Все эти подробности Иван вспомнил ещё ранним утром, во время бритья. Совсем недавно они готовили документальный фильм об «угольных генералах» и их хозяйствах, и подробности в памяти Черепанова были ещё свежи. Тем более о Лукьянце — человеке уважаемом, полном кавалере нагрудного знака «Шахтерская слава».
Две-три общие фразы, и Иван подробно пересказал Владимиру Ивановичу всё, что узнал от Матвеева, добавив информацию, которую «накопал» сам. Получилось убедительно. Хотя подкрепить фактами рассказ «Чапаева» было нельзя.
— И ты хочешь, чтобы на основании этого полумистического прогноза я остановил шахту? — Лукьянец внимательно посмотрен на Ивана, — ты ведь не Матвеев и хорошо понимаешь, чем это чревато. Допустить убытки на сотни тысяч, тем более в сегодняшнем моём положении. Слышал ведь, как новое руководство Минугля меня любит? Только причину дай для увольнения, тут же подпишут приказ. Это несмотря на все мои регалии, хотя кто на это сейчас глядит? Да был у меня твой шаман.
— Но ведь на другой чаше весов — люди. Владимир Иванович, не мне вам об этом говорить.
— Иван, ты же мою биографию знаешь, я не с завхоза продуктовой базы на это место сел. С 17 лет в шахте, считай, все ступеньки прошёл, и что такое жизнь шахтёрская, по себе знаю. Сам трижды в аварии попадал. Но, — Лукьянец сделал большую паузу и полез в кипу бумаг на столе, — вот последняя сводка службы инженера по технике безопасности. Ни один аварийный параметр не находится за пределами нормы. Ни о-ди-н! Так кому мне верить: твоим предсказателям или моим приборам и специалистам? Да, техника у нас не самая новая, да, на что-то мы закрываем глаза, когда надо гнать план, но безопасность людей блюдём. Иначе бы я с тобой на эту тему даже не разговаривал. В своё время этот Матвеев был одним из немногих, кого спасли после взрыва метана. Я его хорошо помню. Характеризуется положительно, нарушений не имел и всегда был нормальный. Но, может, пришло что-то в голову ветерану, хотел о себе напомнить, что ли. Ты с ним беседовал, как он?
— У меня он не вызвал негатива, на вид адекватный, почему я и пришёл к вам, хотя сам в цейтноте — сижу на чемоданах, отпуск срывается.
— Да я тоже слышал о телепатических или каких там способностях этого Матвеева, слышал. Некоторые охотники, мои друзья, даже брали его в кинологические клубы, когда покупали там себе собак для охоты. И действительно, как старый и опытный охотник тебе говорю — собаки, которых он посоветовал, работают на дичь отлично. Сам убеждался.
— Вот видите, значит, есть основания прислушаться, чувствует он животных!
— Знаешь, что я вспоминаю? Когда мне было лет двадцать и я работал ГРОЗОМ на шахте имени Стаханова, один старый шахтёр рассказывал нам, пацанам, легенду. Мол, жила у них в лаве почти ручная крыса, которая умела предсказывать беду. Хлопцы её даже подкармливали частенько и имя дали. Так вот, она перед взрывом прибегала к ним, еды не брала, а прыгала и визжала, как бы предупреждая. И несколько раз после этого ребята не спускались в лаву, где действительно происходил взрыв.
— Да что вы? — Иван даже привстал, — бывает же, видите. И как же они назвали её — Чип, Дейл?
— Твои Чипы и Дейлы всего десять лет как появились, — улыбнулся Лукьянец. — Варварой её ребята называли, а нежно — Варюшкой. Только недолго она прожила, опять же по рассказам, погибла при очередном взрыве. Во всяком случае, после аварии её не видели. Ну да мы отвлеклись. На какое число твой Матвеев прогнозирует взрыв?
— Ну как он может совсем точно сказать, у кошки, что ли, спросить? По его наблюдениям, взрыв должен произойти на вашей шахте, место он указал довольно точно, на днях.
— Значится так. Лети себе на острова, грей чего у тебя замёрзло и местных дам ублажай. Или со своим самоваром в Тулу едешь? Стареешь, брат, хоть по тебе и не скажешь. А я с нашими по безопасности всё еще раз проверю и на эти два дня, под свою ответственность выработку закрою. Остаётся придумать, под каким соусом это преподать. Не говорить же про кошку. А то свои засмеют или за ненормального примут. Проведём там внеплановую установку новых датчиков и лаву подчистим. Это благо, что конец месяца и план уже дали. Так своему предсказателю и передай, а сейчас на планёрке до бригадиров и мастеров доведу, — он что-то пометил на длинном и испещренном заметками планере.
— А ты за меня там, на Борнео, разок отметься по интимному делу, если будет оказия, или на худой конец, — Лукьянец озорно прихохотнул, — пусть тебя местные красотки отмассируют по полной программе, они там знают, где и как. Я когда был в Таиланде, глаза разбегались: на всех пляжах такие умелицы по части поднять всё, что давно залежалось. Я старый дурак, как и ты, с семьёй туда припёрся, так весь отпуск жалел об этом и думал, как хоть на один сеанс сорваться. Но жена чётко следила, чувствовала, как твоя кошка перед взрывом, — если сорвусь, то не остановить. Ну ладно, дуй навстречу хорошим делам, счастливчик.
