Елена просила Кристину с Антонио остаться, она чувствовала себя лучше, имея с кем разделить свою боль, но Кристине хотелось скорее покинуть эти места. Хоть она и очень подружилась с Еленой, и считала её чуть ли не сестрой, остаться она не могла. Ей было слишком больно сознавать, что Греция, её любимая Греция, отняла у неё единственного сына, которого она горячо любила. Она пока была не готова остаться здесь. Но обещала писать Елене, и звонить по возможности. Она согласилась пожить у них в доме до того, как будут оформлены все бумаги.
Формальности не заняли много времени, и вскоре супруги Маньяни уехали в Италию. Кристина, как и обещала, писала подруге, и иногда звонила.
И вот из писем она где-то через полгода после происшествия узнала, что как-то раз, поздно вечером, в дом Аристотеля постучали, и когда он вышел на стук, там уже никого не было, но на крыльце лежал свёрток. Аристотель занёс его в дом, они с Еленой развернули и с удивлением обнаружили ребёнка, мальчика, месяцев трёх-четырёх. Малыш оживлённо двигал ручками и ножками, и, казалось, был всем доволен. Аристотель обегал всю деревню, но никто ничего не видел. Ночи очень тёмные, и скрыться было легко. Но Елена уже поняла, что это подарок небес, вместо утерянной дочери.
«Бог сжалился надо мной, — писала она Кристине, — я назвала мальчика Марио. Мы опять счастливы с Аристотелем. Пусть мы уже не молоды, но успеем его воспитать. Малыш такой прекрасный! Ты бы видела! Если бог помог мне, он и тебя не оставит, я уверена, ты ещё молода. Приезжай, хочется тебе показать нашего Марио».
После письма Кристина разрыдалась. Она была искренне рада за Елену, чего не могла сказать о себе. После рождения Марио она хотела детей, но у них ничего не получалось. Антонио тоже хотел, но потом смирился. Она думала, что Ставрос не хочет, чтобы у неё были дети от Антонио, и тоже успокоилась. Но теперь сказала мужу, что прошёл год, и она хотела бы отправиться в морской круиз по Средиземному морю. Ей хочется навестить Елену, посмотреть на ребёнка. Антонио обрадовался, что жена немного ожила, и проявила хоть какое-то желание.
Год после пропажи Марио дался им непросто. Дела шли неважно, некоторые подразделения бизнеса пришлось закрыть. Всё было пущено на самотёк, так как не вызывало у Антонио былого энтузиазма. Он потерял смысл жизни, и не видел, для чего ему теперь столько денег. Как привидения ходили они с Кристиной по дому, почти не разговаривая. Он вяло просматривал отчёты, которые не возбуждали в нём ни малейшего интереса. Но, хоть и со скрипом, бизнес шёл, и они могли позволить себе морской круиз.
Не откладывая дело в долгий ящик, они купили билеты на круизный лайнер, и через неделю отправились в путешествие. Маршрут они спланировали таким образом, что конечным пунктом должна быть деревня Елены, где они планировали остаться на несколько дней, понянчится с малышом.
Круиз проходил спокойно. Кристина была спокойна, но не весела. Антонио даже подумал, что зря затеял всё это. Но как-то раз, вечером, Кристина вышла на палубу, полюбоваться звёздами — ночи на юге очень тёмные и звёздные. Она задумчиво взирала на небо, когда вдруг обратила внимание на двух дельфинов, резвящихся за бортом. Дельфины подплывали довольно близко, выпрыгивали из воды, что-то радостно стрекотали. Кристина смотрела на них с улыбкой, и вдруг внезапно вспомнила слова старой гадалки о двух дельфинах, увиденных ею в хрустальном шаре, и о том, что дети не могли утонуть. Смутная догадка озарила её, но она не могла поверить, слишком невероятным было то, что ей показалось. Но настроение её, тем не менее, улучшилось.
Она спустилась в каюту, сняла чёрные одежды, которые не снимала со дня исчезновения Марио, и надела голубое платье в обтяжку. Ей ведь было всего тридцать восемь. Муж был поражён. Он обнял жену, и пригласил в ресторан. На его удивление, она не отказалась. Она заказала разные блюда, бутылочку дорогого вина, и ела с большим аппетитом. В тот вечер они много танцевали, и Антонио показалось, что молодость вернулась, он страстно обнимал жену, она прижималась к нему, такого с ними давненько не случалось. Потом она не удалилась, по обыкновению, в свою каюту, а осталась у Антонио. Эта ночь превзошла всё его ожидания. Пожалуй, такой он жену никогда не знал. И после того, как, утомлённая страстью, она уснула, он ещё долго любовался ею, и поглаживал по разметавшимся волосам.
Наутро Кристина с аппетитом позавтракала, смеялась и дурачилась. Антонио не переставал удивляться перемене. Но такая Кристина очень ему нравилась, и он был чрезвычайно доволен. Ему казалось, что они молодожёны, отправившиеся в свадебное путешествие.
Всё шло, как запланировано. Они заехали к Елене и Аристотелю, Кристина бурно выражала восхищение малышом. Она целовала ему ручки ножки, качала и баюкала.
«Как он прекрасен! Вылитый Марио! Я так завидую, тебе, Елена!» — говорила Кристина, передавая ребёнка матери.
