л:
– Ну как, помог амулет?
Юрка удивленно моргнул. Выпрямился Грин.
– Стоп. Где Дан? – спросил вейн.
– Так это… Я амулет отдал, и он сразу понес. А чего?
– Каменный полумесяц?!
– Ну да. Он же лечит! – Егор растерянно переводил взгляд с одного на другого.
Грин выругался.
– Вот именно, – сказал Юрка, слизывая шоколад с пальцев. – И что дальше? Смотаемся в этот, как его, «Попрыгунчик»?
– Смысл? Дан наверняка уже получил все инструкции.
– Да что случилось?! – не выдержал Егор.
Грин снова полез в корзину.
– Сейчас. Накормим голодающего, и расскажу.
– Не надо меня кормить! – возмутился Юрка. – Дан…
– Прекрасно знает, где меня искать, если понадобится помощь, – перебил Грин. – А гоняться за вейном – глупо. На вот, заморский фрукт чебер. Очень полезный, жуй вместе с косточками.
Юрка перекатил в ладонях золотистый шарик.
– А как же йоры? Их же больше!
– Знаешь что? – рассердился Грин. – Я не могу отвечать за всех! Придумал какую-то ерунду, а теперь… Ешь давай!
Юрка хмыкнул.
– Ничего не понимаю, – пожаловался Егор.
Глава 29
Менестрель дремал, уронив голову на скрещенные руки. В окно третьего этажа светило солнце, припекая затылок. Ползала по щеке муха, отогнать ее было лень. Игорь дернул уголком рта и вдруг услышал заливистый свист, а сразу затем – ругань швейцара. Подскочил торопливо, свесился через подоконник.
Внизу растревоженным котом метался Семка-Филин.
– Иду! – крикнул Игорь.
Швейцар задрал голову, чуть не уронив фуражку. Лицо у него покраснело от возмущения.
– Это ко мне, – объяснил менестрель.
Дверь он захлопнул, оставив ключ болтаться в замочной скважине. С грохотом скатился по узкой лестнице и выскочил на улицу.
Семка, тревожно озираясь, прошептал:
– Пришел. Сидит на палубе. Селька к нему хозяина вызвал.
– Спасибо.
Монетки перекочевали к мальчишке, и Филин испарился. Менестрель остался на пристани, спрятавшись за тумбу с афишами. Подниматься в «Попрыгунчик» он не спешил: амулет вряд ли у Дана, заложницу в ресторан не приведут. Сто против одного – сейчас выставят условия обмена. Игорь с хрустом размял пальцы. Если «щупловатый» Селька не подслушает, убить его, конечно, не убьет, но смазливую рожу ему точно попортит.
Наконец-то! Дан сбежал по трапу и махнул, подзывая извозчика.
Очень хотелось потолковать с дружком, объяснить ему кое-какие истины, но Игорь не шелохнулся. Если уж Йорина за столько времени не вправила мозги, у него тем более не получится. Менестрель подождал, пока пролетка не скрылась за углом. Слежки за вейном не обнаружил.
Поднявшись на палубу, он сразу увидел Сельку – официант убирал со стола. Судя по тарелкам, аппетита у Дана не было. Игорь придвинул стул и смахнул ладонью крошки со скатерти. Руки у «матросика» затряслись.
– Все слышал?
Официант сглотнул. Кадык на его горле дергался, точно там застряло яблоко.
– Ему назначали место и время, – прошелестел голос.
– Ну?
– Вы обещали заплатить.
Вот слизняк.
– Я помню!
– Моровая падь.
Менестрель облегченно выдохнул – ориентиры он знал. Небольшой глинистый пятачок в окружении холмов, заросших елями. Узел там сильный, но непопулярный: на холмах живут нерешеры, а они не жалуют вейнов и приспособили падь под свалку и скотомогильник.
– Когда?
– В полдень по тому времени, послезавтра.
– Почему так долго?
– Я не знаю… Вейн что-то объяснял, но я не слышал.
У Сельки с носа сорвалась капля пота, и менестрель брезгливо поморщился.
– Кофе без сахара. Сладкий пирог.
Значит, он рассудил правильно: Дан перевесил на кого-то опасную штучку и сейчас побежал устанавливать контакт с носителем. Следить за опытным вейном, если он захочет сбросить «хвост», занятие малоперспективное. У каждого свои хитрости, а точно по маячку идти – таких уникумов на два десятка один. Арерам проще дождаться, когда им преподнесут амулет на блюдечке с голубой каемочкой.
Менестрель равнодушно сжевал тесто, пропитанное вареньем. Рассчитываясь, прибавил золотой.
Сначала он заглянет к Лойзе-оружейнику. После – в Моровую падь. Узел проверит, посмотрит, есть ли куда ставить засаду. Бойцы, конечно, у йоров найдутся, а вот с поводырями хуже. Ох, молись, Йорина, своим богам! Сработать нужно четко: убрать ареров, вытащить заложницу, и все до того, как появится Дан. Иначе на амулете повиснет столько трупов…
Шипел мокрый котелок над углями. За околицей деревушки жалобно голосили васяки. Они звали и гостей провожать солнце, но те не пошли, оставшись у костра. Юрка мерз и прятался под одеялами. Егор сидел на краю лежанки, то и дело передергивая лопатками – от вейновского снадобья пощипывало спину.
– …в общем, спасибо Талине, мы знали точное время, – закончил Грин.
– Сумасшедшая, – сказал Егор и снова поежился. – Она слишком рискует! Так нельзя!
– А то ей не говорили, – пробормотал Юрка.