От Лукьянца Иван уходил успокоенный. Правду ли, неправду говорил Матвеев, но они с Владимиром Ивановичем своё дело сделали.
А директор шахты на планёрке так и не вспомнил о данном Черепанову обещании.
Василию Кондратьевичу Матвееву Иван отчитался с чистой совестью. Тот долго благодарил, но Черепанов его уже не слышал, спешил домой. До отъезда в Киев оставалось четыре часа, и в полной боевой раскраске Ольга уже нетерпеливо вышагивала по комнате, как пантера перед решающим прыжком. У порога стояли упакованные нарядами сумки.
— Фёдор, дело есть!
Фёдор Будыка, заслышав лай собаки, нехотя плёлся в сторону калитки.
Много лет прошло с тех пор, как Василий разбил его надежды жениться на Ольге, но старая обида стояла стеной между соседями. Сам Фёдор обзавёлся семьёй, родил двух сыновей, и те, следуя поселковой традиции, тоже вынуждены были пойти по стопам отца — работали в шахте.
— Шо ты хотел?
— Зайди ко мне, разговор есть.
— У тебя маслом не намазано, нечего мне по гостям ходить, работы много.
— Зайди, говорю. Того стоит.
Через некоторое время Фёдор, накинув пиджак, приплёлся к соседу.
На столе в летней кухне Василий выставил банку домашних солений и бутылку водки. Два гранёных стакана стояли рядом, ожидая своей неминуемой участи.
— Садись, я давно хотел с тобой поговорить, а тут повод подвернулся.
— Ну?
— Подожди, давай выпьем.
Василий налил по половинке и протянул стакан соседу.
— Давай Ольгу помянем… Сегодня годовщина очередная у неё…
Фёдор молча взял стакан и выпил, не чокаясь.
— Может, и лучше, что оно так вышло… — Фёдор вспомнил свою первую любовь, и голос его задрожал. — Любила она всё же тебя, а не меня…
— Давай уже заканчивать с этой историей, Фёдор. И Ольги давно нет, а ты всё не по-соседски как-то. Она так решила, так и вышло. Ты же семьёй обзавёлся, сыновья вон какие…
— Да, а ты вот один остался, ну дочь — та не в счёт, она теперь городская. Смотрю на неё — статная, как Ольга, красивая такая же…
— Ну что, мир, сосед?
— Я ещё не решил. — Фёдор был не из тех, кто забывал обиды бесследно.
— Федя, а твои — в какой лаве работают?
— На юго-западной. Её скоро запускать будут. Петруха говорил, комбайн там новый совсем, повышенной производительности, монтируют сейчас. Уже и забыли, когда шахта новые комбайны получала.
— Скажи сыновьям, чтобы не ходили на работу неделю.
— Чего? — Фёдор уже освоился и жестом попросил подлить ещё.
— Пусть возьмут отгулы или в отпуск уйдут, так лучше будет.
— Что ты мутишь, сосед? Говори как есть. У них семьи, кормить надо, а отпуска уже отгуляли.
— Нехорошее предчувствие у меня, Фёдор, боюсь — сбудется.
— Да что сбудется? Тебя слушать, аж мурашки по коже…
— Взрыв будет в лаве. Скоро.
— Типун тебе! — Фёдор перекрестился и отмахнулся от соседа, как от назойливой мошкары.
— Точно тебе говорю. До воскресенья будет. Ходил с Маргаритой по окрестностям, смотрел, где как она себя ведет. Уж больно умная кошка. Когда она рядом, мне и думается легче. Кажется, она мне помогает. И я ей помогаю. Когда мы вместе, я могу лечить лучше. Так вот, когда мы в балке были, мне так не по себе стало… И Маргаритка волнуется, уши прижала, ко мне в ноги лезет, ни на шаг не отходит, как будто тревожит её что…
— Ну и?
— Под балкой новая выработка проходит. Послушай меня, старого дурака, хоть раз, скажи сыновьям, пусть до воскресенья повременят с работой.
— Да ладно, чего ты так разволновался. Попробую. Только они в эту ересь не поверят.
— Дело твоё, я предупредил.
— Говорили, что ты странный стал после той аварии, а я и не верил особо. А сейчас сам вижу …
— Не дай бог, конечно, но потом благодарить будешь.
* * *
Принеся Лукьянцу в палату ноутбук, который попутно выполнял и функцию телевизора, и домашнюю еду, его жена невольно попала на импровизированное совещание.
Уже второй день, как он слёг с почечными коликами и незлым тихим словом вспоминал Кондратьича.
На следующее утро после разговора с Черепановым после селекторного совещания директора прихватило так, что он не знал, куда деваться от незнакомой до сих пор резкой боли.
Экстрасенс хренов! Знаток горного дела! Как можно и в почках разбираться, и будущее предсказывать? — зло думал Лукьянец о Матвееве.
После того как в отделении доктора успокоили боль, Лукьянец позвонил своему заму и велел явиться к нему вместе с главным инженером.
Сергей Леонидович Попов, главный инженер шахты, представлял поколение советских прагматиков, которые никаким рассказам об экстрасенсорных способностях не верили. Он был закоренелым материалистом, и даже светлый праздник Пасхи для него являлся не более, чем дополнительным выходным.
— Как вас не вовремя прихватило, Владимир Иванович!
— А болезнь никогда не бывает вовремя. Как у нас дела? Как идет монтаж комбайна?
— Всё по графику, пока не отстаём, работаем в три смены.