– Ну, пресветлая Иша, не оставь нас!
До чего же холодно, в горло будто толченого льда напихали. Лечь бы и накрыться одеялом. Нет, волокут куда-то. Пытался брыкаться, цеплялся за перила – дали по шее. Не больно, но очень обидно. Ступеньки мелькали перед глазами, и Юрка зажмурился.
– Наклюкался, сопляк! – сказал возмущенно Дан, когда лестница закончилась. – Я сейчас вернусь, ключ пока не сдаю.
Звякнул колокольчик. Мявкнул подвернувшийся под ноги кот. Запахло рекой.
– Не сюда! – прошипел Дан. – В обход.
Дернули в сторону. Опять ступеньки. Под закрытыми веками – голубые вспышки.
– Парень, ты только не засыпай, – велел незнакомый голос.
– Я не сплю, – ответил Юрка.
Приоткрыл глаза, загораживаясь ресницами от солнца. Он был у реки, на маленькой деревянной пристани. Покачивались и постукивали бортами лодки. Ветер трепал развешанные для просушки сети.
– Вон ту. Замок, Дан!
Юрку отпустили, и он плюхнулся на доски, скользкие от чешуи.
– Вижу. Сейчас.
Чайка прошла низко над водой, крикнула противно, как железом по стеклу. Юрка нахохлился и втянул запястья поглубже в рукава. Его знобило, дрожал подбородок.
– Мальчишку давай!
Схватили за шкирку.
– Пусти! – просипел он.
– Могу сразу в воду, чтоб не мучился, – вызверился Дан и пихнул в лодку.
Юрка не удержался на ногах. Лег, подтянув колени к груди. Вейн наклонился, проверяя, на месте ли амулет, и сказал тихо, в самое ухо:
– Хочешь выжить – не снимай. Тень-лихорадка так просто не лечится. Я приду за тобой, обещаю.
Что-то шлепнулось на корму.
– Его сумка. Удачи, Грин!
Пристань дрогнула и стала удаляться. Ледяная вода ходила под днищем. Укачивало, хотелось спать, и совсем не волновало, что увозят из Бреславля. «Плевать», – подумал Юрка и повторил в такт движению весел: «Пле-вать».
– Парень, не засыпай!
Кто-то толкнул в спину. Юрка повернул голову. Над ним вздымались каменные дуги-ребра.
– Кит, – сказал он.
В желудке у кита плескались волны, гулко разносились звуки и было очень-очень холодно. Наверное, перед тем как проглотить лодку, кит съел айсберг.
– Мы под мостом. Ты как?
«Нормально», – хотел сказать Юрка, но все поплыло перед глазами, стало блекло-серым, и от тоски сжалось горло.
Кажется, подняли на руки. Грохотала вода, громко, до боли в барабанных перепонках, а ему не давали заткнуть уши. Юрка рванулся… и вдруг стало тихо. Прекратилась качка. Возникли голоса.
– У тебя урожай на раненых мальчишек, Алекс. Что с ним?
– Тень-лихорадка. Третий день заканчивается.
– Ох ты, Всевышний!
Юрку уложили на спину. Попытался приподняться, но его удержали.
– Тихо, тихо. Все хорошо.
Холодно.
– …опять надорвался?
Виноватое бормотание.
– Я думал, Бреславль еще закрыт.
Голоса становились то громче, то угасали.
– …очень слабый, но всегда начинает работать первым. А ждать… ну, сами видите!
Колючее одеяло укрыло до подбородка.
– …не могу, отец-настоятель, надо вернуться.
– А потом тебя рыбаки со дна выловят?
– Да я не туда, скоро у Пастушьих ворот откроется. Как раз передохну.
К Юркиным губам поднесли ложку с чем-то горячим. Он глотнул.
– Мальчишка тебя заждался. Зайди.
– Нет.
– Алекс!
– Вы уж сами… Он проситься будет, а куда я его такой? Отвести и бросить? Я не знаю, что с Вцеславом!
Спать хотелось все сильнее. Юрка натянул плед повыше, спрятал в него нос. Гулко плескало в желудке у кита, и сквозь мерный шум доносилось:
– Скажете ему: Лучевск взят, и фронт уже отошел.
– Стоит ли?
– Да. Мальчишка правильный, а война у них, судя по всему, будет долгой. Мы такое уже проходили…
Блаженное тепло разлилось по телу. Голоса спутались. Какое-то время Юрка еще различал отдельные слова, потом отключился.
Дан, развалившись и надвинув на глаза шляпу, сидел в пролетке напротив театра. На коленях у него лежал пышный веник из роз, удачно маскирующий арбалет. Походный мешок был задвинут под сиденье, там же валялась куртка. Сейчас вейн вырядился в темно-синий пиджак и лазурный жилет, расшитый звездочками.
Только бы представление не закончилось раньше. Он уже принял за первую вибрацию отзвук колес, катящихся по булыжной мостовой, и боялся ошибиться снова. Вслушался, превратившись в натянутую паутинку – такая передает сигналы о том, что в ловушку попалась жертва. Есть?.. Нет, пусто. Может, поехать к другому узлу? Но чаще всего… Дан беззвучно выругался. Не он ли утверждал, что нельзя рассчитать начало сезона?
