Вейн оттолкнул его. Голова гудела, и на затылке, кажется, наливалась шишка.
В коридоре толпился народ, все больше парни в форменных камзолах дворцовой стражи. Бешеной тетки не было видно, а охотник сидел, привалившись к стене, и пялился остекленевшими глазами. Горло ему вскрыли одним отличным ударом. Над лежащим ничком Аруном наклонился Моисей и указал на что-то Оуну:
– Думаю, отравлено.
Дан на ватных ногах подобрался ближе. Под лопаткой у охранника торчал зазубренный серебристый диск размером в пол-ладони.
Моисей сбоку заглянул в лицо Аруну, приподнял веко.
– Удивляюсь, что он еще смог драться.
Глава Воинского Совета кивнул на охотника:
– А с этим что?
– Вы сами не видите? – с иронией отозвался лекарь.
Стена, пол – все залито кровью.
– Меня интересует, почему он со вспоротым животом так шустро двигался.
– Скажу как медик – не знаю. Конечно, резервы организма…
Пока Моисей рассуждал, парень в сером камзоле наклонился над трупом и бесцеремонно задрал на нем рубаху. Открылся живот. Грязный, но вполне целый.
– Сверху на одежду налеплено, – пояснил стражник. – И тряпка кровью пропитана, чтобы текло.
– Так, – у Оуна раздулись ноздри. – Что там в приемном покое? Эрки?
– Они его не осматривали. Дежурные куда-то подевались, остался один, а тут целое семейство приехало. Дети орут. Ну, глянул так, быстро, понял, что сам не справится, и отрядил в операционную.
– Почему его туда понесли вы? Твоя смена закончилась.
Дан не сразу понял, что обращаются к нему.
– Закончилась, – подтвердил, глядя на мертвого Аруна. – А какой-то псих прибежал, орет: «Быстро в приемный покой!» Ну, мы и пошли.
– Эрки! – повелительно сказал Оун, и один из серокамзольников исчез. На смену ему явился другой, доложил:
– Нашли дежурных, внизу, в подвале. Все трое задушены.
Дан привалился к стене и потер затылок. Ну, пресветлая Иша, уберегла! Спасибо!
Оун присел на корточки перед мнимым раненым и рывком разодрал на нем рубаху. Грудь у покойника бугрилась мышцами. На два пальца ниже левого соска темнела наколка: рука, сжатая в кулак. Оун выругался.
– Пошли, Дан, – Моисей тронул его за плечо.
– Куда? – стремительно развернулся к ним глава Воинского Совета.
– А вон, в ближайшую перевязочную. Гляну, чего он тут кровью истекает.
Дан только сейчас об этом вспомнил. Помянул Шэта, прижав ладонь к боку.
– Ури, проводи! И заступай на смену.
Прошли мимо Аруна. Кто-то уже перевернул его на спину и закрыл глаза.
В перевязочную охранника Моисей не пустил.
– Никуда ваш подопечный не денется, а тут места и так мало.
Ури все равно сунулся внутрь, оценил решетку на окне и скрылся в коридоре.
– Ты рубаху-то сними, – велел Моисей, наливая в рукомойник воды.
Дану было лень, и он просто приподнял ее. Показалась рана, полная загустевшей крови.
– Я понял! – сказал хирург, тщательно намыливая пальцы. – Ты – мафиозный босс! В смысле, главарь банды. Твоих людей положили конкуренты, а ты сбежал, и теперь за тобой охотятся. Только я еще не придумал, при чем тут йоры.
– Лечи меня, а не языком мели, – огрызнулся вейн. Посмотрел с умилением на Моисея.
Тот выпячивал губы, сопел плоским носом и разглядывал рану как нечто весьма занимательное.
– Пресветлая Иша! Если бы не твоя черная рожа! – с чувством сказал Дан.
– Значит, будешь должен мне бутылку. Говорят, тебя кормят за одним столом с самой жрицей Йкама. Правда?
Вейн вместо ответа закатил глаза и потряс головой.
– Так, симулянт, у тебя даже шить нечего. Тпру, сиди смирно!
– Щиплет же!
– Потерпишь.
Моисей отбросил мокрый от крови бинт.
– Готово. Могу еще поплевать, вместо Двуликого. Кстати, как думаешь, если пойти и надавать ему по заднице, проснется или нет? Сколько можно дрыхнуть!
– Не надо в меня плевать, – отказался Дан, опуская рубаху. – А тебя все равно в храм не пустят.
– И то, – кивнул лекарь. – Ладно, топай, мне еще дежурить всю ночь.
Моисей, посвистывая, начал мыть руки. Вейн помедлил на пороге и все-таки спросил:
– Слушай, а ты… веришь в Двуликого?
– Ну, как тебе сказать…
Хирург стянул с вешалки полотенце и неторопливо вытерся. Лицо у него было уставшее.
– Я тут режу в совершенно варварских условиях. И мне абсолютно все равно, что или кто облегчит послеоперационный период, хоть НЛО спустится, хоть местный бог в речку нассыт. Я точно знаю, что с тех пор, как закрыт храм, умирать стали чаще. Раньше я мог рисковать, сейчас нет. На той неделе отказался от двух операций. Шансов слишком мало. А без хирургического вмешательства они долго не протянут. Вот такие дела, Дан – предводитель разбойников. – Моисей бросил полотенце на крючок и потянулся. – Да, скажи там, пусть в докторскую бутербродов принесут. Раз уж в этой дикой стране не додумались до высшего достижения человечества – гамбургера!
Дан вышел, и первое, что он увидел, была каменная физиономия Ури.
