились к Майклу Карлу. Но наткнулись на саблю.
— Держитесь! — кричал снизу Урич. — Держитесь! Юноша пытался, но ему всё труднее становилось поднимать руку. Сильно болела царапина на щеке, и острые края камня впивались в спину. Он больше замечал эти неудобства, чем усилия людей, пытавшихся добраться до него.
Человек снизу снова что-то крикнул, и враги с ворчанием отступили. Их предводитель поднял руку. Майкл Карл догадался, что последует за этим, и упал, услышав, как пуля ударилась в ногу святого над ним.
С торжествующим криком его противники бросились на Урича и чёрных плащей. Урич, выйдя из себя из-за предполагаемой смерти принца, встретил их обнажённой сталью, и когда чёрные плащи поднялись на следующую ступень, сопротивления они больше не встретили.
Никто не сдавался: отчаянные защитники баррикады сражались, пока не падали под ударами сабель или пуль. Чёрные плащи очистили ступени собора, но и сами потеряли десятерых.
Майкл Карл встал на колени. Было очень тихо, и утреннее солнце зажгло крест у него на груди живым пламенем. Стрельба внизу стихала, и на краю площади показались серые мундиры иностранного легиона.
Юноша осторожно поднялся, хватаясь руками за камень. Смятый королевский штандарт лежал у его ног, и с риском потерять равновесие он наклонился и поднял его. Урич и уцелевшие черные плащи с тупым удивлением смотрели на него, как на воскресшего из мёртвых.
Алый ручеёк, становясь все гуще, стекал по ступеням; он окрасил сапоги одного бойца из черных плащей, который сидел, тяжело дыша. На глазах у принца этот человек глубоко вздохнул, лег и застыл.
Поблизости лежала и кобыла со шкурой, изорванной сапогами. Майкл Карл тупо смотрел на нее. Она хорошо послужила ему, и казалось невероятным, что такая грация и красота лежит неподвижно на ступенях собора, грязная и изломанная.
Подошёл Урич, он двигался медленно, как старик.
— Они всё ещё удерживают собор, ваше высочество. Но их немного, только Кобенц и его офицеры.
Так вот куда скрылась группа ярко одетых офицеров, которые исчезли, поняв, что проигрывают бой.
Майкл Карл устало прислонил голову к ногам святого. Они взяли площадь и ступени, но ещё предстояло взять собор.
— Проведите перекличку, — медленно приказал он.
Урич взглянул на чёрных плащей, ещё остававшихся на ногах.
— Нас десять, не считая вашего высочества.
— А когда начинали…
— Нас было сорок, ваше высочество.
Юноша осмотрел площадь. У большого фонтана в центре лежала лошадь головой в воде, рядом с ней распростёрся чёрный плащ. По крайней мере один раз защитники баррикады попали в цель. Мимо мёртвой лошади и её хозяина без строя приближались солдаты иностранного легиона, и с ними, аккуратный вплоть до последней начищенной пуговицы, прямо шагал полковник Гримвич, помахивая тростью — знаком своей власти.
Чёрные плащи во главе с Майклом Карлом собрались на верху ступеней, а плоды их с таким трудом одержанной победы лежали у их ног и за баррикадой.
Гримвич остановился, увидев эти ужасные ступени, и потом, посмотрев вверх, коснулся шапки концом трости. Принц ответил на приветствие рукоятью сломанной сабли — лезвие лопнуло, когда он бросился вниз, спасаясь от пули, — и пошёл вниз навстречу полковнику.
— Вам здорово досталось, ваше высочество, — заметил полковник.
Майкл Карл кивнул.
— Кобенц еще удерживает собор, но ваша дорога свободна. Мы его выкурим. Трудно было внизу?
Гримвич улыбнулся — впервые с тех пор, как юноша познакомился с ним.
— Пожалуй. Но мы очистили город. Теперь пойдём в крепость. Мои ребята позабавились сегодня утром. Оставить вам подкрепления?
— Если сможете выделить десяток… — нерешительно начал Майкл Карл, оглядывался на горстку чёрных плащей на ступенях.
— Ничего нет легче, — сердечно сказал полковник. — Кортленд, десять человек его высочеству. Хауптан уже на подходе, — продолжал он, пока десять человек отделялись от серых рядов и поднимались по ступеням, — и герцог захватил водопровод. С Иннесбергом мы договоримся за два дня. Ну, нам пора. Я сообщу его величеству о том, что здесь произошло, — вторично подняв в приветствии трость, полковник со своими людьми двинулся к крепости.
Майкл Карл снова повернулся к собору. Его необходимо было взять. Но, глядя на серые каменные стены и массивную дубовую дверь, он решил, что сделать это будет нелегко.
Перехватив рукоять сломанной сабли, он заколотил ею по двери.
— Именем короля требую, чтобы вы сдались! — крикнул он.
Они подождали, но двери оставались закрытыми и тихими. Майкл Карл понимал, что это требование сдачи — формальность, и не ожидал ответа.