Подергал галстук, слишком плотно обхвативший шею. Со скучающим видом окинул взглядом улицу: фасад театра, афишную тумбу, по другую сторону площади – модный магазин. Заходящее солнце отражалось в витринах. Прогуливались парочки. Девицы-гимназисточки остановились неподалеку, одна сказала:
– Говорят, в третьем акте у госпожи Николь чудное бордовое платье. По вороту – иноземные кружева, поклонник подарил и заплатил вейну золотом. Нитки тоненькие-тоненькие…
Вот, подумал Дан. Кто-то спокойно работает и хорошо за это получает. А он – идиот! Нет чтобы послушаться внутреннего голоса, который вопил, надрываясь: «Не соглашайся!» Ведь с самого начала, как только переступил порог, чуял: добром это не кончится.
…Из кухни тянуло сизым чадом. В таких местах обычно собираются холостые парни – приходят в пропахших варом и дегтем рубахах, горланят и хлебают пустые щи. Отогреваются после длинного, ветреного дня профессиональные нищие, зарабатывающие побольше иного сапожника. Они едят неторопливо, натирают корочку чесноком и кладут сверху прозрачные ломтики сала. В стороне сидят с пивными кружками мастеровые, выкроившие медяк-другой из семейного кошелька, те больше пьют, чем закусывают.
Дан скривился, разглядывая полутемный зал. Только лопоухий новичок назначает встречу в трактире на окраине города.
– Вейн? – сказали негромко за правым плечом.
Дан повернулся.
Заказчик на новичка не походил. Пожилой, с одутловатым лицом. Нос с горбинкой, видно, был сломан. Одет просто. Глаза табачного цвета. Равнодушный взгляд. Ага.
– Господин посредник? – широко улыбнулся Дан. – Какая секретная миссия! Ничего, что я не знаю пароля?
Мужчина кивнул, не отзываясь на шутку.
– Прошу вас.
Столик приткнулся возле окна предпоследним в ряду. За последним, боком к залу, сидел парень в грязной куртке. Крошил хлеб, напряженно глядя перед собой. В полной кружке оседала пена.
Посредник теснил Дана на лавку, но вейн демонстративно перешагнул ее и сел напротив, так чтобы видеть парня. Чужак, ясно сразу. Волосы слишком длинные для местного, редкого цвета – пепельно-серебристые. Перехвачены не шнурком, а зажимом. Тонкий профиль, высокие скулы.
Сонная девица махнула по столу замызганной тряпкой и уставилась на вейна.
– Пива.
Девица уплыла. Если б она принесла заказ в ближайшие четверть часа, Дан очень удивился бы. Впрочем, пить здешнюю ослиную мочу он не собирался.
Посредник молчал. Вейн тоже. Сидел, с любопытством рассматривая парня с пепельными волосами. Куртка – дорогая, тонкой кожи – тщательно запачкана, а сам чистенький. Судя по осанке, скорее из благородных. Руки сильные, но явно не знают грубой работы. Упражняется на мечах, как велит традиция? Не похоже, плечевой пояс не развит. По возрасту ровесник Дану. Но все равно сопляк. Парень под его взглядом занервничал. Он так старательно не смотрел на вейна, что и дурак бы догадался – вот он, тот самый лопоухий заказчик.
– Вы должны украсть и доставить мне некий… предмет.
Ну, у желторотика хотя бы хватило ума нанять приличного посредника. Дан терпеть не мог, когда начинали юлить и подбирать красивые слова. Украсть – значит, украсть.
– Что вас интересует в первую очередь, вейн? Оплата? Местонахождение предмета? Его стоимость?
Правильно, посреднику тоже нужно проверить исполнителя.
– Оплата в последнюю очередь, – бросил Дан пробную карту.
Светловолосый удивленно глянул на него и торопливо отвернулся. Посредник кивнул, он-то понял: вейн назовет сумму в конце разговора.
– Что за предмет?
– Вы узнаете это только после того, как согласитесь.
В голосе посредника слышались извиняющиеся нотки, наверняка идиотское требование выдвинул заказчик.
– Ну, допустим. Где же эта секретная хреновина?
– В Йкаме. Им владеет жрица.
Дан присвистнул.
– Надеюсь, это не ее сокровищница? Я на такое не подпишусь.
– Нет.
– Ладно, давайте дальше.
– Но этот предмет охраняют не хуже. Говорят, если кто и сможет его вынести, то только вы.
Дан поморщился. Ему не семнадцать, чтобы ловиться на лесть. Нужно встать и уйти. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Но он остался сидеть. Жрица Двуликого…
– Втемную я не работаю. – Дан повысил голос. – Может быть, господин заказчик присоединится к нам и соизволит осветить некоторые вопросы?
Парень в грязной куртке дернулся. Посредник еле заметно ухмыльнулся.
– Нет? Ну, я пошел.
«Быстро! Поднимай свой зад и топай отсюда!» – вопил внутренний голос.
– Подождите.
Заказчик встал, прямо держа спину. Он был слишком длинным и тощим, чтобы заниматься фехтованием или конкуром, но руки и впрямь жилистые, крепкие.
– Присаживайтесь к нам, молодой человек, – пригласил Дан.
Парень волновался: часто сглатывал, сплетал и расплетал пальцы.
– Может быть, вы представитесь? – учтиво спросил вейн. – Как зовут меня, вы знаете.
Заказчик махнул ресницами, такими длинными, что любая девчонка обзавидуется. Светлые брови у него срослись на переносице, но это не портило, скорее, придавало шарм. Красавчик. Бабы наверняка любят. Но Дан-то – не баба.
– Итак?
Посредник шевельнулся и замер. Сопляк мельком глянул на него, перевел взгляд на свои сжатые кулаки. Ему понадобилась пара секунд, чтобы принять решение. И когда он снова посмотрел на вейна, то на лице не было и тени сомнения. Взгляд стал острый, как у стрелка. Даже голос изменился, так уверенно парень произнес: