Через год, защитив диплом у профессора Е.Ф. Язькова на тему «Г.Л. Менкен как социальный критик», с направлением и с красным дипломом в кармане, с трудом сдерживая волнение, спешу из метро «Арбатская» мимо скорбящего Н.В. Гоголя в Хлебный переулок к знакомому особняку Института. Как в детстве в канун Нового года, трепещет в сладостном ожидании сердце, замирая время от времени: как все сложится, получится ли вписаться в такой коллектив, который состоит из высокого класса профессионалов, удастся ли соответствовать задачам и поискам Института? Первая встреча с руководством, среди которых знакомое доброжелательное, сдержанно улыбающееся лицо очень моложавого 48-летнего Георгия Аркадьевича Арбатова. Минута-две, шутка, смех – атмосфера, как на лекции любимого профессора в Университете. Узнаем о разнообразной и объемной исследовательской и просветительской деятельности Института с первых его шагов.
Память выбрасывает «на-гора» детали, красноречиво говорящие сами за себя. А точнее, в данном случае, раскрывающие душу, как мне представляется, Георгия Аркадьевича. Идет заседание Ученого совета. Выступает академик Г.А. Арбатов, но вдруг прерывает основную нить повествования и говорит о том, что он только что встречался с Л.И. Брежневым, которого он посетил в больнице («Кремлевка» в Кунцево). Брежнев, лежа на больничной койке, сказал ему, что не может «забыть голодный взгляд людей в ватниках вдоль железнодорожных путей и станций, когда он ехал сразу после войны сквозь разрушенные города». Мне показалось, что в этот момент Г.А. Арбатову, всегда сдержанному и собранному, самому с трудом давалось скрыть горечь по поводу несчастий, причиненных людям войной. Его это мучило, иначе зачем об этом надо было говорить?
Вторая история связана с визитом американского ученого Северина Бялера (Sewer ynBialer) – профессора политологии Колумбийского университета; директора Научно-исследовательского института международных изменений, Исследовательского Центра Школы международных отношений Колумбийского университета и члена Исполнительного комитета Российского института Колумбийского университета. Он – автор ряда монографий.
С профессором С. Бялером работала его помощник-секретарь Эллин Збиновски, американка по рождению, недавняя выпускница Колумбийского университета, блестяще владеющая несколькими языками, в том числе и русским. Она так же, как и Кондолиза Райс (будущая 66-й государственный секретарь США, сменившая на этом посту Колина Пауэлла), станет первой чернокожей и второй женщиной, после Мадлен Олбрайт, на этом посту) любит классическую музыку и сама мастерски играет на фортепиано. Наверное, С. Бялер взял ее в помощницы еще и потому, что ее отец имел польские корни, о чем я узнала позже.
В очередной раз приехав в Москву, Северин Бялер попросил Георгия Аркадьевича посодействовать и помочь сделать операцию на глазах Эллин Збиновски, близорукость которой была угрожающей (минус 8, если мне не изменяет память). Времени было немного, да и к всемирно известному Святославу Николаевичу Федорову – советскому офтальмологу, глазному микрохирургу, одному из участников внедрения радиальной кератотомии, профессору, а позже академику РАМН (1995) – было не так легко попасть. Г.А. Арбатов (с С.Н. Федоровым у него были дружеские отношения) тут же откликнулся – и так было всегда. Сам С.Н. Федоров делал ей операцию, приговаривая, что у Эллин такая же близорукость, какая была у В.И. Ленина. В приемной, кроме Эллин и еще других людей, присутствовал и Уильям Каштан – Генеральный секретарь Коммунистической партии Канады.
Если нужна была помощь, особенно медицинская, редкие жизненно критические лекарства, – шли к Г.А. Арбатову. Он «доставал» необходимое, разыскивая всюду, в том числе за рубежом. Мне неоднократно приходилось быть свидетельницей подобных случаев в 1984 г. и даже технически поучаствовать в них, когда лекарство приходило вовремя и буквально спасало жизнь не одному человеку. Разве такое забудешь?
Г.А. Арбатов сам звонил, его только надо было соединять по телефону, просил, уговаривал и добывал помощь. Все это на фоне чрезвычайной загруженности по работе: туда-сюда приезжала курьерская служба, включая фельдъегерскую, с важными документами, содержание которых трудно, вероятно, переоценить. Вера Романова – незаменимый помощник, секретарь – немыслимым образом умела держать все нити под контролем, будучи справедливым камертоном Института.
Не надо забывать, что это было время, когда народ в обеих странах оказался и заложником, и жертвой социального эксперимента под названием «холодная война», аббревиатура которой «ХВ» по странному стечению обстоятельств совпадает с аббревиатурой двух заглавных букв христианской привычной максимы «ХВ – Христос Воскрес!» Приходит на ум, что, возможно, и это совпадение облегчало появление временного «умственного помешательства».
Между учеными Института и исследователями в США и Канаде с первых дней существования стали развиваться научные связи, личные контакты, проводились совместные конференции, семинары, симпозиумы.