Елена и сама гордилась им. Тем более что Аристотель всегда хотел сына. Но внезапная мысль посетила Кристину: «Елена, пожалуйста, покажи мне картины Марины. Ведь она рисовала?»
«Да», — ответила Елена, и повела её к комнату дочери, где развесила по стенам оставшиеся картины.
Там, на фоне морского пейзажа, на них в разных видах были изображены две фигурки, а в море были видны спины дельфинов. Все картины, а их осталось три, были на одну тему, и изображали одно и тоже, но немного по-разному.
«Она всегда рисовала это, — сказала Елена, — туристы хорошо брали. Были и немного другие, но всё очень похожи».
Кристина вздохнула. Её невероятная догадка получала подтверждение. Но она была современной женщиной, и не верила ни во что. Она ничего не сказала Елене, только попросила разрешения взять одну из картин себе. Елена с радостью отдала.
Вскоре отпуск закончился, и супруги Маньяни засобирались домой. К тому же Кристина вдруг неважно себя почувствовала, кружилась голова, поднялась температура. Поэтому домой они решили лететь самолётом. Тепло расставшись, они договорились не забывать друг друга, и улетели.
Дома обеспокоенный Антонио вызвал врача, который не нашёл у неё ничего особенного. «Должно быть, перегрелась на солнце», — заметил врач, — но всё-таки посоветовал сдать анализы.
Кристина и сама чувствовала что-то необычное, и поэтому не замедлила воспользоваться советом. Как гром среди ясного неба для неё прозвучал диагноз: «Беременность».
Через некоторое время они с мужем с огромной радостью узнали, что будет девочка. Как её назвать, они уже знали. Она сообщила радостную новость Елене, и та была искренне обрадована. Обе надеялись, что на этот раз море не отнимет у них ничего. Хотя до этого ещё было очень долго, и они могли смело наслаждаться счастьем.
Маска
Всегда, когда он входил в комнату, взгляд его невольно падал на маску. Правду сказать, маска имела весьма устрашающий вид, и немного пугала его, но он её не трогал. Кто-то подарил ему маску около месяца назад, сейчас он даже не мог вспомнить, кто. Очевидно, кто-то из многочисленных друзей, часто бывающих у него дома. Вроде, как он смутно припоминал, маску привезли откуда-то из Южной Африки. Как она оказалась на стене в спальне, он тоже не мог вспомнить. Но это неудивительно: когда приходили гости, он всегда много пил. Но она, несомненно, несколько оживляла спартанский интерьер.
Но сейчас его мысли были заняты другим. С минуты на минуту должная прийти Ева. Всё лето её не было в городе, потому что остаться дома она считала моветоном. В этот раз она, кажется, отдыхала в Италии. Он успел соскучиться, и с нетерпением ждал её. Он купил бутылку её любимого вина и виноград. Он отлично знал, что Ева ревностно следит за фигурой, и это максимум, что она может себе позволить. Но виноград Ева обожала.
Еву она знал ещё со школы. Они всегда дружили, а в последних классах стали иногда и спать вместе, но это, к сожалению, ничего не изменило. Он был твёрдо уверен, что Ева никогда не выйдет за него замуж. Она тяготела к роскоши и деньгам, а его жалкие доходы и ещё более жалкие перспективы вряд ли могли её прельстить. Но, к его огромному удивлению, даже после удачного замужества Ева не оставила его. Они продолжали встречаться, тайком от её мужа, разумеется, но его даже такие крохи с барского стола вполне его устраивали. Ева была капризна и непредсказуема, она обладала особым шармом, и это делало её неотразимой в его глазах. Но сейчас обстоятельства несколько изменились. У него появилась девушка. Девушку звали Стелла, она была, в противоположность Еве, смуглой брюнеткой. Такой смуглой, что он иногда называл её мулаткой. А однажды Стелла со смехом призналась, что в её жилах течёт капля африканской крови. Он встречался со Стеллой чуть больше месяца, и она, это было очевидно, считала их отношения серьёзными. Сам он так не думал. Стелла была чрезмерно ревнива, и это значительно осложняло общение. Но, как бы там ни было, они продолжали общаться, во многом благодаря настойчивости Стеллы, и это обстоятельство накладывало некую тень на его отношение к Еве.
Звонок в дверь раздался неожиданно. Он вздрогнул и побежал открывать. Ева стояла на пороге благоухающая и безумно красивая. Прямо с порога она бросилась к нему на шею, испачкав его в губной помаде. Он втащил её в комнату.
— Привет, дорогая! Тебе не стоит уезжать так надолго! Я сгораю от страсти!
Ева надула губки. Он вспомнил, что Стелла всегда передразнивала эту манеру Евы, называя её надутой гусыней.
— Я сама ужасно соскучилась! Но провести лето здесь для меня убийственно, ты же знаешь. В Италии, конечно, тоже скучновато, но… не без приятных моментов. — Она кокетливо поиграла глазами.
— Как?! — Он шутливо погрозил ей пальцем. — Ты нашла какого-то мачо? Я этого не вынесу! Мало того, что у тебя есть муж, я с этим кое-как смирился, но ещё и итальянский любовник… Это уже слишком, дорогая Дездемона! — Он сделал вид, что собирается задушить её.
Ева засмеялась. Он тоже рассмеялся, гладя на неё.