— В последний раз требую вашей сдачи. Пушки крепости нацелены на собор, — он надеялся, что там есть пушки. Голыми руками собор не взять.
И на этот раз пришел ответ — глухой звук, похожий на шум моря в спирали раковины. Очевидно, внутри что-то происходило. Кобенц трус, хотя достаточно ли он труслив, чтобы открыть дверь при такой угрозе? Но Майкл Карл не принял во внимание архиепископа.
Для маленького человека собор был всем миром, и один-единственный выстрел, задевший его камень, для него хуже святотатства. Услышав об угрозе, он набросился на осаждающих.
С глухим стуком дверь распахнулась. Майкл Карл помигал, стараясь что-нибудь рассмотреть в полутьме ослепленными солнцем глазами. В дверях стояла маленькая фигура в алом плаще; он видел этого человека в комнате заседаний Совета, там он держал в руках серебряный крест.
Фигура слепо смотрела вперёд, яркий свет так же ослепил архиепископа, как и Майкла Карла; сморщенный рот болезненно искривился; руки человек широко развел, защищая красоту церкви за собой. Затем, по-видимому, увидев принца, он сделал шаг вперёд и положил жёлтую ладонь на руку юноши.
— Вы не причините вреда… вреда всему этому? — взмолился он, указывая на убранство собора. — Они там, берите их, — и он показал на высокий алтарь.
Послышался резкий хлопок, алая фигурка покачнулась, но, даже падая, архиепископ умоляюще смотрел в лицо Майклу Карлу.
— Вы не причините… — прошептал он.
— Мы не повредим собор, — пообещал принц.
Архиепископ Рейна ещё раз мирно вздохнул и покинул единственное место на земле, которое любил больше всего. Маленькая фигурка в алом платье неподвижно лежала у одной из прекрасных колонн собора.
Майкл Карл в сопровождении Урича и своих людей вошёл в собор. Внутри в ожидании выстрелов они разделились на две колонны и пошли по двум проходам между сидениями. Теперь, когда глаза его привыкли к темноте, юноша хорошо видел алтарь и на ступенях возле него группу офицеров.
Один из них неожиданно закричал, и звук его голоса, сопровождаемый эхом отражений, заполнил собор:
— Святилище! Мы требуем права святилища!
Майкл Карл подумал о маленькой алой фигуре у входа.
Он мрачно шёл дальше. Заметив, что на некоторых чёрных плащей подействовал этот крик, он крикнул в ответ:
— Для тех, кто нарушил право святилища, его не существует. Вы убили архиепископа у его собственной двери.
Чёрные плащи вновь двинулись вперёд. Стоявшие у алтаря слышали их шаги, но не могли видеть приближавшихся.
Майкл Карл предпринял последнюю попытку предотвратить кровопролитие:
— Сдавайтесь, не стоит лить кровь за того, кто стал на путь предательства, — и приведите его с собой.
— Мы сдаёмся, и мы обезоружили Кобенца, — пришёл ответ.
Они приближались медленно — жалкая кучка людей в изорванных грязных мундирах. И среди них, прихрамывая, с руками, связанными за спиной собственным поясом, Кобенц. Его коварная усмешка исчезла, жёлтые глаза смотрели вперёд, ничего не видя, а на пурпурных губах выступила пена.
Чёрные плащи обезоружили офицеров, и вскоре, связанные и сломленные, те стояли перед Майклом Карлом. Кобенц перестал быть человеком. Он бросился на камни пола и пополз к сапогам принца, издавая нечленораздельные звуки, подобно животному.
— Сжальтесь, сжальтесь! — кричал он.
Майкл Карл отвернулся.
В проходе раздался звон шпор, и юноша оторвал взгляд от этой твари, пожелавшей стать королём. Приближался один из людей-волков. Он отдал месть Майклу Карлу.
— Его величество сообщает, что город в наших руках. Он будет здесь через пять минут.
Принц поблагодарил его. Неожиданно он почувствовал себя страшно усталым и больным. Мозаичный пол покачнулся. Когда он попытался повернуть голову, щеку прорезала боль. Майкл Карл решил, что война ему не нравится.
С площади послышались приветственные крики. Это наверняка шел Ульрих Карл. Юноша повернулся и неуверенно двинулся к двери. Следовало расчистить ступени.
Но прежде чем он достиг двери и её несчастного охранника, кто-то вошел.
У Майкла Карла перехватило дыхание. Этот человек не мог быть американцем. Высокая величественная фигура в алом плаще и в украшенной драгоценностями шляпе. Юноша взглянул на себя, на собственную изорванную рубашку, на которой качался алмазный крест, на забрызганные кровью брюки. Потом посмотрел в улыбающееся лицо короля, почувствовал, как тот обнял его за плечи, и услышал его голос:
— Брат, ты ранен?
— Не думаю, — ответил Майкл Карл и сразу почувствовал себя вновь молодым. Огромный груз ответственности свалился с его худых плеч.