‒ Господин оберлейтенант, не ходите! Это обманщик! Бог зла!
‒ У меня есть опыт общения с такими. Точно такой же субъект вешал мне Рыцарский крест на шею. Выхожу на мостик. Закрыть все люки. Вхожу в первую зенитную башенку. Если не отзовусь по внутренней связи ‒ значит, погиб. В таком случае, немедленно погружайтесь и выходите из залива. Вихтельман, принимайте командование.
‒ Да, герр оберлейтенант…. Мы заглянули в те сундуки. Под мою ответственность. Я надеялся найти карты или еще что-нибудь, что позволило бы нам отыскать обратную дорогу. Готов к дисциплинарному взысканию, если…
‒ Да полно вам. Что там было?
‒ Ногти, герр обелейтенант. Обрезанные человеческие ногти. Меня чуть не вырвало.
‒ И ничего больше?
‒ Ничего.
* * *
Райнхардт поднялся на мостик и топнул ногой по крышке люка:
‒ Закрыть!
Люк захлопнулся, послышался звук защелки. Первым делом Райнхардт неторопливо раскурил трубку.
Затем взобрался на место стрелка и проверил наполнение барабанных магазинов орудий.
Они оказались полными.
Бог-обманщик сидел на берегу среди скал, удобно оперевшись на одну из скальных стен. Теперь его рост был около четырех метров. Кожа его слегка светилась. И хотя он поминутно прилагал к лицу мокрый компресс, увлажняя большой платок в миске величиной с добрую ванну, никаких особых следов увечий на нем уже не наблюдалось. В данный момент он выглядел длинноволосым юношей с атлетически сложенной фигурой.
Райнхард последовательно снял оба орудия с предохранителей и, вращая рукоятки приводов, стал поворачивать орудийную башню влево, в сторону собеседника. Затем опустил стволы эрликона так, чтобы проволочная окружность прицела встала точно посередине груди великана.
‒ Что вы делаете, капитан? ‒ спросил Локи бархатным голосом.
‒ Можешь понимать это, как попытку уровнять шансы. Я не обладаю божественными способностями, зато у меня есть спаренная двадцатимиллиметровая зенитная пушка, выстреливающая триста патронов в минуту из одного ствола. Патроны эти предназначены для уничтожения воздушных целей. Уверяю тебя, что с такого расстояния они разнесут в клочья все, что находится на берегу. Даже если ты и бессмертный, придется тебе собирать себя из крохотных кусочков. Достаточно мне надавить на эту педаль. Даже в падении.
‒ Да, я видел, что вы сделали с беднягой Эггдиром. Пусть он был не особо умен ‒ тем не менее, что-то превратило его в кучу снега в одно мгновение. Вы опасный боец, капитан.
‒ Только в том случае, когда кто-нибудь встает у меня на пути.
‒ Однако, у вас нет причин стрелять в меня.
‒ Ты использовал меня. Ты бог-обманщик, который уничтожит мир, развяжет вечную войну и погубит все живое.
‒ Разумеется. Но это лишь часть фактов. Это предсказание известно мне с рождения и все другие тоже о нем знали. И тем не менее, постоянно всячески мне досаждали. У всех здесь характеры не ангельские. Особенно, у асов. Вы даже не представляете, каково расти в подобном окружении. Ну, хорошо ‒ я им тоже досаждал, но только за тем, чтобы что-нибудь здесь пришло в движение. Мы ведь живем вместе уже почти пятьдесят тысяч лет. Я родился в конце палеолита. Еще в ледниковый период, можете вы это себе представить? В конце концов, я им был необходим. Когда им нужно было кого-нибудь обмануть, обокрасть, не заплатить кому-нибудь за его труд, именно я проделывал эти делишки. Потому что я злой. Понимаете? Вы видите этот парадокс? Доброму Одину захотелось иметь непреодолимую стену вокруг Асгарда ‒ и чем он искушает строителя? Прекрасной Фрейей! Потом, разумеется, он бежит ко мне с плачем: 'Сделай же что-нибудь! Не хочу, чтобы этот великан трахал мою Фрейю!' Сам он не может никого, извиняюсь за слово, облапошить. Для этого есть я ‒ злой бог-обманщик. Моя работа заниматься аферами. Это правда. Я ввергну в Рагнарок весь этот бордель. Вы видите, я абсолютно откровенен с вами. И я сделаю это, благодаря вам, ведь это вы освободили меня из оков.