Егор ругнулся беспомощно. Невозможно представить, чтобы Талка оказалась там, на площади!
Грин бросил в закипевшую воду травки, свежие и сушеные. Добавил вина и через минуту снял котелок, пристроил его среди теплых камней.
– Если Дан не придет…
– Ага, ждите, – перебил вейна Юрка. – Хотел бы, давно появился.
Грин мельком посмотрел на часы, и Егор машинально потер запястье. Там, где был когда-то ремешок «командирских», остались следы от веревок.
– Утром попрошу у васяков телегу. Перевезем Юру в «Перекресток» и обратно, через дальний узел. Егор, может, все-таки поживешь на Середине?
Он вскинул возмущенные глаза.
– Понятно, молчу. Пусть Вцеслав сам решает, что с тобой делать.
Егор отвернулся, пряча лицо. В носу щекотало, точно он залпом выпил стакан газировки.
– От узла до партизанских «секретов» полдня ходу. В схроне я оставил оружие. Стреляешь как?
– Неплохо. В прошлом году сдал на серебряный значок ГТО. Воинская ступень. В этом собирался на золотой.
Грин улыбнулся.
– Действительно, «неплохо». Кстати, Михаил Андреевич говорил, тебя очень хвалил наставник Яцек. Мол, парень с арбалетом родился.
Егор вспомнил сумрачный овраг, где колыхались ленты вокруг мишеней и скользил деревянный олень, подвешенный на веревках. Показалось: это было очень давно.
– Ну, и такой вопрос, – Грин подергал себя за нос, точно досадуя на что-то. – Выстрелить в человека, я так понимаю, сможешь?
Егор сердито посмотрел на вейна.
– В зейденца. Да, приходилось.
– Значит, будем считать, что не растеряешься. Дальше: слушаться беспрекословно. Приказываю лежать – падаешь и только потом думаешь, а надо ли. Это понятно?
– Конечно. Вы командир.
Грин зачерпнул из котелка отвар, обернул лопухом кружку и сунул Юрке.
– До дна. Осторожно, горячее.
– Не хочу, – хмуро отозвался тот.
– Пей, это полезно.
– Отстаньте от меня! И вообще, сам разберусь, переселяться к Тобиусу или нет! Вам-то теперь какое дело?
Глаза у Юрки были злые и обиженные. Вот черт!.. Егор почувствовал, как у него вспыхнули уши.
– Расселись тут! Вы же торопитесь, ну и валите. А я в Разведку подамся, к Ядвиге. Завтра же!
– Положим, завтра тебе к узлу и близко подходить нельзя, – возразил Грин. – Поэтому пей и не выеживайся.
Он помог Юрке подняться. Тот выхлебал отвар и снова закопался в одеяла.
– Я вернусь к концу недели, посмотрим на твое состояние, – сказал вейн.
– Ага, обещал уже один такой.
– Не веришь мне, вспомни о беженцах.
– Алекс! – вскинулся Егор. – А среди них не было Олы Натадинель?
Вейн покачал головой.
– Точно?
– На такую фамилию я бы обратил внимание.
В дальнем конце улицы показались васяки. Туда они ушли шумно – пели, притопывали босыми пятками, трясли погремушками из сухих тыкв. Обратно возвращались молча, на цыпочках. От толпы отделялись фигурки и ныряли в дома. Лязгали засовы, захлопывались изнутри ставни.
– У-у, ночь! – сказал Плека, поравнявшись с костром. – Спать!
Грин хлопнул по лежанке.
– Мы здесь.
Плека огорчился:
– Здесь ночью плохо, солнца нету.
– Костер есть.
– Костер мало.
Егор знал, почему вейн не принимает приглашение: в домиках у васяков сыро, пахнет животными, которых держат тут же, за хлипкими загородками. Спит все семейство на полу, укрываясь общим одеялом.
Наконец Плека отвязался. Затворились последние ставни, погасли огоньки.
– Юрка, – позвал Егор. Тот нехотя повернулся. – Если б только из-за отца, я бы остался. Честно. Но там воюют. Я не могу отсиживаться, пока другие!..
Юрка вдруг приподнялся на локте. Лицо его, освещенное костром, перекосилось от боли.
– Слушай… ну, короче, тебе надо знать. Помнишь, ты говорил про Родьку Масселя? Рассказывал про крепость, и вообще, – он замялся, облизнул сухие губы с белыми чешуйками коросты.
Егору почему-то стало трудно дышать.
– Я помню! Ну?!
– Его повесили. Вместе с вашим директором.
Егор не поверил:
– Их должны были эвакуировать!
– Не успели. Они раненых спасали. Талка сама видела.
Егор вскочил, сжал ладонями виски. Голова, казалось, сейчас лопнет. Гады! Ну какие же гады! Родьку… Хрумчика…
Грин надавил на плечи, заставляя сесть. Сунул кружку, из нее плеснуло темно-красным, пахучим.
– Залпом. Быстро.
Глиняный край ударил по губам. Егор машинально глотнул и закашлялся, подавившись крепким вином.
– Сволочи! Ненавижу!
Слезы хлынули разом, от них жгло глаза и щипало кожу. Егор выронил кружку, вцепился зубами в кулак. Грин гладил его по спине.
Телегу потряхивало, и в такт движению бултыхались в животе льдинки. Юрка жмурился, глотал кислую слюну. Скорее бы приехать. Скорее бы все закончилось.
– Алекс! – окликнул он вейна. – Вы к интернату сходите, у меня в вещмешке деньги остались. Жрать я на что-то должен? И одежду мою принесите, я в этом прикиде как малахольный.