Столь представительного войска на Руси не собирали, пожалуй, со времен Владимира Мономаха. Это первое войско за два столетия, которое можно считать не войском какого-то князя, а в полном смысле русским войском.
Славная победа на Дону не освободила Русь от ига. Еще слишком сильна была Орда и слишком разобщена Русь. Дмитрий Донской после разорения Москвы Тохтамышем продолжил платить дань ордынским ханам.
Но один из важнейших результатов можно оценить по словам из Духовной грамоты Дмитрия Донского: «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великим княженьем».
То есть впервые великое княжение Владимирское не получалось по ярлыку, а передавалось великим князем сыну в качестве наследства.
И вот мы дошли до Ивана III.
Именно этот великий князь сумел объединить под своей властью все русские земли, считавшиеся зависимыми от Орды, сумел отразить внешние вторжения. Он прекратил поползновения рыцарей на русские земли и даже заставил Ливонский орден платить дань.
Иван III беспощадно пресекал все попытки сепаратизма, попытки расколоть Русь. В это время пытался отколоться от Русских земель «Господин Великий Новгород», боярство и купечество которого наживалось на торговле в составе Ганзейского союза. Крайне выраженный сепаратизм был подавлен в ходе войны, когда на реке Шелонь войска Ивана III нанесли новгородцам сокрушительное поражение. А когда московские (точнее, уже русские) войска подошли к Новгороду, простые новгородцы передали город Ивану III.
В области государственного управления Иван III фактически создал институты, характерные для суверенного государства. Наиболее значимым был выход в 1497 году письменного свода законов – Судебника, вводившего единые законы для всей Руси.
Иван женился на византийской принцессе Софье Палеолог. Такой уровень династических отношений был достигнут впервые со времен Владимира Мономаха. Именно тогда наша страна обзавелась своим гербом в виде черного двуглавого орла на золотом поле. Исходно это герб дома Палеологов.
И если ранее московские князья признавали более высокий статус последних ордынских ханов, то теперь они не только не считали их выше, но даже не признавали полностью равными себе, на что недвусмысленно намекает легенда о растоптании Иваном ханской басмы.
О том же говорит и Лызлов в своей «Скифской истории».
Беззаконный царь (Ахмат. – А. Б.), не в силах срамоты своей терпеть, в лето 1480-е собрал немалую силу: царевичей, и улан, и мурз, и князей, и скоро-устремительно пришел к Российским рубежам. В Орде же своей оставил только тех, кто не мог оружием владеть… Великий князь же, посоветовавшись с боярами, решил совершить благое дело. Ведая, что в Большой Орде, откуда пришел царь, вовсе не осталось воинства, тайно послал свое многочисленное войско в Большую Орду, к жилищам поганых. Во главе стояли служилый царь Уродовлег Городецкий и князь Гвоздев, воевода звенигородский.
Царь же не ведал о том.
Они, в лодьях по Волге приплыв в Орду, увидели, что воинских людей там нет, а есть только женский пол, старики и отроки. И взялись пленить и опустошать, жен и детей поганых немилосердно смерти предавая, жилища их зажигая. И, конечно, могли бы всех до одного перебить.
Но мурза Обляз Сильный, слуга Городецкого, пошептал своему царю, говоря: «О царь! Нелепо было бы великое сие царство до конца опустошить и разорить, ведь отсюда и ты сам родом, и мы все, и здесь – отчизна наша. Уйдем же отсюда, и без того довольно разорения устроили, и Бог может прогневаться на нас».
То есть здесь мы видим не только «беззаконного царя», который не был чингизидом и потому не мог считаться даже ровней московскому князю. Здесь говорится о том, что уже и Поволжье воспринимается как наша земля, как часть Отчизны.
Характерной оценкой деятельности Ивана III в летописях можно, пожалуй, считать следующие слова.
Сей блаженный и достохвальный великий князь… многие княжения присовокупи и силу умножи, варварскую же нечестивую власть опроверже и всю Русскую землю данничества и пленения избави, и многие от Орды данники себе учини, многа ремесла введе, их же прежде не знахом, со многими дальними государи любовь и дружбу и братство сведе, всю Русскую землю прослави…
Таким образом, мы очень кратко обрисовали превращение московских князей из правителей небольшого удела в суверенных правителей огромной державы, имеющей статус, равный царствам и королевствам, – в государей всея Руси!
Глава 7Служилые люди
Русь прошла путь от великого князя к государю. От группы почти независимых друг от друга княжеств к единому централизованному государству.
Но все исторические процессы при всей своей глобальности – дело рук людей. И не только правителей и их ближайших сподвижников, но и той людской массы, которая в истории скрывается за словом «народ». От этих людей также зависит, какие исторические процессы будут дальше направлять путь страны.