‒ Ты как будто неплохо себя чувствуешь, ‒ кисло заметил Райнхардт. ‒ Я не успел еще сменить промокших ботинок и выпить чаю. А у тебя не только лицо зажило, но еще и сам вымахал на два метра с гаком.
‒ А, пустяки! Ведь я все-таки бог, несмотря ни на что! Хотя лицо у меня еще немного болит. А шрамы и отметины, наверное, останутся навсегда. Вы же видели в каком я был состоянии? Пытка продолжалась примерно с семисотого года. Тысяча двести сорок четыре года страданий! Если уж им вздумалось меня обезвредить, могли бы ведь обойтись и без яда, не так ли? Тем более, если они все из себя такие благородные.
‒ Однако, ты хочешь меня чем-то отблагодарить, я правильно понял?
‒ К чему эти намеки, капитан? Ведь это я предложил вам встретиться и поговорить ‒ разумеется, для того, чтобы оказать вам услугу.
‒ Отлично. Мы хотим отыскать Биврест и возвратиться в свой мир.
‒ Ах, дался вам этот Биврест! Давайте сперва поговорим о других вещах. Никуда тот мост от вас не денется.
‒ Локи, если я решу, что ты лукавишь и наши переговоры не имеют смысла, я тотчас открываю огонь. Даю полный назад и убираюсь из залива. Биврест как раз куда-то делся. Его нет там, где он был.
‒ Я не лукавлю, капитан. Скажу откровенно, вы попали в серьезную переделку и вовсе не по моей вине.
‒ Что это значит?
‒ Понимаете… Асгард это ведь, в принципе, тот свет. Немного лучший, чем Хель, но тем не менее… Ну вы же знаете как и почему попадают в Вальхаллу.
‒ Это значит, что я мертв? И вся команда?
‒ Если бы все так просто. Тогда бы вы, наверное, сюда не попали. Если вы, конечно, не ревностный неоязычник. Но и тогда не на корабле же, не в фуражке и все прочее. Сидели бы вы сейчас в Чертоге Одина, пили мед героев и тому подобное. А вы приплыли сюда живьем. Первыми с весьма отдаленных времен. Благодаря магии. А вот вернуться… ‒ Локи покачал головой.
‒ Так жив я или нет?
‒ Технически говоря…
‒ Ближе к делу, Локи.
‒ Вы где-то посередине. В подвешенном состоянии. Я должен был бы вам объяснить про норн и их линию судьбы, которую можно изменить, напившись из источника Урд. Но все не так просто, будто все предначертано. Мы все обладаем свободой воли, но она является частью основы, на которой ткут Пряхи.
‒ Ничего не понимаю.
‒ Я догадываюсь. Это легче объяснить с помощью математики… Хорошо. Попробуем иначе. Вы как бы исчезли с экранов их радаров. У Прях. Числитесь пропавшими без вести. И находитесь на том свете. У вас больше нет судьбы. И у команды тоже. Если вы вернетесь, то прямо под бомбы. Или на прицел орудий эсминца. Ферштеен?
‒ Почему?
‒ Потому что ваш мир стремится вернуться к равновесию. Так он сконструирован. Частичка магии немедленно вызывает защитную реакцию. Теперь вы находитесь в таком положении, как если бы вы были уже мертвы. Реальность вашего мира это способна принять. Ну, может, чуть-чуть всколыхнется. Но если вы воротитесь, вы поставите ее с ног на голову. Приведете в действие все защитные реакции. Я могу помочь вам найти Биврест, капитан. Но подумайте, стоит ли.
