Но татарин – враг столь подвижный и проворный, что, зная это, с двадцатью или тридцатью тысячами всадников отвлечет армию, отправив в то же время некоторое число по другой дороге опустошать страну, что они проделают с такой скоростью, что удар будет нанесен прежде, чем русская армия получит предупреждение… В конечном итоге сотня их всегда обратит в бегство двести русских, если только это не будут лучшие воины.
Или воспоминания гетмана Жолкевского о битве под Клушиным.
Битва продолжалась долго; как наши, так и неприятель, особенно же иноземцы, несколько раз возобновляли бой. Тем из наших, которые сразились с московскими полками, было гораздо легче; ибо москвитяне, не выдержав нападения, обратились в бегство, наши же преследовали их…
Битва сия происходила 4-го июля. Иноземцев погибло до 1200 человек, москвитян же наиболее погибло во время преследования оных в разных местах; и у нас также не обошлось без потери; был убит ротмистр Ланскоронский, одних товарищей, кроме пахоликов, погибло более ста, лошадей эскадронных, за исключением тех, коих излечили, погибло более четырехсот.
И это о сражении, в котором русская армия превосходила поляков численно в 6 раз.
Что же изменилось за три с половиной столетия между Клушиным и Сталинградом?
Изменилось то, что при Петре Великом было возрождено служение Отчизне в качестве величайшей доблести. В Российской империи стали воспитывать дворян, будущих офицеров, как патриотов, чье высшее право – жить и умереть за Родину. Империю защищали солдаты «от русской земли», из крестьян. В русской армии не было более иностранных наемников. А во времена Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины Великой стала невозможной и служба иноземных офицеров, если они не были готовы стать «русскими» навсегда.
И если под Нарвой шведы разбили втрое более многочисленную русскую армию, то уже при Лесной, спустя 8 лет, 12 тысяч русских солдат разгромили 16-тысячный корпус одного из лучших шведских генералов – Левенгаупта. И через год, под Полтавой, шведская армия была полностью уничтожена.
После смерти Петра слава русского оружия продолжала расти. При Анне Иоанновне русские войска под командованием Миниха не знали поражений. Спустя полстолетия после Лесной, при Цорндорфе, русские из-за бездарного командования Фермора были обойдены с тыла, управление нарушилось, строй распался. Это уже победа. Но Фридрих Великий не смог вырвать победу у русского солдата.
Пруссаки увидели совершенно незнакомое для них зрелище: хотя порядок битвы был нарушен и ряды разорваны, но, расстреляв все свои патроны, русские стояли, как истуканы в строю… На месте павшего строя вырастал новый, снова подвергавшийся той же участи; легче было их убивать, чем принудить к бегству.
И вскоре Фридрих был наголову разбит Салтыковым при Кунерсдорфе в сражении, которое он тактически почти выиграл. Русская армия в той войне в первый раз взяла Берлин.
В «век золотой» Екатерины русская армия считалась в Европе «одной из лучших», а такая оценка означает, что просто лучшей. И только русская армия оказалась способна противостоять армии Наполеона. Причем не просто противостоять, но разбить ее, завершив войну в Париже. Русские войска с неповторимым другими армиями мужеством сражались с солдатами Наполеона под Шенграбеном, при Прейсиш-Эйлау, под Смоленском и Бородином, под Дрезденом и Лейпцигом.
Есть фраза, приписываемая Наполеону в связи с Бородинской битвой: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми».
Кому бы на самом деле ни принадлежала эта фраза, она очень верно отражает суть русской армии. И поражения в отдельных сражениях и даже войнах – Крымской и Русско-японской – воспринимались как очень досадное и пока не преодоленное, но явно временное отклонение.
Сегодня для большинства граждан России наша военная история – это почти непрерывная череда побед даже над самыми сильными противниками, это история славы русского и советского оружия.
С чем же связано, кроме частых побед, такое отношение? Скорее всего, оно связано с особым восприятием патриотизма в России и СССР. У нас не было тесного «междусобойчика» средневековой Европы, породившего европейский космополитизм, когда нет особой разницы, живешь ты в австрийском или прусском королевстве. России пришлось развиваться в стабильно враждебном, ксенофобном окружении, воспринимавшем ее как обнаглевшего варвара, которого обязательно нужно поставить на место.
Эта гордость способна подвигнуть на правильные, героические поступки. Гордость за страну, за народ, за семью, за отца и так далее. Другое дело, что право гордиться нужно заслужить, нужно, как говорят, «быть достойными своих предков». У нас гордость за подвиги предков – это не способ показать свою крутизну или покачать права. Достоин – можешь гордиться, не достоин – иди и не позорь их. Это ясно понимали в СССР в момент Сталинградской битвы. Но такое понимание активно вымывается из сознания людей сегодня.
