— Твоя мать такого бы не сделала.
— Но мама говорила, что она чуть было не поехала.
— Все равно, она бы так не поступила.
— Тетя Барбара.
— Что, дорогая?
— Я хочу это сделать.
— Что сделать?
— Ник хочет, чтобы я поехала с ним в Акапулько на следующий уик-энд, и я собираюсь сделать это.
— Ты поступаешь несерьезно.
— Нет, я вполне серьезна. Я могла бы солгать вам и сказать, что еду одна. Но я люблю вас и дядю Морриса и не хочу вам лгать. Мне очень хочется поехать. Я знаю, вы будете шокированы…
— Ты меня действительно повергла в шок. Ты намерена жить с ним в одном отеле?
— Ну, там будут раздельные комнаты, — сказала она, пытаясь слегка приврать.
— Габриэлла, это совсем неблагоразумно. Ты заявляешь, что любишь Ника, а я полагаю, что ты планируешь выйти за него замуж. Но мужчины не женятся на девушках, которые живут с ними в мексиканских отелях.
— Это вы так думаете. Половина девушек на студии спит с мужчинами, за которыми они не замужем.
— Они же актрисы. Послушай, я знаю, о чем ты думаешь: в Голливуде существует двойной стандарт. Ты, конечно, знаешь, что у моего мужа много подружек. Всем известна репутация Морриса как Казановы бульваров Санта-Моники, это соответствует действительности. Тебе может показаться глупым не спать с мужчиной до брака, тогда как они почти все спят с другими женщинами после свадьбы. Но я все равно продолжаю утверждать, что это важно для твоего самоуважения. И если ты действительно выйдешь замуж за него… Ну, я слышала, что офицерские жены славятся своими кошачьими инстинктами больше, чем все остальные женщины в мире. Они вас обоих не оставят в покое.
— Мне на них наплевать!
— Легко говорить так сейчас. Слушай, Габриэлла, поступай, как считаешь нужным. Тебе уже двадцать лет, и я не могу тебе что-либо запретить. Но и поощрять тебя я не собираюсь. Мне кажется, что ты делаешь ошибку в том, что касается Ника. Если ты так легко уступаешь, то зачем ему на тебе жениться?
Габриэлла задумалась.
— Это такой старый аргумент, — сказала она.
— Но зато эффективный, моя дорогая.
Барбара снова стала читать журнал.
Габриэлла поднялась и направилась к двери. И хотя тетка ничего не добилась, ее аргумент заставил Габриэллу призадуматься.
С порога она спросила:
— А вас волнует то, что дядя Моррис гуляет на стороне!
— Мне это не нравится, но я мирюсь с этим.
— Вы его все еще любите?
— Конечно. Но я люблю его не так, как любила двадцать лет тому назад. Это была первая любовь, а первая любовь ни с чем не сравнима. Она бывает только раз в жизни, и она бесценна. Поэтому будь осторожной, Габриэлла. И думай.
Пока Габриэлла поднималась к себе в комнату, она действительно думала. Но ее так влекло к Нику, что она не могла думать долго. Как только Габриэлла вошла в свою комнату, она сразу же позвонила в отель. Но он еще туда не доехал. Подождав десять минут, она позвонила снова. На этот раз он был на месте.
— Я поговорила с тетей Барбарой.
— И она сказала, что тебе не следует этого делать.
— Правильно, но я собираюсь это сделать.
Он запнулся:
— Может, мне и не следовало тебя просить. Я выпил слишком много и…
— Только посмей меня теперь обмануть! — перебила она.
— Но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности в семье.
— Со своей семьей я разберусь сама. Ох, Ник, я хочу поехать. Я уже не школьница, я знаю, что делаю. Но я хочу тебя. О Боже, как я тебя хочу!
На мгновение он задумался:
— Ладно, мы летим в пятницу, во второй половине дня.
Глава 46
Шикарный отель «Белла Виста», расположенный в доходном курортном месте на окраине прибрежного города Акапулько, был переоборудован из построенного во времена колоний монастыря. Его «открыли» для себя богатые мексиканцы, и к тому моменту дела его шли в гору. Отель был изящно обставлен добротной мексиканской мебелью, которая гармонировала с белыми оштукатуренными стенами, сводчатыми каменными потолками, коваными светильниками и совершенно потрясающим видом на море. Их комната, которая прежде была монашеской кельей, выходила на отдельную террасу, обращенную к океану, а просторная ванная была отделана желто-голубой мексиканской плиткой.
— Добро пожаловать в прекрасную Мексику, — сказал коридорный, улыбаясь. Ник дал ему доллар на чай, и это сделало его улыбку еще белее широкой. Когда он ушел, Ник последовал на террасу за Габриэллой, которая любовалась морем, залитым лунным светом. Ник обнял ее и поцеловал в щеку.
— Тебе нравится? — спросил он.
— Я была бы сумасшедшей, если бы это не нравилось. Ведь это так романтично. Можно умереть.
— Ну, не надо. Не по здешним ценам. Столовая еще открыта, и нам стоит поторопиться, если мы хотим пообедать. Кроме того, мне надо сбросить форму и переодеться.
— Сначала поцелуй меня.
Он снова поцеловал ее, на этот раз в губы.
— Ладно, давай переоденемся, — сказала она и побежала в ванную. — Подожди, пока не увидишь мое платье. Я его сама сшила.
