Он взглянул через стол на своего сына.
— Сэр…
— Для тебя, Виктор, — отец.
— Да, отец… Я подумаю над этим…
— Хорошо, хорошо, когда все обдумаешь, я уверен, поймешь, что тебе лучше вернуться домой. Если не хочешь жить здесь, можно снять квартиру в каком-нибудь другом подходящем квартале… Это навело меня на еще одну мысль. Элис, мне кажется, мы недостаточно хорошо позаботились о положении Виктора в обществе. Я имею в виду, что он вполне подходящий жених, гораздо более завидный, чем большинство этих молодых балбесов, которых твои подруги так стараются заарканить для своих дочерей. Почему бы тебе не представить Виктора каким-нибудь молодым леди?
— Огастес, — ответила пораженная Элис, — мне кажется, ты как-то странно забывчив сегодня. Если помнишь, именно я настаивала на том, чтобы Виктор пришел на бал.
— Да-да, но я имею в виду поиск подходящей жены, это твоя епархия. Молодая Вандербильт еще ни с кем не обручена?
— Ты имеешь в виду Мэксин? Но это невозможно!
Банкир бросил на жену свирепый взгляд:
— Надеюсь, не потому, что сын Декстеров недостаточно для нее хорош? Мой отец служил учителем в школе, когда этот плут, коммодор Вандербильт, был всего-навсего неграмотным капитаном буксира!
Неожиданная готовность Огастеса наделить Виктора семейными добродетелями не могла его не позабавить.
— Это был паром, дорогой, и я вовсе не считаю, что наш сын недостаточно хорош для Мэксин. Но она такая некрасивая. Виктор сможет найти себе партию намного лучше. Кстати, у него, наверно, есть свое мнение на этот счет.
— Да? Ну конечно, я и не собирался давить на мальчика… Что ты об этом думаешь, Виктор? У тебя уже есть кто-нибудь на примете? Тебе пора подумать о женитьбе, кроме того, при том положении, которое ты теперь будешь занимать в банке, твой брак с девушкой из хорошей семьи был бы желателен для всех нас.
— По правде говоря, я уже сделал предложение одной девушке. Она еще не дала ответа, но я очень надеюсь, что она мне не откажет.
Элис и Огастес обменялись удивленными взглядами.
— Это новость! Однако ты времени даром не теряешь! И кто же она?
— Люсиль Эллиот.
Огастес нахмурился:
— Люсиль? Но я думал, что она уже почти помолвлена с Биллом Уортоном?
— О, Огастес! — рассмеялась Элис. — Ты слепец! Виктор влюблен в Люсиль уже много лет… Это чудесно, что в конце концов в ней берет верх здравый смысл. Виктор стоит десяти таких, как Билл Уортон!
— Но…
Огастес выглядел совершенно подавленным.
— Разве вы имеете что-нибудь против Люсиль? — спросил Виктор, от которого не ускользнула перемена в настроении приемного отца.
— Нет, она хорошая девушка, хотя и немного испорченная, но…
— Значит, вы не против моей женитьбы на ней?
— Тебя, очевидно, все-таки что-то беспокоит, Огастес, — сказала Элис.
— Не выдумывай, пожалуйста, Элис, у меня нет никаких возражений. Не исключена проблема с вероисповеданием Виктора, но, думаю, и она благополучно разрешится… Пожалуй, Виктор и Люсиль могут составить отличную пару. — Банкир пристально посмотрел на молодого человека, словно увидел его впервые, потом произнес со странной смесью нежности и благоговейного страха в голосе: — Итак, ты женишься на моей племяннице… Бог мой, ты действительно Декстер! Ты действительно мой сын!
Десять лет спустя после приезда в Америку Виктор наконец обрел отца.
Глава 10
«Вильямсбургская битва», как мгновенно окрестили это событие газеты, произошла тем же весенним вечером, когда Виктор приобщился к могуществу финансового мира, но тучи начали сгущаться за несколько недель до этого. Помимо банды Джанни Диффаты, которая после нападения на Натана Шумлина получила название «Мстители», в итальянских кварталах Бруклина возникло еще несколько подобных «клубов». В отличие от Джанни Диффаты, выходца из относительно зажиточной среды, большинство членов банды происходило из ужасающе нищих семей, недавно эмигрировавших из Италии. Подстрекаемые свирепым антисемитизмом и преувеличенным представлением о machismo[27], бруклинские банды конфликтовали с такими же бандами из еврейских кварталов Вильямсбурга. Как Виктор и предвидел, одна драка влекла за собой другую, насилие постепенно нарастало. Но нападение на Натана Шумлина, когда Джанни Диффата ранил его в лицо, стало искрой, вызвавшей взрыв. Джанни уже имел в этой связи стычку с отцом. Через два дня после нападения «Мстителей» на помещение клуба «Диких котов» доктор Диффата вызвал сына в свой кабинет в цокольном этаже и разразился обличительной речью.
— Подожди минутку, — прервал его Джанни, — кто тебе рассказал о «Мстителях»? Виктор?