Сотрудники Института становились стипендиатами программ научного обмена (например, IREX), Программы Фулбрайт и других престижных международных научных программ. Они прочитали десятки лекций и докладов по приглашению различных научных и общественных сообществ в США, приняли участие во многих международных конференциях, симпозиумах и семинарах. Их работа в США как глубоко квалифицированных и доброжелательных посланцев мира и российского научно-образовательного сообщества снискала высокую оценку и благодарность с американской стороны, что нашло отражение как в публикациях, так и в письмах-благодарностях, направленных, например, в адрес Программы Фулбрайт в Вашингтоне.
А в письме на имя директора Института США и Канады РАН директором программы Фулбрайт в РФ отмечалось: «ВыборсотрудницыВашегоинститута(Н.А.Шведовой) являетсяпризнаниемвысокогомеждународногоавторитета вверенногоВамакадемическогоучреждения». Программа Фулбрайт, начав свое существование в 1946 г. с целью улучшения и углубления взаимопонимания между народами США и других стран, охватывает более 150 стран мира, включая Российскую Федерацию, и пользуется высоким признанным авторитетом в мире.
Надо заметить, что руководство Института охотно поддерживало, помогало своим сотрудникам посетить страну – объект исследования. Послать всех «в поле», на стажировку, было невозможно по разным обстоятельствам, в том числе по ограниченным материальным. Ясно, что почувствовать «запах» страны, «пощупать собственными руками», а не только изучать на расстоянии через печатные источники, имело большое значение и придавало уверенности исследователям и качественной убедительности, достоверности исследованиям. Имеется письмо Г.А. Арбатова (чудом сохранившееся, потому что оказалось в другом месте и не сгорело при пожаре), которое, как мне кажется, хорошо иллюстрирует вышесказанное. Письмо – на имя Посла России в США господина Ю.М. Воронцова от 21 октября 1994 г. В нем Георгий Аркадьевич Арбатов пишет о том, что дирекция ИСКРАНа просит содействия Посла в предоставления временного жилья (сроком на 6 месяцев) члену Комитета по женским проблемам Российской комиссии ЮНЕСКО, старшему научному сотруднику Н.А. Шведовой, которая «впервые в истории российско-американских отношений участвует в программе “Женщины – стажеры Конгресса”». В письме говорится о том, что Н.А. Шведова известна как ученый-американист и автор научных работ, что она активно участвует в политической жизни страны, и что ее кандидатура выдвигается в члены Государственной думы от «Женской Лиги». Письмо заключает фраза: «Содействуя Н.А. Шведовой, Вы не только поможете ученому-американисту, но и Российскому женскому движению, испытывающему острую нехватку в деятелях, обладающих глубоким профессиональным и политическим опытом, а также делу углубления взаимопонимания между Россией и США». Письмо было поддержано В.Н. Орловым, замечательным человеком, международником, сотрудником Института, пребывающим в Вашингтоне. Господин Посол оказал содействие.
Контакты на уровне «народной дипломатии» создают необходимые предпосылки, благоприятный климат для международных отношений, отношений между странами, взаимно обогащая опытом, образуя потенциал новых идей. Целям народной дипломатии служили и внутриинститутские проекты под условным названием «Познаем мир».
Численность сотрудников Института в начальный период существования составляла 300 человек, а средний возраст колебался между 28–32 годами. Институт фонтанировал идеями и инициативами, чувство одной большой семьи укреплялось, все знали, что Г.А. Арбатов всегда поддержит, спокойно и рассудительно.
Институт жил активной творческой жизнью во всех отношениях: строились семьи, рождались дети, которые быстро подрастали. Профсоюзная работа кипела: пришлось учреждать новое подразделение – детский сектор – в рамках институтского профкома. В своих рядах воспитали Снегурочку (Н.А. Шведова – бессменная Снегурочка в течение нескольких десятков лет, а также руководитель «детского сектора» профкома Института), а Деды Морозы менялись. Детские пионерские лагеря, новогодние елки в Институте, подарки, детские утренники («Неделя книги», знаменитая «Радио-няня», кукольные спектакли), Дед Мороз и Снегурочка поздравляют на дому, культпоходы в театры (Кукольный им. Образцова, «Современник», МХАТ, им. Станиславского и Немировича-Данченко, им. В. Маяковского, им. Моссовета, им. Ермоловой, им. Пушкина, Таганка, Театр Советской Армии, им. Ленинского комсомола, Малый и даже Большой театры, Кремлевский дворец, Дворец спорта «Лужники» и др.) и в Консерваторию (абонементы), Зал им. П.И. Чайковского, Театр оперетты. Музеи также были охвачены. Порой дети страдали от натиска «родительской любовной заботы по культурному воспитанию». Зато отцов набиралось заметно больше, чем матерей. Было замечено: не каждый «передовик на производстве» всегда охотно проводил время с чадом! Но большинство любило.