Она вошла в ванную, закрыла дверь, потом снова открыла ее и высунула голову.
— Я никогда не пользовалась одной ванной комнатой с мужчиной. Это волнует, — сообщила она и показала на его чемодан. — Я распакую его.
Он начал было снимать свою морскую форму, в которой летел в самолете, но сейчас он взглянул на нее почти испуганно:
— Нет, я это сделаю сам.
— Но, Ник, во всех французских романах влюбленные всегда распаковывают чемоданы друг друга.
— Это не французский роман, — отрезал он. — Я сам его распакую.
Озадаченная его неожиданной суровостью, она ретировалась в ванную.
Столовая утопала в розовой герани, высаженной в глиняные горшки. На столиках стояли керосиновые лампы. Огромные сводчатые окна были распахнуты на главную террасу отеля, залитую светом фонарей. Это создавало впечатление, что обедаешь на открытом воздухе. Отель был заполнен до отказа, и большинство гостей были мексиканцами или европейцами. Наметанный глаз Габриэллы сразу выделил в толпе туалеты от Шьяпарелли и Шанель, а также невероятной величины бриллианты, и ей понравилось все, что она увидела.
— Как красиво, — прошептала она Нику, когда метрдотель усадил их за столик.
Они заказали по ромовому пуншу, и она вздохнула:
— Не могу в это поверить. Я — в Мексике и с тобой! И меня почти совратили таким восхитительным образом, что я не могла бы быть счастливее, чем сейчас. Ты бывал здесь раньше?
— Я приезжал в Акапулько. Но сюда не добирался. Было не по карману.
— Что это за неожиданное счастье к тебе привалило? Умерла двоюродная бабушка или что-то другое?
— Ты почти угадала. Моя тетя Полли, бедная старушка, оставила мне сто тысяч долларов.
У нее перехватило дыхание.
— Так ты богат! Теперь мне действительно следует тебя зацепить!
Он улыбнулся:
— Тебе это хорошо удается.
Когда они собрались выпить, он поднял свой бокал и прикоснулся к ее.
— За нас, — сказал он.
— За нас.
Они выпили. Человек в белом смокинге, в одиночестве сидевший через два столика от них, поднялся и подошел к ним.
— Мистер Кемп! — сказал принц Асака. — И мисс фон Герсдорф. Какая приятная встреча!
Ник встал и пожал ему руку.
— Рад видеть вас, — сказал он. — Приехали отдохнуть?
— Да, и небольшой бизнес тоже. Мисс Герсдорф, вы ослепительны. — Он поцеловал ей руку. — И какое чудесное платье! Прошу вас, садитесь, мистер Кемп.
— Вы не выпьете с нами?
Габриэлла пыталась подать знак Нику, чтобы он этого не делал, но уже было поздно.
— С огромным удовольствием, — проговорил принц, присаживаясь. — Но только на минуточку. Я вижу, вам хочется побыть вдвоем.
Он подозвал метрдотеля и заказал:
— Один коньяк, пожалуйста. «Реми Мартин».
Мексиканец ответил: «Да, сеньор», — и удалился.
— Так вы только что прибыли?
— Да, около часу тому назад.
— Это красивый отель, а климат здесь просто превосходный. Можно совсем забыть, что где-то идет война, не правда ли? К тому же в Европе почти ничего не происходит, поэтому можно ожидать, что война скоро закончится. В конце концов, зачем Англии и Франции жертвовать собой ради Польши? Польши уже нет, с ней покончено. Так что в этом нет смысла, вы согласны со мной?
Габриэлла была возмущена тем, что японский аристократ нарушил их уединение; все ее мысли были поглощены скорее любовью, чем политикой, но она не удержалась от того, чтобы не высказаться:
— Мой отец был австрийцем. Не думаю, чтобы он сказал «забудь об Австрии», когда Гитлер захватил ее два года назад. Если бы Гитлер захватил Японию, вы сказали бы «забудь о Японии»? Сомневаюсь в этом.
Асака улыбнулся:
— Едва ли это случится, но я понял, что вы хотите сказать. Однако вы не поняли меня. Япония и Германия — сильные державы. Польша была слабой. Несомненно, урок истории состоит в том, что сильные нации выживают, а слабые умирают.
Официант подал коньяк, и Асака поднял бокал:
— Выпьем за японо-американскую дружбу?
Ник и Габриэлла переглянулись. Ник поднял свой бокал:
— Я за это выпью.
И он выпил, к удивлению Габриэллы.
— Кстати, — продолжал Асака, — барон и баронесса Манфреди тоже остановились в этом отеле. Он — посол Германии в Мексике и мой знакомый. Моей семье выпала честь принимать его довольно часто, когда он был германским послом в Японии десять лет назад. А я останавливался у них, когда приезжал в Берлин на Олимпийские игры. Я встречаюсь с ними в баре через несколько минут, а вы не составите нам компанию после того, как отобедаете? Барон — удивительный человек и считается почти экспертом по культуре ацтеков и майя.
— Мы будем счастливы, — согласился Ник.
Габриэлла смотрела на него широко открытыми от удивления глазами.
— Я довольно-таки устала от полета, мне хочется пораньше добраться до постели, — сказала она, мысленно сделав ударение на слове «постель».