— Виктор? Да что он может об этом знать? Неужели ты думаешь, что я слеп и не вижу ссадины на твоем лбу? Неужели ты думаешь, что я глух и не слышу, что говорят мои друзья о том, как ты и эти подонки, Тацци и Фоско, носитесь по улицам и задираете евреев? Я много тружусь, чтобы заработать доброе имя в новой стране, а ты меня и нас всех позоришь! Ты спрашивал меня о Викторе. Да я был бы счастлив, пошли мне Бог такого сына, как он. Виктор в отличие от тебя работает, а что делаешь ты? Только дерешься на улицах, как хулиган! Говорю тебе, Джанни, или ты исправишься и прекратишь драки, или я тебя вышвырну из дома. Сын Марио Диффаты не может стать преступником.
Речь доктора не оказала на Джанни никакого положительного воздействия, а только побудила к дальнейшим бесчинствам. Испорченного материальным благополучием семьи, от природы ленивого и туповатого, презиравшего буржуазные ценности отца, Джанни опьяняла и возбуждала романтика уличных драк. Он поддался влиянию миниатюрного, с ангельским лицом Малыша Винни Тацци, сына складского рабочего. Вначале банда «Мстители», в которой царили демократические порядки, не имела лидера, но Малыш Винни, обладавший властным характером, быстро выдвинулся в вожаки. Так, хотя Натана Шумлина ранил Джанни, нападение организовал не кто иной как Малыш Винни. Он обладал всеми отрицательными качествами, необходимыми для лидера: крайней жестокостью, жаждой власти и стальными нервами. Джанни был в восторге от этого «карманного» боксера.
Именно Малыш Винни собрал в тот вечер восьмерых «Мстителей» на месте их обычных сходок в помещении склада. Кроме них, Малыш Винни послал за членами двух других, более крупных банд. Это были «Бравые вояки», тоже из Бруклина, и печально известная банда из Манхэттена «Лихие парни» под предводительством хвастливого забияки по имени Лео Калдуччи. В крошечную комнатку втиснулись тридцать юношей, и Малышу Винни из-за нехватки места пришлось влезть на овальный стол, чтобы выступить перед ними с речью.
— Мне сообщили, что ребята Шумлина хотят поджечь этот склад сегодня вечером. Почти пятьдесят человек собираются идти сюда из Вильямсбурга, поэтому мы в меньшинстве. Но у нас есть пара часов, чтобы подготовиться к встрече, к тому же один итальянец стоит двух евреев, правильно?
Его слова вызвали бурю восторга. Малыш Винни приступил к раздаче бейсбольных бит, дубинок, ножей и бритв тем, кто не принес их с собой. Снабдив нескольких человек шлангом, он организовал бригаду для тушения пожара на случай, если склад все-таки подожгут. По иронии судьбы, склад являлся собственностью одного польского еврея, но для Винни это не имело никакого значения, потому что от заката до рассвета это помещение принадлежало «Мстителям». Они были готовы защищать его изо всех сил. Вооруженного бейсбольной битой и ножом Джанни Диффату охватило безумное возбуждение, когда банды итальянцев шеренгой растянулись перед складом. Серое, с облупившейся краской здание выходило на узкую, вымощенную булыжником улицу, застроенную каретными сараями и несколькими маленькими кирпичными заводиками. Ночью здесь никого не было, поэтому банды не опасались вмешательства полиции, хотя Малыш Винни допускал, что полиция может пронюхать о надвигающемся событии, когда «Дикие коты» выступят. Молодые итальянцы стояли сплошной линией, многие держали в руках, как щиты, крышки от мусорных баков. Малыш Винни ходил вдоль линии, поддерживая боевой дух товарищей бодрящими замечаниями, сдобренными антисемитскими шуточками. Его войска были готовы к бою.
Едва минуло одиннадцать, как в конце улицы появился «противник» — около пятидесяти молодых людей, многие с факелами в руках. «Дикие коты» под предводительством Натана Шумлина, все еще носившего повязку на лице, остановились, поглядывая на итальянцев, в квартале от склада. Довольно долго никто не двигался и не произносил ни слова: обе «армии» — порождение многовековой европейской нищеты — стояли одна против другой. Затем Шумлин закричал на идиш: «Смерть «вопам»!» С ревом и криками его банда двинулась по слегка наклонной улице в сторону склада. Малыш Винни, трущобный Наполеон, поднял руки, подавая своим людям сигнал не двигаться. «Дикие коты» врезались в шеренги «Мстителей», завязалась битва.
В воздухе замелькали биты и дубинки, пошли в ход ножи, лезвия, кулаки. Если не по масштабу, то по накалу битва напоминала сражения при Аустерлице и Ватерлоо. «Дикие коты» швырнули в здание склада факелы, но пожарная бригада Малыша Винни, быстро потушив их из пожарного шланга, повернула свое оружие против «Диких котов», в результате чего вымокли бойцы и той и другой стороны. Тем временем появились первые раненые, которые, прихрамывая, отходили с поля боя. У многих кровоточили ножевые раны и разбитые носы. Один из «Диких котов» потерял половину уха. Удивительно, что при таком количестве ножей у обеих сторон никто не был убит.
Через десять минут после первой атаки Шумлин крикнул, чтобы его люди отходили. Обе армии разошлись, и Джанни Диффата уже начал кричать: «Мы победили! Мы победили!» — когда раздался полицейский свисток и две «черные Марии», грохоча по булыжной мостовой, показались из-за угла.
Бойцы обеих армий брызнули в разные стороны, и «Вильямсбургская битва» была окончена. Джанни, Малыш Винни и Марко Фоско побежали в глубь доков.