‒ Сперва я должен подумать не ложь ли все то, о чем ты мне говоришь.
‒ Хорошо. Признаюсь, что я сам не уверен в этом на сто процентов. Хотя это наиболее вероятно. Но, допустим, что я ошибаюсь. Предположим, что вам удастся выбраться и ничего с вами не случится. А что потом? Опять будете охотиться на конвои? Вы видите в этом смысл и надежду на успех? Сколько вы проживете, пытаясь продолжать эту войну? Она закончится в мае 1945 года. В Берлин войдут русские. Ваш Дрезден будет разбомблен. Тотально. Союзники тоже иногда ошибаются. Кому-то там придет в голову, что это должно вас сломить ‒ и город расхерачат до основания. Ничего это им не даст ‒ в принципе, они потом будут чувствовать себя дураками, но ни дома, ни семьи у вас уже не останется. А Труди… Мне жаль вам об этом говорить, но там, в конце концов, разобрались, что она отчасти еврейка, и отправили ее в Дахау. Она уже мертва. Гитлер прострелит себе башку, некоторым удастся слинять, других повесят, западную половину вашего государства оккупируют англо-саксы ‒ и там, спустя некоторое время, еще можно будет как-нибудь жить, а восточную часть ‒ займут русские. И сделают из нее коммунистическое государство. Вы представляете себе жизнь пруссаков, вынужденных притворяться коммунистами? К тому же, жить вам придется с пятном позора на совести. Почему? Вы помните те слухи о лагерях смерти? Ну так это все правда, только во сто крат худшая, чем вы себе представляли. Все это творилось в масштабах десятка миллионов людей. Беззащитного гражданского населения. Этого вам мир не простит. Вот вы подводник, и вам не избежать этой общей ненависти. Вы ведь топили гражданские суда. Одним словом, у меня есть для вас лучшее предложение.
‒ Я слушаю.
‒ Рагнарок.
‒ Стреляю.
‒ Секундочку. Вы ведь солдат. Моряк. Вы понимаете, что такое Рагнарок?
‒ Бессмысленная кровавая буря. Апокалипсис. Уничтожение ради уничтожения, лишь бы все расхерачить. Спасибо, я уже участвовал в чем-то подобном.
‒ Нет! ‒ воскликнул Локи. От его крика содрогнулась земля, от ледника откололось несколько плоских плит, обрушившихся в воды залива. ‒ Проклятая пропаганда! Действительно, это будет огонь, который поглотит целый мир. Но, знаете, почему его хотят удержать любой ценой? Чтобы сохранить статус-кво! Потому что им нравится мир такой, какой он есть! А вам он нравится? Сейчас я расскажу вам, за что я буду сражаться. Да! Я освобожу волка Фенрира! Я построю из ногтей мертвецов ужасный драккар 'Нагльфар'. Да! Я призову полчища великанов, Сурта и Билейста. И свергну всех богов. А потом? Послушайте:
В полях без посева поспеет жатва,
Боль станет благом, Бальдр вернется.
Будет жить с Хедом в Хрофта жилище
С богами Вальхаллы, все ли вы выведали?
Она видит залы, златом покрытые,
Сильнее Солнца сияют в Гимле.
Должна там жить дружина в блаженстве,
Все дни, кто верным воином был.
‒ Так повествует пророчество о мире, который родится после моей войны. Все его знают. Не я его сочинил. И асы, и ваны ‒ все знают! Ответьте мне, господин капитан: неужели не стоит? Однажды вас уже уговорили стать поджигателем мира. Ради никчемных интересов. Сломали вам жизнь, сделали из вас волка. Бойца. Сможете ли вы после этого быть учителем в школе или штемпелевать письма на почте? Отведайте-ка моего меду, капитан.