Вехи русской истории — страница 23 из 25

4. Государственный суверенитет РСФСР провозглашается во имя высших целей – обеспечения каждому человеку неотъемлемого права на достойную жизнь, свободное развитие и пользование родным языком, а каждому народу – на самоопределение в избранных им национально-государственных и национальнокультурных формах.

5. Для обеспечения политических, экономических и правовых гарантий суверенитета РСФСР устанавливается…

ДЕКЛАРАЦИЯ

о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики от 12 июня 1990 г.

Мы уже говорили о центробежных тенденциях в нашей истории. А теперь рассмотрим их на примере нашей страны в новейшей истории.

С центростремительными тенденциями было более-менее понятно – все больше стирались различия по уровню жизни, образованию между советскими гражданами в разных регионах страны. Все больше смешивались народы СССР, поскольку любой гражданин мог жить в любой из республик нашей державы. Все меньше граждан могли различить представителей разных народов по первому взгляду на них. Советский народ был объективной реальностью.

Но откуда возникали центробежные тенденции?

Как ни странно, их истоки – в желании и необходимости укрепить государство.

Если первое время развитие СССР подстегивали ясное представление о цели государственного строительства и развития, а также внешнее давление и понимание, что делать для выхода страны в ряд развитых держав, то после Великой Отечественной картина стала размываться.

Ряды партии, понесшей в годы войны страшные потери, пополнились множеством хороших, смелых, но случайных людей, не владевших теорией и не понимавших, что они строят. То есть было понимание на бытовом уровне, что нужно сделать, чтобы народ жил богаче и сытнее.

Но и решения принимались уже на бытовом уровне. Укрупняли колхозы, «накачивая» их техникой после упразднения МТС, осваивали целину, создавали вместо отраслевых министерств территориальные совнархозы, запускали массовое строительство малогабаритного жилья.

Хрущевские реформы вообще вызывали и вызывают множество споров, удостаиваются множества оценок и характеристик – от волюнтаризма до оттепели. Но главное следствие всех этих реформ осталось за кадром.

За время хрущевского периода власть в СССР перешла от партийных организаций и Советов к чиновникам. Все вопросы на всех уровнях разрешались уже не на партсобраниях и не постановлениями Советов, а решениями представителей трестов, главков, министерств. В стране все более очевидно устанавливалась власть чиновника – бюрократия.

Роль бюрократии была велика и при Сталине, однако при нем эта роль была важной, но подчиненной. Теперь же власть чиновников стала всеобъемлющей. И народ это почувствовал. И отреагировал. Первый звонок прозвенел в Новочеркасске.

В 10:00 около 200 рабочих сталелитейного цеха прекратили работу и потребовали повышения расценок за их труд. В 11 часов они направились к заводоуправлению, по пути к ним присоединились рабочие других цехов, в результате около заводоуправления собралось до 1000 человек.

Люди требовали от начальства ответа на вопрос «На что нам жить дальше?». Вскоре появился директор завода Б. Н. Курочкин. Заметив невдалеке торговку пирожками, он попытался разрядить обстановку шуткой: «Нет денег на пирожки с мясом – ешьте с ливером». Также есть вариант «жрите» вместо «ешьте». Однако по версии очевидца Николая Артемова, директор произнес другую фразу: «Вместе будем пирожками питаться». Эта фраза вызвала негодование рабочих, директора начали освистывать и выкрикивать в его адрес оскорбления. Курочкин скрылся, однако именно его фраза послужила поводом для последующих событий.

Здесь можно говорить и о провокаторах из бывших уголовников, и о глупости и ошибках отдельных лиц. Но сами события стали разворачиваться после объявления о повышении цен на мясомолочную продукцию. И трагическим оказалось бездействие местного Совета в возникшем конфликте. Все решалось силами правительственных органов всех уровней. И местное начальство общалось не с народом, а с вышестоящим начальством.

В 10:00 Н. С. Хрущеву было доложено о забастовке в Новочеркасске. Он тут же связался с первым секретарем Ростовского обкома А. В. Басовым, министром обороны Малиновским, руководителями МВД и КГБ, приказав всеми возможными мерами подавить сопротивление. В Новочеркасск была направлена группа членов Президиума ЦК КПСС в составе: Ф. Р. Козлов, А. И. Микоян, А. П. Кириленко, Л. Ф. Ильичев и Д. С. Полянский. Прибыл также секретарь ЦК КПСС, бывший председатель КГБ СССР А. И. Шелепин. Маршал Р. Я. Малиновский, в свою очередь, отдал приказ при необходимости задействовать 18-ю танковую дивизию Северо-Кавказского военного округа.