Именно такая «деятельная» гордость за своих предков и дает ту самую непобедимость. И именно поэтому человек антисоветский, который ненавидит СССР и советский период, – он обязательно антирусский. И человек, который презирает и не признает досоветский период развития нашей страны, – он тоже антирусский. И чем больше таких людей, тем меньше у нас остается «непобедимости» наших предков. Тем меньше шансов у нас сохранить не преодолимый никаким врагом рубеж в наших душах – наш «внутренний Сталинград».
Глава 13Закат империи
8 сентября 1854 года в Крыму, на берегах реки Альма, произошло сражение, в котором после очень долгого перерыва часть русских войск без приказа, по причине деморализации, оставила вверенные позиции.
Это сражение русская армия проиграла. А командующий франко-англо-турецкой армией маршал Сент-Арно сказал о русских войсках: «Их тактика отстала на полстолетия».
К сожалению, отстала не только тактика. В сражении на Альме русские имели более устаревшее, чем у врага, вооружение. В русской армии, например, практически не было нарезных штуцеров. Россия располагала в основном парусным флотом, тогда как ее противники преимущественно паровым.
А спустя 50 лет после поражения на Альме начнется Русско-японская война, в которой русские армия и флот не выиграют ни одного (!) сражения. Тогда же Российскую империю сотрясет первая революция.
В первой половине XIX века Российская империя находилась на пике своего могущества. Это была громадная держава, имевшая самые большие людские ресурсы, самую большую в мире армию и огромное влияние на Европу и европейскую политику. Держава, победившая Наполеона и освободившая Европу. Русские войска вошли победителями в Париж. Еще в конце XVIII века Александр Безбородко сказал: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выстрелить не смела!» При Николае I этот принцип был действительно реализован. Российская империя подавляла восстания в соседней Австрийской империи, прекращала своей волей войны между Пруссией и Данией, освобождала Грецию от турецкого владычества.
Но тогда как?! Как могла произойти такая метаморфоза: великая держава, ведущий игрок мировой политики, и вдруг…
Может, что-то прогнило в фундаменте, на который держава опиралась?
Может, стоит попробовать осмотреть этот фундамент?
Фундаментом любой страны являются ее подданные. На них опираются государственные институты и общественные объединения в стране. И от связи с этой опорой зависит и авторитет власти, и скорость и эффективность ее реагирования на изменения в обществе.
Из кого же состояло общество Российской империи в XIX веке?
Главной опорой страны и престола в XIX веке традиционно считалось дворянство. Типичный верный служилый дворянин – это офицер, «слуга царю, отец солдатам». Со времен Московского княжества и до первых Романовых служилое дворянство несло на своих плечах бремя защиты государства от внешних врагов. Оно охраняло засечные линии, отражало набеги татар, сражалось с ливонцами, поляками, шведами и литовцами. При Иване Грозном дворянство сыграло свою прогрессивную роль, оказав помощь царю в низвержении власти боярства, в укреплении самодержавия, абсолютной монархии, в централизации страны.
При Петре Великом дворянству было четко расписано, какую оно должно нести военную, светскую или придворную службу. Не было дворянства без службы и службы без дворянства.
Но после Петра положение дворянства стало меняться. После его смерти дворяне влиятельных родов стали записывать своих детей на службу с момента рождения. И совершеннолетие дворянские дети встречали в уже совсем не детских чинах. Служба постепенно трансформировалась в бутафорию, в изображение службы.
Процесс ускорился после изданного Петром III манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» и подтвержденного Екатериной II в «Жалованной грамоте дворянству» от 1785 года. Этим манифестом отменялась обязательная 25-летняя служба государю и Отчизне. Но что гораздо важнее, привилегии, данные дворянству за обязательную службу, сохранялись. Они остались после отмены того, за что они давались. Дворяне по-прежнему не платили податей, распоряжались жизнью крепостных, имели значительные преимущества перед другими сословиями.
В войнах с Наполеоном и особенно в войне 1812 года дворянство доблестно сражалось, но уже в какой-то мере по инерции, по традициям служения. Все больше дворян вместо службы занимались своими поместьями. Обычные такие помещики, быт и мировоззрение которых прекрасно показаны Гоголем в «Мертвых душах». И чем больше дворян предпочитало оставаться помещиками, тем менее понимали представители остальных сословий, на чем основаны дворянские привилегии. Почему дворяне занимают наиболее хлебные должности? Почему имеют право распоряжаться жизнью крестьян?