– На кухню, – скомандовал вейн. – Попробуем изобрести гамбургер. Ел как-то. Гадость несусветная.
Охранник разомкнул губы:
– У Аруна остались невеста, брат, сестра и отец.
Шэт!
– Это ваши дела, – отрезал Дан.
Юрка стоял к нему спиной, в тени главного купола и, запрокинув голову, изучал стену. На ней отметились все, кто приходил и уходил через здешний узел. Юрка читал внимательно, не пропуская ни строчки. Может, представлял там свое имя? Он сменил старую куртку на легкую серебристую ветровку. На рукаве светилась эмблема – три пересекающихся эллипса. Ядвига успела заставить его подстричься, и на шее виднелась незагорелая полоска. Торчали уши.
Пай-мальчик, усмехнулся Егор. И поправился: нет, стажер Разведки. Завтра улетает в Волжск, ему уже нашли учителей. Будет готовиться, чтобы сдать весной школьные экзамены. Параллельно начнет заниматься на курсах в институте. Кира обещала показать город и познакомить со своими друзьями. Она рада, что он остается.
– Все готово, – сказал Егор, и Юрка обернулся.
Глянул по-прежнему: хмуро, настороженно. Под распахнутой ветровкой виднелась старая футболка с монстром. Егор улыбнулся. Будет Ядвиге работка! Такого приучи к дисциплине.
Юрка хмыкнул, в ответ пройдясь взглядом. Егор знал, как странно он смотрится. Отстиранный, заштопанный камуфляж – и арбалет за спиной. На солдатском поясе колчан, охотничий нож, еще тот, из скита. Вещмешок нашли на складе «аутентичный», как выразился Васька. Но внутри запаянные коробки с едой, обеззараживающие шарики для воды и аптечка с вложенной инструкцией на всеобщем. Жаль, оружия посерьезнее не дали, говорят, не положено. Ну ничего, и так справится.
Егор протянул руку:
– Прощай.
Юрка шевельнул кулаками в карманах ветровки.
– Я провожу.
Вышли из-за купола, и на них сразу же накинулся ветер. Шумно хлопал желтый флаг.
Васька, стоя на пороге, туже затягивал на затылке платок. Егор вспомнил, называется – бандана.
– Ну что, готов? – спросил вейн.
– Да.
Кира отвела от лица волосы и сказала:
– Я с вами до узла.
Шли против ветра, сначала спускались в распадок, потом поднимались. Васька впереди, он переоделся в плотную куртку и штаны грязно-зеленого цвета, пристроил на пояс кобуру. За ним шагали Кира и Егор. Юрка держался в стороне. Сорвал на ходу травинку с белым венчиком и хлопал ею по джинсам. Смотрел рассеянно.
Летели последние пушинки одуванчиков. Гнало со стороны леса тучи. Там уже громыхало и посверкивало.
– А у нас часто бывают радуги, – сказала Кира. – Место такое.
Никто не отозвался, и девочка замолчала.
Возле узла их встретили охранники.
– Не знаешь, долго нам тут стоять? – спросил один у Васьки.
– Как начальство скажет. А оно мне не докладывает.
Егор оглянулся на белые купола. Ну вот и все.
– Васька к тебе еще зайдет потом. Я буду волноваться. Удачи! – пожелала Кира.
Егор пожал тонкие смуглые пальцы. Повернулся к Юрке. Тот отбросил разлохмаченную травинку и снова затолкал кулаки в карманы. Глянул исподлобья, точно собрался ругаться.
– Знаешь, Натадинель, я тут подумал и решил: а пойду-ка с тобой. Мало ли что.
Ойкнула Кира.
– Ты серьезно?!
– Вполне.
– Ядвига тебе уши оборвет, – предупредил Васька.
– Пусть сначала достанет. Я же вейн. Захотел, ушел.
– И мне тоже, – мрачно добавил Иванцов.
– Отбрехаешься. Скажешь, я на хвост упал. Исключительно самостоятельно.
– А как же Разведка? – спросила Кира. Видно было, что она расстроилась.
– Ничего, не обеднеет. Я, может, быстро вернусь. Соскучиться не успеете.
Васька покрутил головой.
– Ну вы, ребята, даете. Завидую.
– Да подождите! – крикнул, перебивая, Егор. – Вы чего?! Юрка, у нас же война!
– На колу мочало… Слушай, ты, блин, достал! Заладил, как попугай, одно и то же. Я сказал, иду, значит – иду. Надо так. Все.
За лесом громыхнуло.
– Ну, чего встали? – поторопил Юрка. – Айда, а то накроет.
С утра шел дождь. Горы сливались с сизым небом, и Дану казалось, что он внутри стеклянной полусферы. Видел такую игрушку: купол, на дне домик и мальчик с санками. Потрясешь – посыплются белые хлопья. Вот таким мальчиком Дан себя и ощущал, только вместо снега был дождь, а вместо санок – охранник. Вейн усмехнулся и громко позвал:
– Эй, Ури!
Йор заглянул в комнатушку.
– Выпей со мной.
Даже не ответил, собака. Хоть бы дверью хлопнул, и то дело! Нет, прикрыл аккуратно.
– Зря! – крикнул Дан. – Вино у вас ничего! Не жалко на меня тратить?
За стеной молчали.
– Па-а-адумаешь, разговаривать он не желает. Ути-пути.
Дан икнул, сполз поглубже в кресло и с чувством исполнил:
Черный ворон, черный ворон,
Что ты вьешься надо мной?
Ты добычи не дождешься,
Черный ворон, я не твой!
Это пел Игорь, когда на него нападала тоска. Дальше вейн не помнил и повторил куплет еще раз, надрывая связки.