К 16:00 на заводе собралось уже все областное начальство: прибыл первый секретарь Ростовского обкома А. В. Басов, председатель облисполкома, председатель совнархоза, другие ответственные работники области, города и все руководство завода.

Но переход власти к чиновникам и отрыв этой власти от народа, отчуждение народа от управления страной на всех уровнях – лишь первая из причин, ослабивших центростремительные силы в нашем обществе.

Реформа представляла собой комплекс из пяти групп следующих мероприятий.

Ликвидировались органы территориального хозяйственного управления и планирования – советы народного хозяйства, созданные в 1957 г., предприятия становились основной хозяйственной единицей. Восстанавливалась система отраслевого управления промышленностью, общесоюзные, союзно-республиканские и республиканские министерства и ведомства.

Сокращалось количество директивных плановых показателей (с 30 до 9). Действующими оставались показатели по: общему объему продукции в действующих оптовых ценах; важнейшей продукции в натуральном измерении; общему фонду заработной платы; общей суммы прибыли и рентабельности, выраженной как отношение прибыли к сумме основных фондов и нормируемых оборотных средств; платежам в бюджет и ассигнованиям из бюджета; общему объему капитальных вложений; заданий по внедрению новой техники; объему поставок сырья, материалов и оборудования.

Расширялась хозяйственная самостоятельность предприятий. Предприятия обязаны были самостоятельно определять детальную номенклатуру и ассортимент продукции, за счет собственных средств осуществлять инвестиции в производство, устанавливать долговременные договорные связи с поставщиками и потребителями, определять численность персонала, размеры его материального поощрения. За невыполнение договорных обязательств предприятия подвергались финансовым санкциям, усиливалось значение хозяйственного арбитража.

Ключевое значение придавалось интегральным показателям экономической эффективности производства – прибыли и рентабельности. За счет прибыли предприятия получали возможность формировать ряд фондов – фонды развития производства, материального поощрения, социально-культурного назначения, жилищного строительства, др. Использовать фонды предприятия могли по своему усмотрению (разумеется, в рамках существующего законодательства).

Ценовая политика: оптовая цена реализации должна была обеспечивать предприятию заданную рентабельность производства. Вводились нормативы длительного действия – не подлежащие пересмотру в течение определенного периода нормы плановой себестоимости продукции.

Это о реформе Либермана – Косыгина, или, если официально, об экономической реформе 1965 года в СССР.

Что же не так с этой реформой? Казалось бы, все звучит вполне логично и разумно. И подкупало в этой реформе то, что, как говорил Либерман, издержки не превысят стоимости бумаги, на которой напечатаны указы, а результаты будут получены в считанные месяцы. И Либерман не обманул! Пятилетка после реформы показала наибольший рост производства и производительности труда.

Но это была уже не советская реформа. Она строилась на повышении эффективности эксплуатации работника, использовала капиталистические рычаги экономической стимуляции. Ведущими параметрами планирования и управления стали прибыльность и рентабельность предприятия. И если раньше главным было обеспечить выполнение плана с соблюдением всех его требований, а убыточность одних предприятий перекрывалась прибылью других, то теперь главным стало уменьшение себестоимости и повышение «вала» производства.

Такой подход привел к неожиданным для реформаторов последствиям. Вырос процент брака, снизилось качество продукции в целом, сократился ассортимент. Стали приветствоваться все рацпредложения, снижавшие себестоимость продукции даже при ухудшении качества. И в массовом сознании отложилась мысль, что старые товары в противоположность новым были намного качественнее.

Другим последствием, что интересно, стало снижение темпов роста. Да-да, именно снижение, хотя реформа должна была обеспечить и вроде бы обеспечивала повышение. Проблема оказалась в том, что повышение производительности труда за счет более эффективной эксплуатации человека (принуждения и мотивации) конечно: человек может работать не больше и не лучше, чем ему позволяет физиология. В СССР до косыгинской реформы считалось, что рост производительности должен обеспечиваться не усилением эксплуатации работника, а научно-техническим прогрессом (механизация, затем автоматизация и в перспективе роботизация производства) и оптимизацией процессов управления и наполнения общественных фондов потребления и распределения благ из этих фондов.

Самым знаменитым в косыгинской реформе был щекинский эксперимент.

В августе 1967 года на Щекинском химическом комбинате был начат экономический эксперимент по проверке основных положений реформы, получивший известность как щекинский эксперимент.

Суть эксперимента заключалась во внедрении на предприятии элементов хозрасчета с целью повышения производительности труда. В частности, предприятию был определен стабильный фонд зарплаты на 1967–1970 годы, а вся экономия этого фонда при повышении производительности труда и при сокращении числа работников оставалась в распоряжении коллектива предприятия. За два года такой работы число