Как показала история Киевской Руси, объединение всех земель под одной рукой, и даже под рукой выдающегося политика вроде Владимира Мономаха или Ярослава Мудрого, оказывалось временным и держалось на авторитете и могуществе конкретного правителя. И после его смерти единство сразу давало трещину. Но в те времена иначе и быть не могло.
В Киевской Руси каждый удельный князь был правом и законом своего княжества, сам распоряжался ресурсами княжества, имел собственную дружину, собирал рать со своих земель. Внутри удельного княжества были боярские вотчины, защищенные древним правом. И в них уже боярин выступал полновластным хозяином. А отряды бояр составляли основную военную силу любого удельного княжества.
В период возвышения Московского княжества независимость удельных князей была несколько ограничена. Роль их военных дружин была снижена, как и роль приводимого ими ополчения. И произошло это благодаря нарождавшемуся сословию – служилому дворянству.
Если в XI–XIII веках, когда впервые упоминаются дворяне, речь идет, по сути, о служилых людях княжьего двора, то в период Великого княжества Московского говорится уже о людях, владеющих пожалованными поместьями с крестьянами и являющихся на службу к князю «конными и оружными». И эти служилые люди уже не воспринимали себя людьми какого-то конкретного удельного князя. На них опирался уже владетель земли Русской. И если на Куликовом поле стояли перед врагом в основном княжеские дружины да пешая рать, то на Шелони и Угре – главным образом служилые дворяне и «дети боярские». И даже князья-воеводы приводили с собой уже не дружины, а служилых своей земли, как было в 1445 году при отражении литовского вторжения: «Слышавъ то можаичи княже Ивановы Андреевича, и събрася ихъ 100 человекъ детей боярскихъ, а воевода у нихъ князь Андрей Васильевичь Луговица Суздальского; а княжихъ Михаиловыхъ Андреевича 100 же головъ детей боярскихъ, а воевода у нихъ князь Иванъ Федоровичь Судокъ; а княжихъ Васильевыхъ Ярославича 60 человекъ детей боярскихъ на помочь пришли».
Каждый дворянин должен был прибывать на зов воеводы «конным и оружным» и при достаточном размере поместья приводить с собой так же экипированных людей – боевых холопов. Количество приводимых воинов определялось величиной поместья дворянина и рассчитывалось по числу четвертей земли: «…а с вотчин и с поместья уложеную службу учини же: со ста четвертей добрые угожей земли человек на коне и в доспехе полном, а в далной поход о дву конь».
При Иване III практически вся военная служба легла на плечи служилых дворян. Но были и сложноустранимые недостатки поместного войска. Дворянин должен был заниматься и своим поместьем, поэтому на службе проводил не все время. Если он этого не делал, то разорялся, а земли его и крестьяне обычно скупались монастырями и боярами-вотчинниками. Положение дворянина среди сослуживцев определялось не личными достоинствами, а богатством (числом воинов) и древностью рода. Дворянское войско в силу специфики формирования, а также будучи конным, мало годилось для постоянной защиты городов. И наконец, дворян не хватало для обеспечения всех военных нужд огромного и продолжающего расти государства.
Необходимость охраны городов и засечных линий, защищавших от набегов кочевников, привела к появлению еще одной категории служилых людей – городовых и служилых казаков. Первое летописное упоминание о городовых рязанских казаках встречается в наказе великого князя Московского Ивана III к великой княгине Рязанской Агриппине: «Твоим служивым людям… и иным и городовым казакам быть всем на моей службе, а ослушается кто и пойдет самодурно на Дон в молодечество, их бы ты… велела казнити». Неудивительно, что городовые казаки впервые упоминаются именно в связи с Рязанью – Рязанское княжество располагалось на границе с ордынскими землями и первым принимало удар из степи.
На плечи городовых казаков легла задача несения гарнизонной службы в городах, находящихся под угрозой набегов, и на засечных линиях. По сути, это были постоянные гарнизоны. Казаки являлись преимущественно пешим войском, и потому именно им пришлось в русском войске осваивать «огненный бой» – стрелковое огнестрельное оружие.
Казаки селились прямо по месту службы. Они получали землю, но без крестьян, и работали на этой земле сами. Кроме кормления с земли казаки получали освобождение от всякого «тягла» и государево жалованье.
Казаки, менее дворян привязанные к земле и служащие на границе, внесли огромный вклад в расширение русских земель. Казаком был покоритель Сибирского ханства – Ермак Тимофеевич. Казаками были осваивавшие Сибирь и Дальний Восток Ерофей Хабаров, Василий Поярков, Семен Дежнев. Казаки создавали на новых рубежах остроги, в которых и несли дальнейшую службу, а уж за ними приходили купцы, крестьяне, государевы чиновники.
Еще одна категория служилых людей, складывающаяся параллельно с городовым казачеством, – пушкари. Пушкари, как и казаки, получали земли и жалованье. Но жалован